Наставник
Шрифт:
Удержать.
И маг падает, пытается подняться…
Стоп!
Твою ж мать! А Миха знал, что ничем хорошим это не закончится. Но усилием воли он перехватывает тело, останавливая удар. Клинок падает, пусть не на мага. И скрежещет остывающий камень.
– Я… - Миха дышит тяжело и говорить тоже сложно, будто в глотке ком ваты. – Я ведь… п-предупреждал.
– Да ну тебя на… - вполне искренне отвечает маг, становясь на четвереньки. Он сплюнул на пол, но густая слюна повисла на нити.
Красная.
– И тебя туда же, - Миха тоже опустился на пол, потому что
– Ты даже не представляешь, насколько, - маг все-таки сел.
Икнул.
И сидел несколько минут, пытаясь отдышаться.
– Магистр говорил, что ты не сможешь оборачиваться, - наконец, Винченцо заговорил снова. – Надо же. Ошибся.
– В смысле?
Миха потрогал лицо.
И… что-то с ним было не то. Определенно. Правда, зеркал в этом зале не оставили. Кожа жесткая. И бугристая. Или не кожа, а… чешуя?
Похоже на то. И шее есть. Руки… руки как руки, разве что и вправду пальцы мелкой чешуей покрылись, а сквозь нее то тут, то там шерсть пробивалась.
– Твою ж… я красавец.
– Просто неотразим, - подтвердил Винченцо. – Но пока не пройдет, лучше тут побыть. А то ведь не поймут.
Сказал и лег.
На грязный пыльный камень. Ладно, не очень пыльный, поскольку вся пыль сгорела, но оттого не менее грязный. Миха пощупал рубаху, которая опять пестрела прорехами, и подумал, что это еще выяснить надо, что грязнее – он или пол.
И тоже лег.
– А оно пройдет?
– Должно. В теории, - уточнил Винченцо, вытащив знакомую флягу. – Пить будешь?
– Опять отвар?
– А то как же.
– Вот когда закончится все, нажрусь, - Миха флягу принял и ополовинил одним глотком, подумав, что, то ли он привыкать начал, то ли в нынешнем обличье вкусовые рецепторы работают хуже, но горечь почти не ощущалась. – До поросячьего визга.
– Мечты, - Винченцо тоже сделал глоток. – Я так давно хочу… а оно все никак. Не заканчивается.
– Сочувствую. И это… - Миха согнул руку, отметив, что когти не исчезли, но даже будто больше стали. – Твоя сестрица у меня ночевала.
– Она говорила.
– Не в том смысле, извращенцы…
– Почему?
– Потому что, - пробурчал Миха, то убирая, то выпуская когти. Для интереса царапнул одним клинок. На рукояти осталась глубокий след.
И на лезвии.
– Она просто спала. И когда уходил, тоже.
Маг повернул голову и поглядел так, с интересом.
– Да не в том смысле… обычно спала. Легла на бочок и заснула. Похрапывала даже. Хотя нет, вру. Такие не храпят. Вот. А все остальное у вас в голове. И не только у вас, наверное. Слухи пойдут.
– Они уже ходят.
– Теперь еще больше ходить станут. Но жениться я на ней не буду!
– Я уже понял.
– Ты.
– И она тоже. Поверь. Миара вообще понятливая.
– Жаль, что стерва.
– Иначе не выжить. Не порти клинок! – маг дотянулся и хлопнул по руке.
– Знаешь, сколько он стоит?
– Понятия не имею, - честно признался Миха. – Надо вставать?
– У тебя еще не прошло.
– А как пройти?
– Ты у меня
спрашиваешь? Я обычный человек.– Скажи еще, что нормальный.
– Относительно.
Ага. Знать бы еще, относительно чего.
– Судя по всему, это боевая форма. Ты ведь должен про нее что-то знать.
Должен. В теории. Но не Миха, а Дикарь. Только он, кажется, немного обиделся, что Миха не позволил ему убить мага. Нет, ну несерьезно же! Одно тело на двоих.
И жить надо в мире.
И желательно, не с чешуйчатою рожей. На чешуйчатых бабы с подозрением смотрят.
Этот аргумент Дикарю был понятен, хотя… там, дома, все наоборот. Ни одна женщина не отказала бы тому, на кого снизошло благословение Великого духа.
Но это там.
Благословение, стало быть? И сон вспомнился. Костер. Шаман. Зверь огромный.
Великий дух.
Михе дозволено было увидеть его. А это не все воины могут. И даже отец Дикаря, который был сильным воином и тоже умел принимать иной облик, Духа не видел. Силу – да, принял.
Хорошо.
А убрать это как?
Просто… только больно. Немного. И потом тоже надо приспособиться, потому что все меняется. Запахи гаснут. Звуки тоже. А вот мир расцветает красками. Даже здесь, в подвале, их много. И надо привыкнуть. Миха закрыл глаза, привыкая.
– Расскажи, - попросил он мага. – Раз уж все одно лежим.
– О чем?
– Хрен его знает. О чем-нибудь. Отвлечься надо… я сон видел. Странный. Сперва твоя сестра… в общем, не важно, - Миха вовремя осекся, подумав, что, наверное, не стоит вываливать так уж все и сразу. Захочет – сама расскажет. – Короче, она петь стала. Типа колыбельную. И я заснул.
– Дом видел?
– Да.
Два.
И маму. И почему-то не хотелось верить, что это только сон. Хотя как оно иначе быть может.
– Повезло. Когда-то давно она и мне пела. Она не только целитель. Миара… об этом говорить не принято, но изначально она могла открывать дороги духов. Но потом в ней проснулся дар целителя. И отец решил, что это целесообразнее. Духи… что в них хорошего?
– То есть, мне не примерещилось.
– Не знаю, - Винченцо лежал, уставившись в потолок. И явно думал о чем-то своем. – Наука… наука понятия не имеет, как сакхемские барабанщицы, которые не обладают ни каплей силы, способны сводить с ума самых одаренных магов. И не только магов. И как белоглазые жрецы севера обращаются в огромную рыбу. Или подчиняют себе птиц. Или вот вас взять… ты превращаешься, хотя по всем канонам науки не должен.
– В жопу твою науку.
– Духи и пути их из того же ряда. Они существуют. Кто-то полагает, будто где-то там есть эхо нашего мира. Или слепок. Или просто другой мир. Но материальное тело не способно покинуть его, в отличие от духов. Вот шаманы, барабанщицы… или те, которые видят, они могут использовать то, что существует на той стороне.
Только вот пользы от этого великому роду никакой.
– Ей запрещено было обращаться к этому дару. А целительский стали развивать, - Винченцо поморщился и сел. – В последний раз она пела мне, когда… не важно. Главное, я тогда не ушел.