Натюрморт с воронами

Большая голова Джоба ритмично покачивалась в такт ее словам, а с его губ срывался протяжный звук «ооооооооо».

– Господи Боже мой! – воскликнул шериф. – Этот урод подпевает безумной матери. Нет, я даже смотреть на это спокойно не могу!

Уинифред закончила этот стишок, а потом медленно перевернула страницу. Джоб просиял и громко засмеялся.

Вот тебе прекрасное яблочко,

Свари его в кастрюле,

Посыпь его сахаром,

Помажь его маслом

И съешь, пока оно горячее.

Хейзен повернулся и взял Пендергаста за руку.

– Я подожду вас в приемном покое.

Пендергаст не ответил на рукопожатие и даже не заметил его. Он завороженно смотрел на эту сцену, пытаясь понять, что происходит в головах этих несчастных людей.

– Джоби, взгляни на эту чудесную картинку, – ворковала Уинифред. – Видишь?

Пендергаст поднялся на цыпочки и заглянул в книгу, старую, рваную, с пожелтевшими страницами, но с отчетливо различимой картинкой. Мгновенно узнав ее, Пендергаст, как от удара, отшатнулся назад.

Джоб радостно задергался всем телом, закивал и громко протянул:

– Ооооооо!

Мать улыбнулась и перевернула страницу. В динамике послышался ее сухой голос:

Из чего сделаны маленькие мальчики?

Из чего сделаны маленькие мальчики?

Из змей, улиток и собачьих хвостов,

Вот из чего сделаны маленькие мальчики...

Но Пендергаст уже не слышал этого стихотворения. Студенты и врачи-психиатры не заметили высокого худого человека в черном костюме, который молча повернулся и выскользнул за дверь. Слишком увлеченные своими наблюдениями, они еще долго рассуждали о том, в каком разделе учебника психиатрии будет помещен этот уникальный случай и будет ли вообще удостоен такого внимания.