Наследники по прямой.Трилогия

– Опусти в ящик, вон там.

– Что Вы, реб Ицхок, зачем вам такие деньги через кассу проводить. Отпустите людей, поговорим с глазу на глаз.

– Хорошо. Пойдёмка ко мне, реб Янкель.

Они поднялись на второй этаж, в маленькую комнату с единственным узеньким окошком. Раввин переложил книги со стула, усадил Гурьева, присел сам:

– Давно твой дедушка умер, зихроно ливрохо [62] (иврит) – устойчивая формула, которой верующие сопровождают упоминание об уважаемом усопшем. ]?

62

«Зихроно ливрохо» – Да будет благословенна память праведника

– Двадцать один год, ребе.

– А родители?

– Это отдельная история. Какнибудь в другой раз. – Гурьев достал из кармана конверт и, положив на стол, чуть подтолкнул его к раввину. – Тут десять тысяч. Зима скоро, она здесь, конечно, не такая, как в Москве, но – и дрова нужны, и коечто ещё по мелочи, наверняка. Если будут трудности – обращайтесь без церемоний, помогу, чем смогу.

Раввин посмотрел на конверт с некоторым ужасом:

– У нас небогатый шул, [63] реб Янкель, это большие, очень большие деньги для нас. Я редко читаю газеты, реб Янкель – учителям так существенно подняли жалованье?

63

Шул – синагога, дословно – школа, место учения (идиш)

– Жалованье – слёзы, ребе, – рассмеялся Гурьев, – а деньги берите смело, никакой гнивы [64] за ними нет, я их – скажем, выиграл. В лотерею. Я понимаю, реб Ицхок, вы меня видите впервые, но иногда так бывает – именно первое впечатление оказывается верным.

– Спасибо, реб Янкель, – поколебавшись ещё мгновение, раввин с достоинством взял конверт и положил в ящик стола. – Дай Бог тебе не знать горя за твою щедрость. А где жить, у тебя есть? Я могу тебя в дом к хорошим людям нашим устроить, будет кошер [65] всегда, и возьмут недорого, со своего?..

64

Гнива – воровство, преступление (идиш)

65

Кашрут, кошер – система диетарных ограничений в традиционном иудаизме, которым верующие обязаны следовать, – запрет употребления крови в любом виде, смешивания мясного и молочного, и т. д.

Гурьев махнул рукой:

– Я такой великий цадик, [66] ребе – не стоит. Я уже устроился. Мне удобно.

– Не годится еврею есть что попало, если можно соблюдать.

– Ещё раз спасибо за заботу, реб Ицхок.

Раввин всё понял и решил больше не настаивать:

– Хорошо, как знаешь, реб Янкель. Ты сможешь приходить на молитву?

– Нет, – улыбнулся Гурьев. – Разве что, когда занятий не случится, заскочу разокдругой к криасТойре. [67] А на праздники, на Изкор [68] – зайду непременно.

66

Цадик – праведник, наставник верующих (идиш)

67

КриасТойре – публичное чтение свитка Торы в синагоге трижды в неделю, в соответствии с каноническими установлениями (идиш)

68

Изкор – пбщая поминальная молитва, читается в синагоге публично несколько раз в год (арам.)

– Как же ты устраиваешься в школе, ведь там пишут в шабес? [69]

– Ну, реб Ицхок, – Гурьев вздохнул. – Я же апикойрес. [70] Это моя страна, я здесь живу, с этими людьми, с моими людьми, с моими детьми. Мне их, детей, учить надо, а не думать о субботе. Я знаю, вам это не нравится. Только у меня свой путь. Совсем не еврейский, но мой.

– Ты неправильно говоришь, реб Янкель, – раввин покачал головой.

69

Шабат – Суббота. В субботу нельзя выполнять многие виды работ, в т. ч. писать (идиш)

70

Апикойрес (эпикуреец) – так называли в период греческого владычества образованных эллинизированных евреев, сознательно отказывающихся следовать канонам иудаизма, в более широком смысле – человек, сознательно и с умыслом нарушающий религиозные правила (идиш)

– Правильно, ребе. Для меня – правильно. Законы – законами, но мой отец – дворянин и русский морской офицер, который погиб, сражаясь за эту страну. Да и ещё столько всего! Об этом – какнибудь в другой раз. Их, мне видится, будет у нас немало. Поэтому здесь моё место. Не в синагоге, не в ешиве. [71] Не в Эрец Исроэл. [72] Тут.

– Да, реб Янкель, – раввин вздохнул. – Мир совсем спятил – бедные идише мэйдэлах. [73] Что говорить.

71

Ешива – иудейское религиозное училище (иврит)

72

Эрец Исроэл – Страна Израильская (идиш)

73

Идише мэйдэлах – еврейские девушки (идиш)

– Если бы всё было так просто, ребе, – Гурьев усмехнулся, – я понимаю, вы не могли знать. Правда, мне повезло с учителями, чего нельзя сказать о многих других. Наверное, неспроста мир сошёл с ума, и не только идише мэйдэлах кинулись искать счастья на стороне. Многие – очень многие. И кажется беднягам, будто они гордо реют, как буревестники, чёрной молнии подобны, как стрела, пронзая тучи. Такое время, ребе. Такой век на дворе. А на самомто деле они просто болтаются, как дрек [74] в проруби. А мне нужно защитить и научить детей. Кого ещё можно научить. В том числе и тому, что поступать правильно – это поступать так, как хочешь, чтобы поступали с тобой. Вот ведь что главное, реб Ицхок, и вы знаете это наверняка не хуже меня.

74

Дрек – дерьмо (идиш)

– Дайто Бог, чтобы ты оказался прав, реб Янкель. Один Кадош Боруху [75] знает, что из всего этого будет.

– Чтонибудь обязательно будет. А семья у вас есть, реб Ицхок?

– Я вдовец. Сыновья учились в ешивах в Лемберге [76] и Вильно, [77] потом – эта революция. Сейчас трое в Америке, уже есть у меня снохи и внуки, а младший сын учится в Иерусалиме. Слава Богу, пристроены и, в общем, довольны. Звали меня к себе, да я както не собрался, а теперь, – раввин тяжело вздохнул, поправил ермолку. – Да и на кого я здесь людей оставлю? Что есть у этих алтерн идн, [78] кроме шула и разбежавшихся по всей стране детей, которые и писемто не пишут, потому что они забыли мамэ лошн, [79] а их старики так и не выучились русской грамоте? Да и староват я уже, реб Янкель, чтобы чтото менять в своей жизни.

75

Кадош Боруху – Святой, Благословен Он (иврит)

76

Лемберг – название Львова в период его принадлежности к АвстроВенгерской Империи

77

Вильно – Вильнюс

78

Алтер идн – старые евреи (идиш)

79

Мамэ лошн – родной язык (идиш)

– Такой философский у нас разговор получается, – изобразил невеселую усмешку Гурьев. – О вечном.

– А чему ты учишь детей, реб Янкель?

– Литературе.

– Так о чём же ещё могут говорить два любителя литературы, как не о вечном? – лукаво прищурился раввин.

– О суете, ребе. О злобе дня. Уж очень много её сделалось. Вы ведь хорошо знаете местных евреев, реб Ицхок?

– Надеюсь, неплохо.

– Мне нужен человек – неважно, кто – который с блатными на короткой ноге. С контрабандистами. У меня с одной из моих девочек неприятности. И я не хочу обращаться в милицию.

– Почему?

– Посмотрите на меня, ребе, – мягко сказал Гурьев. – Разве я стал бы разговаривать с вами о таких делах, если бы хотел когонибудь куданибудь утащить? Я просто утащил бы, и всё. А я хочу прояснить ситуацию. Может быть, произошло какоето недоразумение, и нужно просто пошептаться со знающими людьми. И всё образуется.

– А если нет?

– Если нет, тогда пусть не обижаются, – улыбнулся Гурьев. – Я своих детей буду защищать. Поверьте, реб Ицхок, я это хорошо умею делать.

– Я, в общем, подумал об этом. Ты не похож на учителя, реб Янкель.

– Это правда. Действительно – я ни на кого не похож.

Раввин долго молчал, раздумывая. Гурьев не торопил старика. Он даже веки опустил и накрыл левую руку, сжатую в кулак, ладонью правой, чтобы не мешать раввину своим ожиданием ответа. Мудра Дзэн, последний, девятый знак КудзиКири, дающий защиту Творца, делающий невидимым для врагов. В том числе для тех, которых иногда называют Врагами – с большой буквы. Раввин вдруг поднялся: