Насущный хлеб сражений. Борьба за человеческие и природные ресурсы в ходе гражданской войны в США

С точки зрения красоты и пользы для здоровья было важно выбрать для дома подходящее место. Большинство белых южан полагало, что жить на холме полезнее, чем в низине, поэтому богатые семьи предпочитали селиться именно там. Фермеры-йомены, как правило, жили на более дешевых песчаных землях, не дававших богатого урожая. Деревья защищали здание от ветра. Не стоило располагать дом слишком близко к воде, потому что там, как выяснил один житель Южной Каролины, слишком много комаров. Он возвел строение, получившее позднее название «Каприз мистера Б», и всего через три месяца покинул его, потому что расположение этого строения оказалось очень неудачным. Большинство южан имели четкие представления о том, как должен выглядеть двор: там полагалось выращивать деревья, кустарники и цветы [60] .

60

См. [Schlesinger 1984: 60, 382, 430; Martineau 1838: 51–52]. См. также письмо Д. Дж. Ренчера Уильяму Мерритту от 5 сентября 1851 года, документы Абрахама Ренчера, UNC-SHC; Уэйд. «Воспоминания восьмидесятилетней женщины», с. 8.

Как правило, дома строили из местных пород дерева, используя традиционные архитектурные решения: двухэтажное здание с двумя комнатами на каждом этаже или два бревенчатых домика, соединенных коридором. Обеспеченные люди нанимали профессиональных архитекторов для того, чтобы те спроектировали им большой дом в федеральном или итальянском стиле, хотя некоторые предпочитали собственные вариации. Коммерсант Э. М. Перин пристроил к своему кирпичному особняку в Кахабе, Алабама, вестибюль с башенкой. Некоторые белые южане сами проектировали свои дома, вкладывая в это немало времени, сил и энергии. Мэри и Уильям Старн решили, что их дом в округе Лаймстоун, Техас, должен быть шестикомнатным, с четырьмя каминами и верандой [61] .

61

См. [Walker, Detro 1990: 53–54; Burke 2010: 71–72; Bishir 2006: 1, 11–49, 20; Fry 1908: 37]. См. также письмо Мэри Э. Старнс Саре Дж. Томпсон от 20 сентября 1860 года, письма Уильяма Г. Килпатрика, DHS.

Рабовладельцы часто привлекали к строительству своих невольников. Кроме того, можно было нанять белых работников или свободных черных. Дом Мида Карра, обычное каркасное здание 18 на 20 футов в глубинке штата Миссури, построили белые. Иногда рабовладельцы сами выполняли часть работы – например, клали каминные трубы. Йомены, фермеры, ремесленники и учителя строили себе бревенчатые домики на одну-две комнаты и всегда были готовы помочь на стройке родственнику или соседу. Для строительства такого домика требовалось порядка восьмидесяти бревен. Сам процесс, в зависимости от количества его участников, занимал от одного до трех дней. Предполагалось, что на помощь придут другие белые мужчины, и каким бы богатым ни был сосед, его отказ помочь в такой ситуации считался проявлением высокомерия [62] .

62

См. письмо Мэри Э. Старнс Саре Дж. Томпсон от 20 сентября 1860 года, письма Уильяма Г. Килпатрика, DHS; письмо Мида Карра Бернарду Карру от 3 декабря 1831 года, документы семьи Карр, UVA; опросники ветеранов Гражданской войны штата Теннесси, интервью с Леандером К. Бейкером, URL:(в настоящее время ресурс недоступен). См. также [Taulbert 1995: 20; Green 1952: 24; Williams M. 1989: 72–73; Crofts 1992: 57; Smedes 1887: 67].

Самые старые здания на Юге датировались XVIII веком. Некоторые из них были спроектированы в георгианском стиле – например «Беркли», трехэтажный кирпичный особняк, построенный на берегу Джеймс-Ривер в 1726 году. Другие плантаторские дома вели свою историю с начала XIX века: когда-то это были простые бревенчатые домики, к которым впоследствии пристраивали крыльцо и второй этаж, а потом обшивали получившееся строение досками. Некоторые южане очень гордились своими старинными обиталищами. Джон Уайет родился в округе Маршалл, Алабама; к 1861 году его родному дому уже исполнилось сорок лет, и он надеялся, что здание простоит еще не меньше века. Дома могли служить одной и той же семье на протяжении многих поколений: еще один способ сберечь материальные ресурсы. Дункан Блу, фермер и производитель скипидара из округа Камберленд, Северная Каролина, жил в доме, который когда-то принадлежал его деду [63] .

63

См. Национальная программа по охране исторических памятников, Национальная парковая служба, Беркли, URL: cr.nps.gov/nhl/detail.cfm (дата обращения: 03.02.2023); письмо Дункана Блу «Дорогому кузену» от 13 октября 1858 года, документы семьи Мэтью П. Блу, ALA. См. также [Burke 1941: 43; Ierley 1999: 238; Wyeth 1914: 8a].

Самыми заметными, пусть и немногочисленными строениями были дома плантаторов. Кирпичные или деревянные, они возвышались на холмах, в отдалении от дороги, и к их главному входу обязательно вела длинная обсаженная деревьями аллея. Такой дом не просто служил для своих владельцев тихой гаванью: он был символом богатства и принадлежности к элите. Ли Биллингсли вспоминал, как его отец построил в округе Бледсоу, Теннесси, кирпичный дом из двенадцати комнат. Часто такие дома строили в неогреческом стиле и украшали белыми колоннами: строгие, симметричные и величественные колоннады не только отвечали представлениям о прекрасном, но и помогали удержать в доме прохладу. Построенные, как заявил один из владельцев, из «наилучших материалов», плантаторские дома состояли из множества комнат и стоили несколько тысяч долларов – куда больше, чем мог себе позволить средний белый житель Юга [64] .

64

См. [Vlach 1993: 6, 8; Fry 1908: 53–54; Roth 2001: 162–163; Bishir 2006: 44–46]. См. также опросники ветеранов Гражданской войны штата Теннесси, интервью с Ли Т. Биллингсли, URL: www.tngenweb.org/bledsoe/bdocs/htm (дата обращения: 03.02.2023); статья «На продажу» в газете «Мобайл реджистер» от 11 апреля 1860 года.

Внутри любого дома, каким бы ни был социальный статус его хозяина, находилось множество самых разных объектов как практического, так и чисто декоративного назначения. Некоторые вещи изготавливали вручную, остальные – приобретали в магазине. Многие предметы имели хозяйственное назначение и могли пригодиться в повседневной жизни: например, рыболовные снасти и медицинский сундучок, выставленные в доме надсмотрщика из Южной Каролины. Однако у людей любого класса имелись вещи, предназначенные исключительно для собственного удовольствия. У Харриет Ванн, жены йомена из округа Честерфилд, Южная Каролина, имелась скрипка. Среди любимых вещей могли быть и более практичные, причем не обязательно дорогие. Мэри-Энн Кобб, жена конгрессмена, с нежностью описывала «теплый на вид» хлопковый коврик, ситцевые занавески и книжные полки в своем доме в Афинах, Джорджия. В богатых домах можно было увидеть кровати из красного дерева и другие свидетельства потребительской культуры, сложившейся к концу XVIII века [65] .

65

См. [Martineau 1838: 56; Anderson J. 2012: 13–15; Martin 2008: 43–44, 196–197]. См. также Харриетт Ванн, дело 17229, итоговая сводка, ящик 239, документы по урегулированным делам, Комиссия по требованиям южан (SCC), RG 217, Администрация Национальных архивов и записей – II, Колледж-Парк, Мэриленд (NARA-II); письмо Мэри-Энн Кобб Хауэллу Коббу от 8 января 1850 года, документы семьи Хауэлла Кобба, Университет Джорджии, Библиотека редких книг и рукописей Харгретта (UGA); аукцион собственности Израиля Пикенса, 1827 год, документы семьи Израиля Пикенса, ALA.

Дом был еще и хранилищем воспоминаний: в нем хранилось множество любимых сувениров, воплощавших в себе историю семьи. Многие белые южане с пиететом относились к своим Библиям: мужчины, как правило, завещали их вместе с другими «семейными книгами» женам и дочерям. Женщины часто были хранительницами материальной истории семьи. Они собирали дагерротипы своих родственников, вставляли их в красивые рамки, берегли письма, оставшиеся от предыдущих поколений, – невосстановимые свидетельства их личной истории. Со временем сентиментальная ценность таких предметов, пусть даже самых простых, росла. Через несколько десятилетий даже обычная прялка становилась частью семейного наследия. Некоторые женщины чувствовали глубокую связь со своими вещами. После смерти родителей Эллен Уоллис из Кентукки навестила их дом; она пишет, что неодушевленные объекты «громко звали ее», когда она проходила мимо [66] .

66

См. [Akhtar 2005: 17–21, 49–50, 67–68; Felton 1919: 16; Pringle 1922: 44–45]. См. также завещание Джордана Флорноя от 21 июня 1833 года, Книга завещаний № 9 округа Паухэтан, Виргиния, Библиотека штата Виргиния; завещание Литтлбери Кларка от 6 января 1840, Книга завещаний № 8 округа Принс-Эдвард, Виргиния, Библиотека штата Виргиния; письмо Марианны Гейлард Джону С. Палмеру от 29 мая 1846 года, архив семьи Палмер, USC; дневник Эллен К. М. Уоллис, запись от 6 марта 1855 года, дневники семьи Уоллис-Старлинг, Историческое общество Кентукки, Франкфурт (KHS).

Белые южане любого социального положения любили свои дома и то, что находилось внутри этих домов. Жительница Джорджии А. Э. Харрис, муж которой владел несколькими рабами, находила свой бревенчатый дом довольно «симпатичным». Многим нравилось обсуждать дома своих соседей. В Миссисипи Летиция Дэбни Миллер любовалась богато отделанным домом своего дяди, однако пришла к выводу, что жить там не очень комфортно – собственное, более скромное обиталище нравилось ей куда больше. Потерять свой дом, каким бы маленьким, дешевым и старым он ни был, было очень тяжело. Врач Харди Утен с болью описывает поездку к дому своего детства в округе Берк, Джорджия. Он обнаружил, что здание заброшено, а двор зарос кукурузой, и это словно бы навеки отделило его от воспоминаний детства [67] .

67

См. [Woodward 2007: 174–175]. См. также письмо А. Э. Харрис Саре П. Гамильтон от 29 апреля 1838 года, архив Бенджамина Ч. Янси, UNC-SHC; мемуары Летиции Дэбни Миллер, с. 1–2, архив миссис Кейд Дрю Гиллеспи, Университет Миссисипи, Специальные коллекции (UMIS); дневник Харди В. Утена, с. 3, архив Харди Викерса Утена, ALA.

Впрочем, как отмечает Джон Грейдон, не каждый белый южанин относился к своему жилищу с подобной нежностью. Некоторые его соседи в округе Алачуа, Флорида, строили свои дома как придется и нисколько ими не гордились. Были случаи, когда владельцы не заботились о состоянии своего дома. Фермер Хью Маклорин знал, что «Старый дом», в котором жили они с женой, пришел «в состояние разрухи», поэтому завещал сыновьям деньги на ремонт, если они захотят его восстановить. В большей части общин имелось несколько заброшенных домов. В округе Хардеман, Теннесси, в 1860 году по неизвестным причинам были оставлены несколько домов. Однако их владельцы, скорее всего, ушли из них не по своей воле, поскольку любой дом был ценным материальным активом [68] .

68

См. письмо Джона Л. Грейдона Лу Мэддену от 7 февраля 1858 года, архивы Мабры Мэддена, USC; завещание Хью Маклорина, январская сессия 1846 года, округ Ричмонд, Северная Каролина, «Записи о завещаниях и имуществе», 1842–1848, том 3, с. 32–34; Архивы штата Северная Каролина; данные Федеральной переписи населения 1860 года, свободный график, Теннесси, округ Хардеман, с. 27, 28, 33.

Политика и война

Политика всегда была жизненно важной частью жизни сообщества: она служила одновременно проявлением добрососедских отношений и ревностного соперничества. Кандидаты из двух основных партий, Демократической и Республиканской, проводили энергичные кампании, организовывая парады, торжественные ужины и песенные вечера. По всей территории Юга соседи собирались на барбекю, чтобы послушать речи кандидатов на должности в окружном управлении, а те обменивались пикировками, по большей части дружескими. Местные выборы могли иметь крайне личный характер. Уильям Кинни из Стонтона, Виргиния, знал об избиравшихся в 1857 году кандидатах на должность представителя его округа в сенате штата очень многое: их сильные стороны, недостатки, имена их друзей и врагов. Политика принадлежала белым мужчинам, поскольку у белых женщин в Соединенных Штатах не было права голоса, и большинство полагало, что женщинам не подобает слишком сильно интересоваться политикой. Некоторые мужчины тоже были аполитичны, хотя, разумеется, они могли голосовать [69] .

69

См. [Harris 1985: 94–95, 108–111; Crofts 1992: 50–51, 75, 101–102]. См. также дневник Чарльза Генри Шрайнера, запись от 5 декабря 1843 года, UTK; письмо Уильяма Кинни Александеру Г. Г. Стюарту от 24 октября 1857 года, архив Александра Г. Г. Стюарта, VSP.

В середине 1850-х годов, когда распалась партия вигов и сформировалась Республиканская партия, вопросы, связанные с рабовладением, вышли на передний план национальной повестки. Многие белые южане пришли к выводу, что все белые северяне очень от них отличаются, причем не только по вопросам, связанным с рабством или отношениями между расами, но и в целом. Роберт Г. Армстронг, отправившийся пароходом из Мемфиса в Новый Орлеан, познакомился на борту с несколькими семьями янки и списал свои чувства на проявление южного менталитета. По его словам, северяне были закрытыми и необщительными, не проявляли, в отличие от южан, «ни малейшего душевного тепла»; с ними «все было холодным, жестким, практичным». Но вопреки жалобам Армстронга, два эти региона на самом деле имели много общего. Большинство белых северян тоже жили в маленьких городках и селах и вели активную социальную жизнь, которая, как и на Юге, подразумевала и взаимовыручку, и конфликты. В отношении к материальным ресурсам северяне ничем не отличались от южан: все та же комбинация хозяйственности с расточительностью. Питались они несколько иначе – например, чаще, чем это было принято в Дикси, ели похлебку из моллюсков – но так же потребляли много мяса и так же считали, что нельзя разбрасываться едой. Им тоже нравились деревья в сельской местности, и они тоже использовали лес в качестве источника полезных ресурсов, временами оставляя после себя опустошенную, обезображенную землю. Они любили свои дома, будь то бревенчатые домики, фахтверки или просторные особняки, и бережно хранили некоторые особенные вещи, купленные или сделанные вручную [70] .

70

См. [Harris 1985: 130–131; Hansen 1994: 13–14, 52–136; Altschuler, Blumin 2000: 9–10, 79; Williams S. 2006: 105–107; Strasser 1999: 12; Stilgoe 2005: 91–92, 94; Stoll 2002: 8, 19–20, 36; Glassie 2000: 138–146; Jaffee 2010: 213, 270–271, 318–319]. См. также личный дневник Роберта Хьюстона Армстронга, с. 3, запись за декабрь (1850-е годы), UTK.