Научи меня любить
Шрифт:
Она поднялась, побрела в ванную, не озаботившись ни халатом, ни хотя бы полотенцем, аккуратно висевшем на спинке кресла. Зачем, когда всё равно никто не увидит. Лиля механически умылась, почистила зубы и даже расчесалась, а в голове крутились мысли. Нерадостные такие, тоскливые. О том, что под этим зельем она в самом деле позволит Карлу делать с собой всё, что он захочет, даже самые его грязные фантазии. О том, что ей придётся стать послушной, или она испытает на себе весь арсенал наказаний этого психа. И ведь ему ещё и понравятся её сопротивление и слёзы, Лиля в этом не сомневалась. Она опёрлась на края раковины, прикрыв глаза и глубоко вздохнув. Внутри по-прежнему царили пустота и арктический холод, и даже аппетит пропал.
Лиля подняла голову и посмотрела своему отражению в глаза.
– Нет.
Снова вернуться к той жизни, от которой она попыталась сбежать? Покорно принять участь безвольной игрушки, не такой уж драгоценной, как выяснилось? Без возможности сбежать, попросить помощи? Дыхание у Лили прервалось, голова закружилась, и паника накрыла с головой, молоточками застучав в висках. Господи, нет! А дальше ею овладело единственное желание: избежать любым способом, даже самым безумным. Только не позволить больше Карлу прикасаться к ней, делать всё то, что он намеревался в своих извращённых фантазиях. Лиля выбежала из ванной, обведя спальню невидящим взглядом, сердце металось в грудной клетке, а обрывки мыслей в сознании, и мало соображая, что делает, она схватила первый попавшийся предмет. Стакан с каким-то очередным мерзким зельем. Резко вдохнув, девушка со всей силы бросила его на пол и не вздрогнула, когда несколько мелких осколков впились в обнажённые ноги.
– Как пришла, так и уйду, - пробормотала Лиля, присев и выбрав осколок покрупнее.
Наверное, не будь она в таком состоянии, и не решилась бы, боль Лиля не любила, как любой нормальный человек. Но сейчас желание освободиться, уйти от всего этого оказалось сильнее инстинкта самосохранения. Безвольно опустившись на пол, она прикусила губу, подняла руку, посмотрев на тонкую, светлую кожу, под которой просвечивали голубые вены. «Те, кто на самом деле хочет свести счёты с жизнью, режут вдоль», - всплыла в памяти фраза, услышанная неизвестно, где и неизвестно, когда. Лиля задержала дыхание и резко, пока не пришло осознание, полоснула острым краем по коже. Вспыхнувшая боль огнём обожгла руку, и тут же проступила кровь, казавшаяся почти чёрной, тяжёлые капли, цепочкой блестящих бусин набухшие на порезе. Едва слышно всхлипнув, Лиля дрожащими пальцами перехватила осколок и, уже зажмурившись, сделала то же самое со второй рукой. На несколько мгновений страх заморозил внутренности, сжал острыми когтями сердце, но… Поздно бояться.
Окровавленный осколок выпал из её пальцев, Лиля привалилась к кровати, бездумно глядя на то, как из порезов вытекают багровые ручейки. Да, не врала фраза, кровь идёт в самом деле сильно. И даже пульсировавшая боль отошла на второй план, а сознание уже подёрнулось туманом, в котором вязли мысли. Губы девушки разъехались в странно счастливой улыбке, она прикрыла глаза и еле слышно выговорила:
– Всё…
Да, всё. Теперь точно всё. И никто её не достанет, а если очень повезёт, то, может, судьба подарит третий шанс? Там, где нет ни вампиров, ни психов с нездоровыми желаниями, и где она сможет прожить обычную, спокойную жизнь? Лиля быстро погружалась в тёмную бездну, ощущая, как тело охватывает слабость, а ногам становится холодно. Рук она уже почти не чувствовала, видимо, порезы получились глубокие. И слава богу…
Лиля уже не видела, как воздух в спальне пошёл рябью, сгустился, и в нём открылся серебристый провал. А из него шагнул Судья, бледный, с плотно сжатыми губами и выражением лица, от которого у любого бы кровь в жилах застыла до состояния ледяной каши. Лорд Дейн Сеттен был очень зол и одновременно не на шутку встревожен, и это не предвещало ничего хорошего виновнику такого его настроения.
…Никакого туннеля с белым светом не было, как и в первый раз. Просто темнота, из которой вдруг проступила неясная фигура, и вокруг Лили в густом пепельно-сером воздухе раздался призрачный смешок, и она, охваченная паникой, слепо рванула куда-то вперёд, лишь бы подальше от неё. Тело двигалось, как сквозь вязкий кисель, медленно и нехотя, а смех то приближался, то удалялся, и иногда слышались слова:
– Я вернусь за тобой, цветочек! Куда же ты, Лилечка? Всё равно не убежиш-шь!
И она напрягалась изо всех сил, пытаясь вырваться из вязкого воздуха, барахтаясь в нём,
как в ловушке. А из глубоких порезов на руках рассыпались вереницы тёмных капель, застывая вокруг красными, глянцевыми бусинами, и казалось, нет выхода, и фигура её вот-вот настигнет…– Нет! Не надо! – задыхаясь, крикнула Лиля в пустоту, крепко зажмурившись и рванувшись из последних сил.
Она словно ухнула вниз с большой высоты, тут же снова распахнув глаза и поперхнувшись вдохом: вокруг ничего не было, абсолютная пустота, и всего через несколько мгновений она сменилась знакомой комнатой в квартире, где Лиля жила раньше. С Антоном. Прикованная к кровати, беспомощная и обнажённая. А он стоял перед ней в одних домашних штанах, сжимая длинный хлыст, и ласково улыбался, глядя тёмными провалами глаз, в глубине которых таилось безумие.
– И кто у нас тут плохая девочка? – вкрадчиво произнёс он, покачивая хлыстом. – Кто опять пытался сбежать, Лилечка?
Девушка всхлипнула, завозившись и безуспешно дёргая скованными запястьями, однако боли не ощущала. Вообще, всё тело охватила противная слабость, не дававшая толком пошевелиться, и только паника молоточками стучала в висках, лишая голоса и заставляя мысли хаотично метаться в сознании. Нет, это не с ней, она же ушла из того мира! Убежала туда, где её точно не найдут, и даже помнит, как это было… Мост. Холодный ветер. Лиля смотрела на темнеющую внизу воду, балансируя на перилах, и уже почти шагнула вперёд, в спасительную пустоту, как вдруг её ноги обхватила железная хватка, сдёргивая обратно.
– Не-ет, цветочек, не сбежиш-шь! – знакомый голос с нотками предвкушения, и Лиля с криком полетела назад, взмахнув руками и глядя, как серый туман заволакивает реальность.
Картинки сменяли одна другую, она словно проживала опять свою жизнь, только вместо Антона теперь был Карл, и это он бесконечно догонял, ловил, привязывал и приковывал, наказывал, и кошмар никак не заканчивался, перетекая из одной картинки в другую… Замкнутый круг, из которого не было выхода, и Лиля металась в лабиринте собственных страхов и воспоминаний, не находя выхода и уже не понимая, как оказалась здесь, и кто она вообще такая. Тело бросало то в жар, то в холод, мышцы скручивала судорога, а израненные предплечья отзывались вспышками боли.
И в какой-то момент Лиля ощутила чужое прикосновение, чьи-то руки бережно обнимали, пытаясь выдернуть из непрекращающегося кошмара. Чей-то голос настойчиво звал, не тот, страшный, вкрадчивый, а другой. За которым хотелось идти, и почему-то верилось, что его обладатель не причинит вреда.
– Лиля, всё хорошо, - пробивался голос, как сквозь вату. – Ты в безопасности, девочка, всё в порядке. Не уходи, не надо…
Снова жаркая темнота затягивала, хватала жадными пальцами, не отпуская, а Лиля больше не хотела в ней тонуть, и барахталась, пытаясь ухватиться за те, другие руки, обещавшие поддержку и надёжную опору. Они крепко ухватили, удерживая, не давая уйти, и Лиля вдруг осознала, что лежит в кровати, укрытая одеялом, тяжело дышит и судорожно сглатывает пересохшим горлом. Густой полумрак не давал разглядеть помещение и того, кто сидел рядом, бережно поддерживая её голову, да и сама голова кружилась, стены плыли перед глазами.
– Ш-ш-ш, тихонько, - негромко, успокаивающе произнёс смутно знакомый мужчина, но сознание никак не могло выловить из глубин памяти нужное имя. – Пей, хорошая моя.
К сухим губам поднесли край кружки, и Лиля сделала несколько торопливых глотков, ощущая, как по подбородку и шее течёт прохладная вода. На языке оставался приятный свежий привкус, и от питья в голове слегка прояснилось. Она разлепила ресницы, попыталась сфокусировать взгляд и даже разглядела лицо… Встревоженное, с туманно-серыми глазами, светлой щетиной и нахмуренными бровями. И даже имя всплыло из глубин памяти. Дейн Сеттен.
– Всё, отдыхай, - он бережно уложил Лилю обратно на подушки, заботливо поправил одеяло и неожиданно ласково погладил по волосам. – Спи, Лиля.
Собственное имя резануло слух, девушка внутренне поморщилась, но ответить ничего не успела, уплывая в мягкие объятия сна. На этот раз, целительного, без кошмаров и тяжёлых снов. Она не видела, как Дейн пересел в кресло напротив, не сводя с неё взгляда, наблюдая, как разглаживается лицо Лили, слушая ровное дыхание спящей. И в его глазах застыл вопрос, на который он сам себе не мог дать ответа, при всём желании.