Наставник
Шрифт:
– Кто это может быть?
Я пожал плечами и посмотрел на капитана. Тот нахмурился:
– Скорее всего, туристы или охотники. Странно... Это маршрут используется крайне редко, кого могло сюда занести?
– Через двадцать минут узнаем.
– Узнаем раньше, - я поднялся со своего места.
– Проверить ведь не сложно.
– Тоже верно. Только не задерживайся и не попадись им на глаза!
– А то я не знаю!
Я скользнул воду с крокодильей мягкостью и поплыл обратно, прикидывая, где лучше затаиться. Через пару минут я уже был под лодкой.
Эта была такой же плоскодонной, как и наша.
На передней палубе лежала мертвая пантера. Один золотой глаз безжизненно смотрел на меня, на месте другого зияла кровавая рана. Рядом с пантерой на корточках сидел человек лет двадцати и делал аккуратные надрезы на шкуре животного, очевидно, готовясь ее снять.
Я был уверен, что это та самая пантера. Не было никаких видимых признаков, но я чувствовал, а чувства меня не подводили. Значит, они охотники... Они не сделали, если задуматься, ничего плохого, но мне уже не нравились.
На палубу вышел грузный мужчина в грязных шортах. Он загорел докрасна, исходящий от него запах пота забивал в воздухе запах крови.
– Ты все возишься?
– фыркнул он.
– Санек, завязывай, быстрее ошкуривай!
– Работа деликатная, - огрызнулся молодой человек.
– Это тебе не змее голову отрубить!
Ну надо же! На русском говорят. Совпадение. Не скажу, что приятное.
Всего на лодке я чувствовал четверых. Никакой опасности они не представляют, но лучше бы плыли в другую сторону. Ладно, сейчас отпугивать их уже поздно, посмотрим, что будет, когда они увидят нашу лодку.
Я поплыл обратно, думая о пантере. Зря они так с ней...
Лита сидела у борта, но не рисковала опускать ноги в воду. Она боялась пираний, и этого было достаточно; я не рассказывал ей, что еще водится в этой реке.
– Русские, - отрапортовал я.
– Охотники. Четверо.
– Любители, - капитан сплюнул в реку.
– Эй, я здесь все-таки плаваю!
– Ты там много что делаешь, - напомнил он.
– Тоже верно, но плевать в мою сторону не надо. А то ветром снесет, на меня попадет - долго оправдываться будете. Что с этими? Они вот-вот будут рядом с нами.
– А что с ними? Побеседуем и расплывемся. Столкновений не будет.
Капитан не видел в этом серьезной проблемы. Он что, забыл, что до дома Островского осталось полдня пути, а компания нам не нужна? Лита тоже кажется спокойной. Ладно, будем надеяться, что план есть у нее, потому что у меня точно нет. Ну, кроме как потопить лодку!
Я подплыл под нашу лодку и зацепился за дно, при этом полностью вешать свой вес на суденышко я не рисковал, продолжая поддерживать себя на плаву. Я видел, как вторая лодка поравнялась с нашей. Судя по тому, как они сблизились, люди решили сходить друг к другу в гости. Нашли время!
Я перебрался под заднюю палубу, чтобы слышать, что они говорят. А в том, что они будут там, я даже не сомневался - люди всегда собираются за столом.
Как я и предполагал, разговор уже шел полным ходом.
– ...Я подстрелил ее сегодня утром, когда мы ненадолго остановились у водопада. Шикарное, но абсолютно тупое животное. Она вышла к нам, как кошка ручная, представляете? Ну, грех не воспользоваться
такой возможностью!Это все мужской голос рассказывает - низкий и зычный. Весело дядьке... Убил молодую пантеру, совсем котенка, и веселится. Интересно, а если я вылезу и с такой же легкостью убью молодого мужчину, ему будет весело?
– Значит, вы не первый раз так путешествуете семьей?
– уточнила Лита.
А, так это еще семья! Хорошие у них семейные традиции.
– Да, это третье путешествие, - пробасил мужчина.
– Теперь уже Санек хорошо стреляет, буду младшего учить! Младшему-то всего одиннадцать лет, но потихоньку убивать приучается. А старшенький даже анаконду поймал! Правда, трехметровку... Но это в двадцать лет! В этом году мы надеемся на большую удачу, поэтому и заплыли в эту глушь.
– Да, тут обычно туристов не бывает, - согласился капитан.
– А мы не туристы, мы охотники.
И гордо как произнес... Я смотрю, людям нравится считать себя хищниками или охотниками, это внушает им какую-то важность. Все бы ничего, но жертвой и добычей они себя не признают никогда. А ведь грань тонка, есть определенный порядок. Акула хищник для людей, для меня - возможная добыча, я же становлюсь добычей для крупных глубоководных тварей. Это закон природы, с которым не спорит никто - кроме людей. Они все время стараются взять на себя больше, чем положено.
– Ну а вы здесь зачем?
– поинтересовался другой голос, тоже мужской, но повыше. Вероятно, это тот самый Санек, гроза юных анаконд.
– Я занимаюсь фотографией, меня интересуют безлюдные места, - ответила моя смотрительница.
Интересно, поймут они намек или нет?
– Это так интересно!
– взвизгнул высокий женский голос. Там еще и мать семейства...
– А можно мы поедем с вами?
– Думаю, не стоит.
– Очень даже стоит, - воодушевился Санек.
– Это опасные места, а мужчин с вами только двое. Поверьте, вам понравится смотреть, как я охочусь!
Кадрит ее. Держу пари, он сейчас принял какую-нибудь красивую - с его точки зрения - позу и гордо поигрывает бровями. Этот недомерок пытается ухаживать за моей женщиной!
Все. Теперь я просто обязан сделать им какую-нибудь гадость. Не только чтобы они отцепились от нас, но и чтобы знали свое место.
– Сейчас я кину наживку на анаконду, - продолжал молодой человек.
– Если повезет, еще до вечера змея попадется, их здесь много!
Их здесь не много, их здесь нет, идиот! Хотя откуда тебе знать, ты же пальцем боишься воды коснуться! А наживку кидай, кидай... такое поймаешь, что потом долго к психиатру ходить будешь.
Я уже точно знал, что хочу сделать.
В воду плюхнулся большой металлический ключ с насаженным на него куском мяса. Я бы присвистнул, да ситуация не позволяла - физически не позволяла. Так что мое немалое удивление осталось невыраженным.
В подобную ловушку может попасться анаконда либо с суицидальными наклонностями, либо с шизофренией в запущенной форме. Нормальная здоровая змея на этот якорь даже не посмотрит; к тому же, мясо несвежее. На что они вообще надеются?
Я брезгливо скинул гнилушку с крюка и принялся за дело. Для начала я несколько раз хорошенько дернул металлический трос, так, что лодка оседала в воду. Сверху послышались крики, пока еще радостные.