Настоящий полковник

Полковник взял винтовку, привычно вогнал в нее обойму, плотно прижал к плечу приклад, прикоснулся указательным пальцем к прохладному металлу спускового крючка, устремил взгляд в прицел. Увидел в круге окуляра довольное, улыбающееся лицо зама главы.

Подумал: воспитывает его Федоров. Вырабатывает привычку стрелять в живые мишени. Как какого-нибудь сопливого допризывника, который ни разу в своей жизни чужой крови не видел. Которого, заставляя стрелять в фотографии, приучают спокойно нажимать на спуск, видя в прицеле человеческое лицо. Вырабатывают условный рефлекс. Рефлекс убийства.

— Я готов.

Инструктор припал к направленной на мишень подзорной трубе.

— Я тоже.

Полковник подвел паутинный крест прицела к переносью портрета, где шариковой ручкой была написана цифра десять. Девятка!

Выдохнул воздух. Нажал на спусковой крючок. Хлопнул негромкий выстрел. Фотобумага между глаз зама главы лопнула, залохматилась зубчиками.

— Десятка, — объявил инструктор. Полковник перевел винтовку на правый глаз. Выстрел!

— Девятка.

Другой глаз. Близкий. И совершенно не страшный, хотя и похожий на настоящий. Выстрел!

— Еще девятка! Вы сегодня в отличной форме. Полковник нащупал прицелом соседний портрет. Глаз. Снова глаз. Ладно, пусть будет глаз. Выстрел!

— Девятка. Теперь лоб. Выстрел!

— Семерка.

Еще…

Клацнул затвор. Все. Патроны кончились.

— Держи! — подал инструктор снаряженную обойму.

Полковник вогнал ее в винтовку. И снова, ловя в окуляр прицела знакомые ему лица, нажимал на спуск.

— Девятка!

— Еще девятка!

— Десятка!

— Восьмерка.

— Восьмерка…

До полного излохмачивания мишеней. Бывших на самом деле человеческими лицами.

— Десятка!

— Девятка…

В тир тихо вошел генерал Федоров. Несколько минут стоял у входа, наблюдая за стрельбой.

— Пристрелялся? — спросил он.

— Что? — не расслышал полковник.

— Я спрашиваю, пристрелялся? К своим приятелям?

— Натаскиваешь меня на убийство?

— Проверяю твою психологическую подготовку.

— Ты думаешь, я не стрелял в живых людей?

— Я не думаю, я знаю — что стрелял.

— Зачем же тогда эти фотографии?

— Чтобы ты лучше изучил своих клиентов. Инструктор принес снятые со щитов мишени.

— Вот эта лучшая, — показал он. — На кандидата в мастера потянет Вы могли бы достичь неплохих результатов. Если вам хорошо потренироваться.

— Нет, спасибо, — вежливо отказался полковник. — Мне вполне достаточно двух тренировок в день.

— Жаль.

— Ну-ка, дай сюда ту мишень, которая лучшая. Сейчас мы узнаем, кого он не любит больше всего. Раз лучше всего в него стреляет.

Инструктор протянул мишень.

— Стылый? Уважаемый в городе авторитет? Чем он тебе не угодил?

— Только тем, что удобно располагался. Прямо против меня.

— Да? Но тем не менее ты выбрал правильно. Отсчет начнется с него. Именно с него.

— Почему с него?

— Его смерть вызовет наименьшие подозрения. У него очень много врагов, и в первую очередь подумают на них. И в последнюю на нас. Тем более что мы позаботимся об этом.

— А кто тогда будет вторым?

— Еще одни твои знакомые. Братья Заикины.

— Кто?!

— Да, именно они. Братья. Я же говорил, что предоставлю тебе возможность отомстить всем своим врагам. Я не стал вывешивать их портреты, так как посчитал, что их лица в твоем прицеле трястись не будут.

— А их зачем?

— Затем же, зачем остальных. После смерти твоего бывшего шефа Боровицкого они вступили в сговор с теми, кто его убрал. И теперь в этом деле занимают не последние позиции.

Их смерть тоже не вызовет паники. У них тоже много врагов. Даже больше, чем у Стылого. И много недоброжелателей, которые обрадуются такому исходу, не копаясь в причинах их смерти.

Поэтому они будут вторыми.

— А последним? Последним тогда зам. главы?

— Опять верно. Он будет последним. Потому что, когда погибнет он, все станет очевидным. С него начинать нельзя. Им надо завершать.

— Вы, я гляжу, все очень хорошо продумали.

— Конечно. Мы ведь не любители.

— А если они догадаются раньше? И исчезнут?

— Не догадаются. И не исчезнут. Даже если догадаются. У них там кормушка. А от кормушки никто не уходит. До последнего.

— И все же если предположить худшее?

— Пусть уходят. Нам без разницы, уйдут они или… совсем уйдут. Главное, чтобы ушли. Нам не нужны лишние трупы. Нам нужен результат.

— Как, вы предполагаете, я должен действовать?

— Мы не предполагаем. Мы знаем. Пошли. Генерал прошел к двери.

— Ну ты чего, пошли. Тебе это будет интересно.

— Что интересно?

— Новые технологии. Специально, чтобы тебя порадовать.

— Ну тогда пошли.

Вышли из тира. Поднялись на второй этаж, где были классы.

— Заходи.

Открыл дверь, пропуская вперед Зубанова.

— У нас здесь компьютерный центр. Садись. Вот сюда.

Полковник сел напротив двадцатидюймового монитора.

— Ну что, начнем?

Генерал включил компьютер. Загрузил картинку.

— Узнаешь?

— Погоди, погоди… Это же… Это же аэродром.

— Да, — генерал сместил картинку. — И город.

— Аэрофотосъемка?

— Нет, спутник. Фотографии предоставлены космической разведкой.

Генерал изменил масштаб и разрешение. План приблизился. Отдельные, слитые до этого в единые пятна объекты разделились, приобрели самостоятельную форму. Фотография стала напоминать план.

— Площадь? — узнал полковник.

— Да, площадь. Вот административное здание. Двор. Вот место, где убили Боровицкого. Теперь давай посмотрим в динамике.

По плану, вдоль обозначенных на плане дорог, забегали квадратики и прямоугольники, оставляя за собой цветные линии.

— Что это?

— Маршруты передвижения твоих клиентов. Квадраты и прямоугольники — легковые машины. Красный цвет — Стылый. Синий — братья Заикины. Желтый — зам. главы…

Желтых линий на плане было больше всего. Наверное, из-за специфики административно-командной работы.