Наследство для двоих

Попытавшись успокоиться, Эбби напомнила себе, что он больше для нее ничего не значит. А потому всего-то и следовало, что перевернуть эту страницу. Однако она словно парализованная продолжала держать газету открытой, читая и перечитывая подпись под фотографией: «Рейчел Кэнфилд, жена промышленного магната Лейна Кэнфилда, появилась вчера вечером в сопровождении миллионера-буровика Маккрея Уайлдера на приеме, данном…»

– Гляди, мам, Маккрей! – возбужденно хлопнула ее по плечу Иден. – Маккрей – я его сразу узнала!

– Вижу. – Эбби никак не могла оторвать глаз от этой чертовой фотографии.

– Маккрей, погоди! – Иден вихрем сорвалась с диванной подушки.

Вздрогнув, Эбби посмотрела вслед дочери, которая неслась к мужчине, пересекавшему в эту минуту вестибюль. Действительно, это был Маккрей.

– Иден, вернись! – бросилась она за дочерью, но было уже поздно: увидев Иден, Маккрей остановился.

– Привет, коротышка, – с улыбкой потрепал он ее по темным волнистым волосам. – Уж не хочешь ли ты сказать, что твоя мама снова потерялась? – Подняв глаза, он увидел, как Эбби приближается к нему. Хотя выражение его лица практически не изменилось, она безошибочно почувствовала, что Маккрей в ту же секунду надел непроницаемую маску.

– Не-е, – засмеялась Иден. – Она во-он там сидит. Мы Бена ждем. – Эбби, подбежавшая к ним, грубо рванула дочь к себе, чтобы Маккрей не вздумал прикоснуться к ней, и только тогда обнаружила, что до сих пор держит в руке газету. – Вот она, моя мама. Видишь, не потерялась.

– Идем отсюда, Иден, – твердо взяла ее за руку Эбби. – Ты мешаешь мистеру Уайлдеру.

Упершись, как бычок, Иден серьезно поглядела ему в лицо.

– Я тебе правда мешаю?

– Ну что ты, конечно, нет!

– Не приманивай ее, – предупредила Эбби тихим голосом, чтобы не выдать душивший ее гнев.

– А это тебе зачем? – поинтересовалась между тем Иден, показывая на вещевой мешок, свисавший с его плеча. – Ты куда-нибудь едешь?

– Да, уезжаю. Мне нужно успеть на самолет, – ответил Маккрей, и ответ его был адресован скорее Эбби.

– А ты разве не хочешь остаться, чтобы посмотреть, как наш Уиндсторм победит всех остальных? – возмутилась Иден.

– Не могу. Все свои дела здесь завершил, теперь пора обратно, на работу.

– Дела? – не сдержавшись, фыркнула Эбби. – Что-то не похоже. Утренняя газета называет это несколько иначе. Вот! Сам почитай, – сунула она газету прямо ему в нос. – Может, опять скажешь, что свел с ней контакты до минимума?

У нее не было никакого желания ждать, какое оправдание он изобретет на сей раз. А вот, кстати, и Бен! Взяв Иден на руки, Эбби решительно зашагала сквозь распахнувшиеся перед ней стеклянные двери к машине, запаркованной на улице.

– Ну почему ты так не любишь Маккрея? Скажи, мамочка, – тихо произнесла Иден, когда мать опустила ее на сиденье.

В ту же секунду на крыльце мотеля появился Маккрей и резко взмахнул рукой, останавливая такси. При виде этого жеста боль и гнев еще сильнее застучали в сердце Эбби.

– Тебе этого еще не понять, Иден, – печально ответила она, садясь за руль.

36

Утром, днем, вечером – во всякое время суток Рейчел старалась быть вместе с Россом, не упуская ни единой возможности. А их было великое множество. Роскошные приемы и грандиозные распродажи, являющиеся неотъемлемой частью выставки в Скоттсдейле, позволяли им встречаться, не вызывая ни у кого подозрений. Всегда приезжая и уезжая по отдельности, они посетили таким образом элегантное гала-представление, устроенное торговой фирмой «Лоуз», тщательно отрежиссированное празднество в особняке-представительстве королей жевательной резинки «Ригли», степенный поздний завтрак в Билтморе, ужин в узком кругу избранных в одном из многоквартирных домов-заповедников для миллионеров, а также побывали на бесчисленных вечеринках и официальных приемах по тому или иному случаю.

В выставочном зале им каким-то образом всегда удавалось сидеть за одним столом эксклюзивной секции «только для обладателей золотых карточек». Перед их глазами проводили легконогих арабских скакунов, разворачивая это действо на фоне гигантских репродукций всемирно известных произведений искусства из Версальского дворца, а также футуристических конструкций, сверкающих хрусталем и хромом. Пока они потягивали шампанское и ели клубнику в шоколаде, на арене демонстрировали свое искусство известнейшие исполнители, выступавшие в разных жанрах. А потом на смену комедиантам сквозь низко стелющиеся клубы белого искусственного тумана выплывали все те же благородные кони из волшебной сказки.

Вместе сидели они и на трибунах, по очереди поддерживая и успокаивая друг друга в зависимости от того, чья лошадь выступала в отборочных турах, борясь за выход в финал. Но главной для Рейчел неизменно становилась завершавшая все ночь – бурная, страстная, когда Росс предавался с нею утехам любви столь безоглядно, столь беззаветно, что у нее ни на секунду не возникало сомнения в искренности его чувства. Казалось, ничто и никогда не сможет омрачить обретенное ею счастье.

Надев через голову атласную ночную рубашку, Рейчел на секунду замерла, ощущая, как легкая ткань мягко скользит по ее обнаженному телу. Машинально поправив на плечах бретельки, она повернулась к широкой кровати, на которой, внимательно глядя на нее, лежал Росс.

– Пора бы тебе одеться, – напомнила она ему с легким упреком в голосе.

– Пытаюсь понять, когда ты красивее – в одежде или без.

– Ну и каков твой вывод?

– Все никак не могу решить. – Приподнявшись на локте, Росс протянул к ней руку, чтобы привлечь к себе. – Почему бы тебе не снять сорочку? Тогда бы я быстро понял.

– Ну уж нет, – она постаралась выдернуть руку, впрочем, не очень сильно. – Поздно уже, почти полночь. А мне вставать рано. Завтра ответственный день. Сирокко должен участвовать в финальных соревнованиях в классе с недоуздком.

– И что же из этого?

– А то, что мне нужно немного поспать. И тебе, кстати, тоже не помешало бы.

– Почему бы нам не поспать вместе? Так хочется проснуться рано утром рядом с тобой…

– Росс, ну нельзя же так. – Ей было больно отказывать ему. – Представь себе, если кто-нибудь заметит, как ты утром выходишь от меня. Что подумают люди?

– То же самое, что они всегда думают, когда видят, как я тихонько выскальзываю из твоего номера среди ночи. – Он все же притянул Рейчел к себе и принялся осыпать ее руку поцелуями. – Не думаешь же ты, что кругом все слепы, не так ли? В конце концов все видят, с какой любовью я гляжу на тебя, когда мы вместе. Мои глаза говорят все, что чувствует сердце.

– Надо полагать. – Ей вовсе не хотелось думать об этом.

– Честное слово, я люблю тебя, Рейчел. И пусть весь мир знает об этом!

– Росс, я… – Она потянулась, чтобы погладить его по лицу, но в эту секунду на прикроватной тумбочке пронзительно зазвонил телефон. От резкого звука Рейчел вздрогнула всем телом. Телефон звонил, а она только обескураженно глядела на него, не в силах пошевелиться. Бросив неуверенный взгляд на Росса и заметив, как он помрачнел, она наконец все-таки подняла трубку, прервав требовательную трель – уже третью по счету.