Насмешка

Вальген кивнул и отошел от молодого ласса, утягивая за собой и брата, на лице которого появился неподдельное любопытство. Подле Гаэрда остались только брат и сестра Магинбьорн. Лиаль вновь опустилась рядом с Дальвейгом, и он положил голову ей на колени. Ригнард некоторое время следил за тем, как сестра гладит его друга по лицу, попытался сдержаться, но все-таки возмутился:

— Лиа, такое поведение недопустимо!

— Ах, оставь, братец, — отмахнулась Лиаль. — Мне сейчас вовсе нет дела до твоих нравоучений, и родовая честь не пострадает, ежели Гаэрду легче от того, что я рядом. — Услышав их спор, Дальвейг приподнялся, и Лиа рявкнула. — Лежать! Не думаю, что братья из твоего Ордена, подобно лассу Ренвалю, поспешат порочить меня перед всем миром, — закончила она уже мягче. — Не двигайся, пусть сначала утихнет твоя боль. — После вскинула глаза на Тагарда Вальгена и поманила его к себе, заметив, что он посматривает в их сторону.

Таг поспешил подойти, присел рядом и выжидающе посмотрел на Гаэрда. Но тот так и не открыл глаз, вместо него заговорила лаисса Ренваль.

— Ласс Вальген, неужто при вашем отряде нет ничего, что могло бы облегчить боль благородного ласса?

— Лаисса…

— Магинбьорн, — ответила Лиа, не желая называться именем мужа, которое она сама так и не признала.

— Лаисса Магинбьорн, — склонил голову Вальген, — мы не отправлялись на войну, потому с нами нет, ни лекаря, ни снадобий. К сожалению, сейчас нам нечем облегчить участь нашего собрата.

— Тогда стоит кого-нибудь отправить в ближайшую деревню или город, — не пожелала смириться благородная лаисса.

Тагард задумался и уже хотел согласиться с девушкой, когда услышал крик:

— Везут предателя!

Вальген мгновенно развернулся на каблуках и поспешил к пятерым всадникам, поперек лошади одного из которых лежал связанный ратник. Его скинули на снег, и братья-хранители спешились.

— Поднять на ноги! — гаркнул Таг. — Меч вернули?

— Да, брат Вальген, — ответил один из воинов, с почтением подавая ему Халидур.

Магинбьорн поднялся на ноги, наблюдая за тем, как в гущу хранителей врывается предводитель их отряда. От толпы отделился один из хранителей. Он подбежал к Гаэрду, кладя рядом с ним меч. Дальвейг тут же сомкнул пальцы на холодной рукояти и открыл глаза. Он приподнял голову, прислушиваясь к громким голосам.

— Лежи, без тебя разберутся, — негромко произнесла Лиаль, пытаясь вернуть голову возлюбленного на свои колени, но Дальвейг мягко отвел ее руки и встал, тут же покачнувшись.

Ему все еще было тяжко, но мужчина справился с рвотным позывом, на мгновение прикрыл глаза и, прицепив подрагивающими пальцами ножны с реликвией к поясу, направился в сторону хранителей. Ригн догнал друга и подставил ему свое плечо. Гаэрд оперся на Магинбьорна, благодарно кивнув. Они уже были недалеко от взволнованных братьев, когда Гаэрд попытался крикнуть:

— Не убивать!

Но голос его прозвучал негромко и хрипло.

— Не убивать! — пришел на помощь товарищу Ригн.

Его услышали. Братья обернулись, тут же расступаясь и давая дорогу двум молодым лассам. Тагард поднял на ноги Квита, брезгливо кривясь. Предатель сосредоточил взгляд на приблизившемся Дальвейге, и глаза его округлились.

— Вы выжили, господин? — прохрипел он.

— Как видишь, — усмехнулся Гаэрд, разглядывая окровавленное лицо избитого мужчины. — Я хочу узнать две вещи. Первая — почему?

Квит сплюнул кровь на снег.

— Золото, — коротко ответил мужчина.

Гаэрд кивнул, принимая ответ. Сквозь пелену в его голове пробились мысли о Квите. Еще нет тридцати, хотел жениться. Невеста — дочь старосты из родной деревни Квита. Жаловался, что староста поставил условие — богатая свадьба, оплаченная женихом. Деньги, скопленные, за пять лет службы Ордену полностью уходили на празднество, на дом и хозяйство уже не оставалось.

— Второе — тот, кто тебя купил, он едет с нами?

Квит снова сплюнул, взгляд его оторвался от лица Дальвейга, словно он искал кого-то. Затем открыл рот, чтобы дать ответ, но захрипел, и изо рта предателя хлынула кровь. Таг отскочил в сторону, выпуская из пальцев плечо Квита. Ратник завалился лицом в снег, на шее его красовалась свежая ножевая рана.

— Кто?! — заревел Вальген, оглядывая хранителей.

Те в растерянности обменивались взглядами. Тагард обернулся к тем, кто стоял за спиной Квита.

— Показать свое оружие! — рявкнул он. — Ножи, кинжалы, живо!

Братья доставали из ножен на поясе, из-за голенища сапог оружие, показывая чистые клинки. Одежда и снег так же оказались чистыми, никто не обтер в спешке нож. Да и недоумение на лицах мужчин было неподдельным. Они косились с подозрением на товарищей, отвечавших им такими же подозрительными взглядами. Что-то вразумительное так же никто не мог ответить, все смотрели на Дальвейга, которому отвечал Квит, и не видели того, кто закрыл рот предателю.

— Пусть осмотрят снег, — негромко сказал Гаэрд.

Таг его услышал, и вскоре братья с факелами разошлись по полю, осматривая пядь за пядью, пока один из хранителей не крикнул:

— Нашел!

Он поднял из снега нож. Это оказался обычный нож, без приметных знаков и имени владельца, которое многие просили указывать на личном оружии. Так же не было клейма мастера, и рукоять его была самой простой. Такой нож мог принадлежать и бедному ратнику, и знатному лассу. Его не жаль было потерять, использовать и оставить в чужом теле. Или выбросить, как поступил убийца Квита.

— К Нечистому! — ругался старший Вальген. — Кто мог его добить? Снег затоптали, по следам не определишь, крови не на ком нет, нож безликий. Они даже не могут толком сказать, кто стоял с ними рядом. — Предатель все еще с нами, а мы не можем определить, кто это!

— Нужно подумать, — произнес Дальвейг, ни к кому не обращаясь, и направился обратно к костру, где его и брата ждала застывшая в напряжении Лиаль.

Тагард, не знавший, что делать дальше, приказал охранять тех четверых, кто оказался под подозрением, и поспешил за Гаэрдом. За Вальгеном последовал брат. Никого из них Гаэрд не замечал. Головная боль удивительным образом пошла на спад, как только клинок вновь оказался в его руках. Теперь мысли не метались в голове благородного ласса, не желая складываться в единое целое, и Дальвейг смог сосредоточиться.

Он уселся перед огнем, устремив взгляд в его жаркую сердцевину. Лаисса Ренваль опустилась рядом, и мужчина взял ее за руку. Пальцы Гаэрда скользили по ладони девушки, поднимались к пальцам и возвращались обратно. Казалось, он даже не замечал своих действий, лаская лаиссу, скорей машинально, чем сознательно, но эти нехитрые и повторяющиеся движения собственных пальцев помогли лассу углубиться в размышления.

Он перечислил в уме каждого из тех, на кого пали подозрения в убийстве Квита. У всех были слабые стороны, каждый из них мог и все же… Каким-то особым внутренним чутьем, не раз выручавшим его, Гаэрд был уверен, что эти четверо невиновны. Однако мужчина не торопился говорить, чтобы их отпустили, чтобы не спугнуть настоящего убийцу. Как же он сейчас жалел, что не обратил внимания на небольшое движение за спиной Квита, занятый ответами предателя. А ведь уловил он это короткое движение, уловил!