Наставники Лавкрафта (сборник)
Шрифт:
Оказалось, что это не так. Когда я открыл дверь вовнутрь, стоя немного сбоку, чтобы сразу увидеть того, кто мог стучать, снаружи никого не было. В тот же миг нечто перекатилось через порог и остановилось рядом с моей ногой.
Я отпрянул, ощутив прикосновение, даже не посмотрев под ноги, ибо знал наперед, что это такое. Не могу сказать вам, почему знал. Все происходящее казалось иррациональным. И я до сих пор уверен, что перебросил ту штуковину через дорогу. Широкое окно, доходящее до пола, позволило мне размахнуться как следует, прежде чем совершить бросок (когда я вышел ранним утром на поиски, то обнаружил коробку за густой живой изгородью).
Вы можете подумать, что коробка раскрылась и череп вылетел наружу; но это невозможно, ибо никому не под силу швырнуть пустую картонку так далеко. Об этом и речь не идет; с таким же успехом можно попытаться запустить на двадцать пять ярдов мяч, скомканный из бумаги,
Возвращаюсь к тому, что произошло: я захлопнул дверь и закрыл ее на засов, аккуратно поднял череп и поместил его на столике рядом со свечой. Движения мои были механическими: так человек, находящийся в опасности, инстинктивно, не обдумывая, совершает правильные действия, или наоборот – делает все неправильно. Это может показаться странным, но я убежден: я опасался, что кто-то может прийти и увидеть меня вот так – стоящим у порога, с черепом, который лежит немного на боку у моих ног и таращит на меня одну из своих пустых глазниц, словно намеревается обвинить в чем-то. Свет и тени от свечи играли в глазных дуплах, когда череп стоял на столе, и казалось, будто он мне подмигивает. Затем совершенно неожиданно свеча погасла, хотя дверь была заперта и не ощущалось ни малейшего сквозняка. Мне пришлось извести по меньшей мере полдюжины спичек, прежде чем свеча вновь загорелась.
Неожиданно я опустился на пол и сел, сам не осознавая почему. Вероятно, мне было страшно, но, возможно, вы согласитесь: большого позора в том, чтобы испугаться при данных обстоятельствах, не было. Эта штука вернулась в дом, и она явно хотела забраться наверх, обратно в свой шкаф. Некоторое время я сидел неподвижно, глазея на череп, пока мне не стало очень холодно. Тогда я взял его, отнес наверх и вернул на прежнее место. Помню, когда я его нес, то приговаривал и обещал, что найду и верну его коробку для шляпок с наступлением утра.
Вы хотите знать, остался ли я в комнате до рассвета или ушел? Не ушел, но оставил свечу гореть, а сам сидел, курил трубку и читал – вероятнее всего, от испуга. Это был явный и непреодолимый страх, который не стоит называть трусостью, так как это не то же самое. Я не смог бы уснуть в одной комнате с этой штукой, которая лежала в шкафу; должно быть, я был напуган до смерти, хотя не считаю себя трусливее других. Да будь оно все проклято, приятель, но череп пересек дорогу сам по себе, взобрался на крыльцо да еще и постучался, чтобы его впустили.
Когда наступил рассвет, я надел сапоги и вышел, чтобы найти картонную коробку. Мне пришлось проделать кружный путь до ворот около главной дороги, пока наконец я не нашел, что искал, – коробка была открыта и свисала с другой стороны живой изгороди. Бечевкой она зацепилась за ветки, крышка свалилась и теперь лежала на земле. Это означает, что коробка не была открыта – по крайней мере до той поры, когда приземлилась за изгородью; а раз она не раскрылась, как только вылетела из моей руки, тогда то, что находилось внутри, перелетело через дорогу вместе с ней.
Так вот. Я отнес коробку наверх, положил в нее череп и запер дверцу шкафа. Когда служанка принесла мне завтрак, она сказала, что ей жаль, но она должна уйти, и потеря зарплаты за месяц ее не волновала. Я взглянул – цвет ее лица был смесью зеленого, желтого и белого. Я сделал вид, что удивился, и спросил, в чем дело. Но в этом не было смысла, так как она лишь повернулась в мою сторону и прямо спросила, есть ли у меня намерение оставаться в доме с привидениями, и если да, то сколько я смогу продержаться. Хотя она замечала мою временами приходящую глухоту, тем не менее не верила, что мне под силу спать под эти ночные вопли. Еще женщина поинтересовалась, зачем я копошился в доме, открывал и закрывал входную дверь между тремя и четырьмя часами ночи. Я не нашел, что на это ответить, раз уж она меня слышала. Служанка ушла, и я остался один. Позже утром я отправился в деревню и нашел женщину, которая была готова приходить и делать любую имевшуюся работу по дому и готовить еду – при условии, что сможет уходить домой каждую ночь. Что касается меня, то я в тот же день перебрался вниз и с тех пор никогда не пытался спать в лучшей спальне дома. По прошествии некоторого времени я заполучил пару шотландских слуг среднего возраста из Лондона и долгое время ни в чем не нуждался. Я начал с того, что рассказал им о доме: мол, он расположен в очень незащищенном месте, поэтому ветер гуляет и свистит здесь частенько в осенне-зимнюю пору, что принесло жилищу дурную славу в деревне, ибо корнуэльцы склонны к суевериям и сказкам о привидениях. Две закаленные жизнью рыжеволосые сестры изобразили подобие улыбки и с большим презрением сообщили, что невысокого мнения о байках про какие-то южные привидения: ведь они, умудренные опытом службы в двух английских домах с призраками, наслушались множества разных историй.
К тому же слыхали они и о «мальчике в сером» – того не считают особой редкостью в Форфаршире [24] , у них на родине.24
Форфар – город в Шотландии, административный центр области Ангус, до 1928 года носившей название Форфаршир, от англ.: Forfarshire.
Сестрицы составляли мне компанию несколько месяцев; пока они оставались в доме, у нас были покой и тишина. Та из сестер, которая служила поварихой, по-прежнему здесь, в деревне: она вышла замуж за местного могильщика, который работает в моем саду. Вот так здесь все и происходит. Деревушка маленькая, могильщику приходится находить применение своим навыкам в различных сферах. Например, помимо тяжелой физической работы, он неплохо разбирается в цветах – во всяком случае, достаточно, чтобы помогать мне управляться с ними. Хоть я люблю заниматься этим делом, но моя спина давно уже не гнется как следует. Он трезвый, немногословный человек, который не вмешивается не в свои дела, и он был вдовцом, когда я приехал сюда. Его зовут Трэхерн, Джеймс Трэхерн. Сестры-шотландки так и не признались, что с домом что-то неладное, но с наступлением ноября оповестили меня о своем переезде. И основание придумали: мол, ближайший католический приход слишком далеко отсюда, а посещать местную церковь они, разумеется, не могут. Однако с наступлением весны младшая из сестер вернулась, и приходский священник выдал ее замуж за Джеймса Трэхерна. С той поры шотландская девушка уже не брезговала тем, чтобы слушать проповеди в местной церкви. Я вполне удовлетворен, если у нее все ладно! Супруги живут в маленьком домике, который стоит спиной к церковному погосту.
Полагаю, вам интересно, какое это имеет отношение к тому, о чем я говорил. Понимаете, я по большей части обретаюсь в лютом одиночестве; так что, когда старый друг приходит проведать меня, я болтаю без умолку – просто чтобы слышать свой собственный голос. Однако в данном случае действительно существует взаимосвязь между всем этим. Именно Джеймс Трэхерн был человеком, который похоронил несчастную миссис Пратт, а после и ее мужа, в соседних могилах, что находятся недалеко от его домика. Это и есть та самая взаимосвязь в моем сознании, видите. Все достаточно просто. Он что-то знает; я совершенно убежден в этом, хотя он такой молчаливый плут.
Да, нынче по ночам я остаюсь дома один, ибо миссис Трэхерн, выполнив всю работу, уходит, а когда меня навещают друзья, жена могильщика подает и убирает со стола. Супруг встречает миссис Трэхерн каждый вечер зимой, а летом, когда вокруг солнечно и светло, она отправляется домой самостоятельно. Она человек не боязливый, но теперь уже менее уверена, что в Англии нет привидений, достойных внимания шотландской женщины. Разве не забавно мнение, что Шотландия имеет монополию на все сверхъестественное? Я бы назвал это странным видом национальной гордости, вы согласитесь?
Посмотрите, как красиво горит огонь! Когда коряги, выброшенные морем на берег, подсыхают и наконец принимаются гореть, это бесподобно. О, да их тут полно! Как бы грустно это ни было, но здесь по-прежнему великое множество обломков затонувших кораблей. Это одинокий пустынный берег, и вы можете собрать здесь столько дерева, сколько вам под силу унести. Периодически Трэхерн и я одалживаем тележку и загружаем ее, идя вдоль прибрежной полосы. Я ненавижу огонь, который дает уголь, особенно когда могу заполучить древесину. Горящее полено создает ощущение компании, даже если это кусок палубной балки или отпиленный брус. Пропитанные солью, они производят на свет чудные искры. Видите, как они взвиваются, подобно японским петардам! Честное слово, в компании старого друга, пылающего камина и трубки можно забыть обо всем, что происходит в верхней части дома, особенно теперь, когда ветер немного стих. Однако это временное затишье, и оно сменится штормом под утро.
Вы желали бы увидеть череп? У меня нет возражений относительно этого. Нет никаких причин, почему вам нельзя взглянуть на него. Уверяю, никогда прежде вы не видели более совершенный череп, за исключением того лишь, что в нижней челюсти отсутствуют два передних зуба.
Ах да, я же еще не рассказал вам про челюсть… Трэхерн нашел ее в саду прошлой весной, когда выкапывал ямки, чтобы подготовить грядки для спаржи. Обычно мы выкапываем лунки глубиной в шесть или восемь футов для ее посадки. Да-да, я определенно забыл поведать вам об этом. Он копал вертикально вниз, точно так же, как обычно роет могилу. Если вы хотите получить хорошую грядку для спаржи, то я вам настоятельно советую воспользоваться услугами могильщика. Эти ребята обладают замечательными способностями для такого рода работы.