Натюрморт с живой белкой

— Пей, пока холодное.

— Я пью…

Она действительно пила и даже не отказалась от виноградин с ладони Дениса.

— Багет с сыром оставим на завтрак, или хочешь сейчас? — спросил он, придвигая свой стул к ней поближе. Сделать этот маневр на плитке не составило большого труда.

Белка качнула головой.

— Торт. Я хочу торта.

Она действительно его хотела. Она уже чувствовала на губах приторный вкус шоколада и даже поторопила Дениса, и тот довольно быстро явился с кухни с двумя блюдечками.

— Можно?

Он протянул к ее рту ложку, и Белка покорно слизала с нее первый кусочек темного бисквита, а вот на втором уже прикусила ложку. Рука Дениса дрогнула, но вторая осталась лежать на столе, хоть и подмяла край салфетки. На четвертом кусочке Белка отбила ложку и проговорила, подавшись вперед:

— Я завтра уезжаю к отцу в Париж. Так что с Водафоном будешь разбираться самостоятельно.

Она была так близко, что могла ухватить Дениса за пучок темных волос, выбивавшихся из ворота футболки. Он действительно побывал дома — переоделся и даже побрился. Последнее Белка поняла, коснувшись двумя пальцами его щеки. Теперь Денис вздрогнул сильнее, и она опустила ему на щеку всю ладонь. Тогда он поделился с ней своей дрожью. Белка неосознанно облизала губы и тотчас почувствовала холодное прикосновение бокала.

— Я уже пьяная, — пробормотала она после первого же глотка.

— Еще не совсем. Вот когда скажешь, что ты останешься со мной и не поедешь ни в какой Париж, я пойму, что ты дошла до кондиции.

Белка мотнула головой и сделала еще глоток, а потом был виноград и тепло его ладони. Белка не думала ее целовать, но язык не слушался, и губы ни с того, ни с сего взяли в плен указательный палец и так очень быстро дошли до мизинца. Денис не отставал, только его губы задерживались на пальцах Белки куда дольше, точно желали растопить лак, а большой палец тем временем сдвигал в центре ладони линии судьбы, чтобы смешать все Белкины карты и вытащить счастливую для себя. Бокал недопитым стоял рядом, и пламя свечи жадно пожирало стекло, как и эти двое друг друга.

Денис схватил свой бокал и осушил одним глотком. Белка скосила глаза к бутылке — еще было, что пить.

— Хочешь музыку?

Денис просто кивнул и отпустил ее влажную руку. Белка ухватилась за спинку стула, когда картинка перед глазами вновь утратила четкость, но через секунду уже мягко сняла с талии руку Дениса.

— Сначала музыку.

Телефон лежал подле телевизора и чуть не соскользнул на пол, когда Белка попыталась его поднять. А потом она долго тыкала пальцем в экран, не в силах нажать нужную кнопку, но вот наконец, когда она уже готова была швырнуть чертов аппарат оземь, из динамика полилась мелодия.

Денис уже был рядом, его рука вновь легла на талию, и Белка повисла у него на шее, точно вновь не чувствовала под ногами пол. А его действительно не было, он поплыл куда-то, и она вместе с ним тонула в жестких волнах темной футболки, в которую уткнулась носом. Пришлось даже зажмуриться и открыть глаза, только когда руки Дениса, зажав ее тело в тиски, двинулись вдоль позвоночника к шее. Она откинула голову, как одуванчик на ветру, и первый поцелуй Дениса пришелся ровнехонько в ямочку. Потом был подбородок, щеки, губы…

Сила вернулась в руки Белки, и она прижала себя к груди Дениса, преодолевая преграду, созданную собственной грудью. Соски уже болезненно ныли, проклиная некогда тонкую, а теперь безумно жесткую ткань майки. Руки сдирали футболку со спины Дениса, будто кожу, таким стоном отдавалось в нем каждое ее движение. Не выдержав, он отстранился и, справившись со своей футболкой, сорвал майку и с Белки. Тело белело в темноте, только два темных круга на груди горели, как две свечи. Они были даже горячее пламени, так быстро Денис отдернул руку, едва к ним прикоснулся.

— Что мне сделать, скажи, чтобы ты не оттолкнула меня, как днем?

Он вдруг опустился перед Белкой на колени. Пламя разгорелось в нем с такой силой, что голые колени не чувствовали холода плитки. Белка нагнулась к нему, чтобы не потерять опору в виде его плеч. Ноги так и не обрели крепость, и она почти готова была встать рядом с Денисом на колени. Голова склонялась все ниже и ниже, и ее падение окончилось поцелуем. Денис крепко держал ее под грудью и поднимал вверх, все выше и выше, пока сам не оказался на ногах. Тогда Белка вновь повисла на нем, не понимая, ведет ли он ее в танце, или это шампанское закружило в пьяном танце ее голову…

— Беллочка, пожалуйста, ответь, — губы Дениса скользнули в уголок ее рта. — Я не хочу думать, что мой единственный помощник — алкоголь. Пожалуйста…

Цепкие пальцы переползли с плеч Дениса ему на шею и потом выше к мягкой бороде. Белка запрокинула голову слишком сильно и, потеряв его горящие глаза, видела теперь лишь неровные тени на потолке.

— Я не знаю, — простонала она. Одним легким прикосновением к груди, Денис вывернул жгутом все ее тело. — Не знаю. Ты у меня первый.

Перед глазами все поплыло и померкло. Белка ткнулась лбом в горячее плечо Дениса. Его пальцы сошлись у нее за спиной, и потому она не увидела его лица, не в силах самостоятельно поднять голову. Тишина была мучительной. В ней гулко бились два сердца.

— Ты что только что сказала? — она слышала его голос где-то в стороне. — Повтори по-английски.

Теперь она видела его глаза. Яркие на темном ночном лице. Он держал ее за щеки крепко, и потому она не падала. Английские слова прозвучали уже тише. Белка почувствовала на глазах слезы, то ли обиды на свой язык, то ли боли из-за стиснутых Денисом щек.

— Врешь!

Он чуть не выронил ее из рук, ослабив хватку, но успел удержать за талию, вцепившись в резинку юбки.

— Идиотка! Настоящая идиотка!

Она смотрела ему в глаза — огромные и пустые, безумно пугающие.

— Зачем ты это сделала? Зачем?

От ледяного голоса Белка сжалась так сильно, что пальцы Дениса обязаны были сойтись на ее талии.

— Господи… Если б я знал… Я уже не спрашиваю, зачем ты сделала это со мной. Плевать. Но объясни, идиотка, зачем ты сделала это вот так! Ты скрытая мазохистка? Но я-то не садист. Черт!

Денис чуть ли не швырнул ее на диван, а сам отвернулся к стене, схватившись за голову.

— Что тебе сейчас от меня надо? — спросил он, не обернувшись, и когда она не ответила, добавил: — Мне не нравится, когда меня используют в своих личных целях.

Белка подтянула ноги на диван, не заботясь уже о задранной юбке. Денис не оборачивался.

— Хочешь, чтобы я ушел?

Он обернулся. И правильно сделал, потому что Белка просто мотала головой. Он резко шагнул к дивану и сел рядом.

— Я не думаю, что тебе нужно это. Уверен, что у тебя и так все болит.

— Уже не болит, — буркнула Белка.

Денис просунул руку ей под подбородок и развернул к себе.

— Снова врешь. Откуда же ты такая лгунья взялась? Где пресловутая американская честность? Или на отношения с русскими это не распространяется?