Настоящая фантастика – 2010

— Дед, а дед? Дед, вставай, слышишь? Пошутил я! Пошутил! Не нужен мне твой велосипед! Дед, вставай! Ну пожалуйста! Вставай, слышишь? Вставай, пойдем, у меня консерва есть! Сардинка. Я на удочку сменял у Кольки.

Давно от тебя спрятал. Сам съесть хотел! Деда, вставай, пожалуйста…

Он упал лицом в пыль и заколотил кулаками по земле.

— Вставай-вставай — вставай — вставай — вставай-вставайвставай!!! Ну вставай же!

Панкратов лежал рядом, одна нога на серебристых спицах, сухой, маленький. Нечесаная борода его смотрела вертикально вверх. В небо.

Женька с трудом поднялся с колен и всхлипнул.

— Ты ведь не умер, деда? Ведь не умер же? — Он вскочил и засуетился. — Ну конечно же, ты не умер. Это твой велосипед. Твой. Ты поедешь на нем, прямо к своим Богам.

Он подхватил велосипед, неловко щелкнул подножкой, скинул грязную куртку, потом наклонился и поднял под мышки обмякшее тело старика.

— Ну давай же! Садись! Вот… Удобненько, правда? — Он усадил тело на сиденье, уперся плечом и рванул на груди заношенную байковую рубашку. Оторванной полосой он неуклюже привязал руки старика к рулю, потом наклонился и стал прикручивать разбитые ботинки к педалям. — Вот как хорошо! Сейчас и поедем!

Обвязав разорванной рубахой неподвижное тело где только можно, Женька обтер лицо от пыли и, счастливо улыбаясь, уперся в руль. Все так же улыбаясь, он дотолкал велосипед с привязанным к нему мертвым Панкратовым через сухие ломкие заросли к самому краю обрыва.

— Вот и все! Вот и поедем! С ветерком! Слышишь, деда? С ветерком помчимся!

Стараясь удержать равновесие, он столкнул велосипед вниз и радостно запрыгал на месте.

— Вперед! Крути быстрее, дед, не останавливайся!

Велосипед зашуршал по сухой глине, подпрыгнул на кочке и полетел. Старый волшебник Панкратов вдруг выпрямился, повернул голову и, беззвучно шевеля губами, важно кивнул. Женька, приложив ладонь к бровям, смотрел, как, оседлав красный велосипед, великий маг и кудесник поднимается все выше и выше к самому небу, превращается в едва видимую черную точку и исчезает…

Ник Средин Нинья

Посвящается Туру Хейердалу

Бывает так: вдруг понимаешь, что обстановка вокруг совершенно необычная. Нет, конечно, все происходит постепенно и мало-помалу, но потом внезапно приходишь в себя и думаешь: как же это меня угораздило?!

Например, летишь на борту межзвездного космолета в компании друга, репортера и симпатичной журналистки — это не считая кота, рыбок в аквариуме и нескольких перепелов в клетке — и записываешь в дневник:

«Семнадцатое мая. Расстояние от Солнца сто двадцать миллионов километров, до включения ионного двигателя двое суток. Объем прироста водорослей чуть выше расчетного — удалось немного снизить расход кислорода. Кот поймал рыбку, вовремя отобрали…»

Я повернул голову налево. В панорамном иллюминаторе кают-компании чернело бездонное море космоса, по которому сверкающим планктоном плыли звезды. Неторопливо ползущие огоньки не мигали, как обычно бывает на планете, — атмосферы-то не было.

Я посмотрел направо. Парень, похожий на монгола, разлегшись на удобной циновке, читал электронную книгу. В задумчивости он, как обычно, пощипывал себя за короткую «чингисхановскую» бородку.

— Юрка, — позвал я, погладив взобравшегося на колени кота. Пит явно собирался разлечься на соблазнительной панели дневника. — Можешь объяснить, как мы здесь очутились?

— Вообще-то это была твоя идея, — отозвался «монгол», отвлекшись от экрана. Усмехнулся, наблюдая, как Пит грациозно запрыгнул на невысокий столик, намертво примагниченный к полу, и плюхнулся на записи. Бортврач пожал плечами, проворчал, возвращаясь к чтению: — Но, по-моему, идея великолепная!

— Семнадцатое мая, — задумчиво протянул я. — День какой-то такой… Что-то с ним…

— Да? — удивленно посмотрел поверх своей книги Юра. — Что?

— О! — Я вспомнил. — Сегодня твой день рождения!

— А, — флегматично согласился «монгол». — Ну да. Только Кристине не говори, а то праздновать заставит…

Наверное, все началось в детстве, когда я услышал легенду про звездолеты.

Пятьсот лет назад земляне построили три корабля и отправили их на Альфу Кентавра. Добравшись до места, звездолетчики вступили в контакт с Галактическим сообществом. Домой они вернулись уже при помощи телепортеров. Через неделю политиков пригласили в Совет — ознакомиться с законами, подписать, где надо, а заодно получить свою долю помощи «отсталым братьям». Почему отсталым? «Альфа-кентавры» на момент Контакта с Галактикой азартно рубили друг дружку железными мечами, вот и от новых членов не ожидали ничего другого и торопились «поднять» их до «цивилизованного» уровня.

Вообще говоря, по статистике, на Земле не должно было развиться ничего сложнее бактерий. Даже в центре, где звезды гуще, минимальное расстояние между обитаемыми мирами равнялось двадцати световым годам. А тут — каких-то неполных пять. К тому же нарушался закон развития обществ: «Чем дальше планета находится от центра, тем примитивнее „варвары“, ее населяющие». Несколько местных умников хотели было доказать, что на самом-то деле «дикари» вплотную приблизились к межзвездной стадии, но политики быстренько лишили их всех способов огорчить ученых собратьев из Совета. С политиками трудно было не согласиться: помощь «варварам» оказывали лет триста, эти средства позволили без потрясений приспособиться к новой жизни. Хватило еще и на освоение двух десятков незаселенных планет, и на создание полусотни крепких диаспор в «цивилизованных» мирах.

С самого начала Землю занесли во все справочники как объект для туристов, интересующихся экстремальным отдыхом. Прикинув, что к чему, люди устраивали инопланетянам такие «сафари», что пятьсот лет все уверенно называли землян «дикарями». Телепортеры поставили уверенный крест на межпланетных перелетах еще в первое десятилетие после Контакта. Космическое прошлое постепенно забывалось, а через пару веков сам перелет к Альфе Кентавра и вовсе объявили мифом.

А потом эту «небылицу» услышал я.

Хотя если уж совсем честно, то в детстве мне рассказывали много всякой чепухи.

Но позже, во время «паломничества в метрополию», я случайно оказался рядом с музеем космонавтики. А в дальнем зале наткнулся на «Нинью», «тот самый» звездолет. Его телепортировали с Альфы Кентавра в первые годы после Контакта, поставили в музее на память о подвиге — и забыли.

У меня как раз случилась одна из Великих Трагедий Молодости: уехала девушка, с которой я две недели «паломничества» очень хотел познакомиться, но так и не смог решиться. К тому же было Восьмое марта, и одиночество чувствовалось особенно остро: поздравить-то было некого.

И вот внутри «бублика» «Ниньи» появилась мечта: улететь в просторы космоса, подальше от всех, непонимающих, серых и… Какое-то еще название придумывал, филистеры, что ли, но точно не вспомню.

Идея показалась заманчивой. Причина — безусловно романтичной, но несколько глуповатой. В итоге, после месяца, проведенного в библиотеке, сформировалась вполне достойная цель: доказать, что пятьсот лет назад земляне уже вступили в межзвездную стадию развития цивилизации. Вообще говоря, за это время пыл поостыл, бежать от всех и вся расхотелось. Но осталось любопытство и извечный вопрос «А что, если?..»