Настоящая фантастика – 2010

Он просто подошел к директору и написал цифру — я так и не разглядел, сколько там было. «Гном» посмотрел в глаза «клиенту» и увеличил сумму.

— В течение трех дней мы создадим копию для музея, — пообещал журналист. — Только вы подтвердите для всех, что летим мы на музейном экспонате. «Том самом».

Директор кивнул и повел показывать товар. Осмотрев покупку, Карло попробовал устроить скандал.

— Вы обманули нас! — бушевал «гном», пытаясь бородой протереть дырку в животе у «продавца». — На борту написано «Санта-Клара»! А нам нужна «Нинья»!

— Ну да, — удивился директор. — Это она и есть. Звездолеты назвали в честь каравелл Колумба — «Санта-Мария», «Пинта» и…

— «Нинья»!

— Нет, официальное название было «Санта-Клара». «Нинья» — это всего лишь прозвище корабля. Что-то вроде «детка» или «малышка».

— Да, — подтвердил я. И для солидности добавил: — Именно так все и было!

Две недели специалисты приводили звездолет в порядок. Тестировали все системы, восстанавливали вышедшее из строя оборудование, обновляли интерьер. Телекомпания добывала в каких-то шахтах ядерное топливо, закупала продовольствие, воду и кислород. Нашла колонию рыбок, из потомства которых в течение десяти лет можно было бы варить уху. Поймала семейство перепелов — не столько для мяса, сколько для яичницы.

Юра старательно собирал и штудировал библиотеку врача. Лично проверял комплектацию аптечки на борту. Пришлось взять на «Нинью» робота-хирурга: «монгол» категорически отказался резать кого-нибудь, а аппендиксы очень любят воспаляться не вовремя.

Карло лез из кожи вон, стараясь сделать шоу. Приставал к инженерам, пытался «расшевелить» бортврача — оказалось, что когда тот за что-то садится, сдвинуть его с места может только полк солдат или Кристина. Но Фата-Хива постоянно где-то пропадала, и мне в одиночку приходилось выдерживать натиск «гнома». Журналист требовал новых подробностей: когда я захотел лететь? Когда поверил? Зачем мне это?

В свободное от интервью время я прорабатывал маршрут экспедиции, сверяясь с записями о Том путешествии. Пять часов после старта с ускорением в одно g, чтобы набрать шестьсот километров в секунду. Три дня до Солнца, двое суток на облет светила, и еще четыре дня полета до орбиты Марса. Там включить ионный двигатель и за полгода разогнаться до половины эс. Восемь лет между звездами. Торможение, выход на орбиту сначала вокруг центра масс двойной Альфа-Беты Кентавра, потом — вокруг планеты, и, наконец, посадка.

— А зачем нам мотаться к Солнцу? — спросил «гном».

— Для зарядки аккумуляторов. За орбитой Марса солнечные батареи станут бесполезны.

— Но нам не хватит на десять лет!

— Но хватит на полгода, когда вся свободная энергия пойдет на разгон.

— И все это время нам придется спать, грубо говоря, на стене?

— А когда начнем тормозить — и вовсе на потолке. Именно поэтому на борту мало мебели, а каюта управления размещена почти на оси вращения.

— Не понял.

— Там искусственная гравитация минимальна, будет чувствоваться только ускорение, — вздохнул я.

Подумал, что если даже с таким экипажем нам удастся долететь до «кентавров», то у старых звездолетчиков точно не было никаких проблем.

Пит пришел вечером, в день перед окончанием работ. Выбрался из кустов, росших вокруг домика, в котором мы жили, и уверенно подбежал к двери. Поскребся, жалобно мяукнул. Прогонять не стали. А после того, как кот на ночь с вернулся в теплый урчащий калачик возле Юриного уха, стало понятно — на «Нинье» полетят пятеро.

На следующий день, десятого мая, пригласили экспертов — засвидетельствовать, что кораблю полтысячи лет и нет ничего, что могло бы помочь современным «Одиссеям». Эксперты подтвердили возраст. Кроме того, они предсказали, что мы задохнемся, потому что не сработает система обеспечения воздухом. Изжаримся, облетая Солнце. Погибнем от жажды, как только протухнет вода — а случится это через месяц после начала полета. Самым оптимистичным оказался астроном — он предсказал, что мы проживем все десять лет, но промахнемся мимо Альфы Кентавра и уйдем в легенду.

Выслушав все мнения, представитель президента Земной Федерации потребовал от нас письменные свидетельства, подтверждающие, что улетаем добровольно, осознавая риск и вопреки умным советам. Улучив минуту, он отвел меня в сторону и тихо спросил:

— Скажите, ваши родители еще живы?

— Да, — удивился я.

— Им будет очень печально узнать, что вы погибли. Откажитесь.

— Поздно, — заявил я скорее себе, чем ему. — Show must go on!

Эксперты разошлись по своим планетам, мы остались ждать выведения «Ниньи» на орбиту.

— Отлично. — Карло яростно дернул себя за бороду. — Зрители заключают пари, докуда мы сумеем добраться!

— И как? — вяло поинтересовался Юра.

— Десять против одного, что не долетим до Солнца. Двадцать против одного, что…

— А на то, что долетим, вообще принимают?

— Да, но там…

— Ну и хорошо! Хоть кто-то в нас верит.

С выведением на орбиту случился конфуз.

«Нинью» отказались выстреливать в космос из электромагнитной пушки, как делали со спутниками и прочим оборудованием. Звездолет был, мягко говоря, тяжеловат.

Техники уселись в кружок, раздумывая, как быть. Вспомнили древний — пятивековой — способ: создать гигантский телепортер с выходом на заданной высоте. Проблему набора скорости решали просто: звездолет устанавливали на мощную платформу и включали двигатель. После выхода на орбиту платформа падала в атмосферу и сгорала. Быстро выяснили, что космодром в Средней Азии еще работоспособен, а в ангарах можно отыскать нужное оборудование. Переносили, как обычно: вход в телепорт сделали прямо под «Ниньей», а выход — не выше чем в полуметре над платформой.

Пока разбирались с установкой «Ниньи» на «колеса», Юра с Кристиной отправились в последний раз погулять по твердой земле. Карло умчался монтировать репортаж о конференции экспертов. Я, посадив Пита в сумку, побежал в банк. В кредит на десять лет дали всего три тысячи монет.

Следующим пунктом посещения была букмекерская контора. Красивая блондинка радостно улыбалась за пуленепробиваемым стеклом конторки. Очередь оказалась небольшой — человека три. Один получил выигрыш за хэдбольный матч, двое ставили на нашу экспедицию. Один — что вернемся через месяц, второй — что погибнем во время облета Солнца.

— Ого, — восхитилась девица. — Вы уверены, что хотите поставить три тысячи? Пожалуйста, приложите палец для удостоверения личности, покажите глаз здесь и дыхните сюда.

Пит зашипел. Я с ним согласился.

— Извините, но это необходимая формальность, чтобы подтвердить, что вы в трезвом уме и здравой памяти. — Блондинка попыталась через стекло разглядеть кота. Поднялась, перегнувшись через конторку. — А погладить можно?

Я был готов согласиться на что угодно, глядя на почти не закрытые прелести девушки. Пит сердитым ворчанием напомнил, что он не гладильная доска, а благородное животное. Блондинка вздохнула, вернулась к делам.