Научи меня любить
Шрифт:
— Сестра, пожалуйста, дайте попить! — хриплый шопот заставил Яну вздрогнуть и резко обернуться.
— Что, простите?
— Ой, я думала, что вы медсестра. Извините… Пожалуйста, дайте попить.
Больная, медленно повернув голову в сторону окна, выразительным, просящим взглядом посмотрела на стол.
Яна, словно сонамбула, прошла к маленькому столику, взяла кружку с водой, из которой торчала пластмассовая трубочка. Посмотрела на кружку, на женщину…
Да что же это! Человек воды хочет, а она, словно пришибленная, стоит. Яна неловко улыбнулась, пододвинула стул к кровати и помогла больной напиться.
— Спасибо, вы очень добрая и хорошая! Дай
— Что вы, мне не сложно было…
— А ещё вы очень красивая! Необыкновенно красивая!
Яна смутилась. Она уже хотела было уйти, но понимала, что у девушки, а перед ней, оказалось, лежала имено молодая девушка, скорее всего просто бред. И сейчас ее лучше не оставлять, а вызвать врача или медсестру. А потом уже уйти.
— Думаете, я сумасшедшая? Нет, я просто по доброму завидую. Я никогда не была красавицей. Девчонкой я еще с детства была толстой. Сама рыжая, с редкими волосешками, прыщавым лицом. Вечно одета с чужого плеча. До восемнадцати ни разу не целовалась, представляете?! Кто на страшилку посмотрит?
Яна робко улыбнулась и погладила костлявую холодную руку:
— Успокойтесь, пожалуйста. Сейчас я позову врача.
— Да, врача бы нужно. Посидите со мной, пожалуйста. Уже сейчас кто-нибудь, да придет. Нужно капельницу менять.
— Хорошо. Я посижу…
— Ревела сегодня. Не знаю, что нашло. Все разом нахлынуло. Укол вот сделали успокаивающий. Теперь язык, как ватный. Да уж, у вас по лицу видно, что вид у меня ужасающий. Плохо это…
— Извините, я просто не в ту палату случайно попала…
— Нет, это я просила бога, чтоб живого человека увидеть сегодня. Сына только завтра привезут. Посмотрю на него, не знаю, может в последний раз. Не дай бог, конечно.
Сердце Яны неприязненно сжалось и она, стараясь не обидеть, убрала руку от постели. Внутренний голос кричал, но разум все еще отказывался верить в то, что она увидела.
— Хороша мать, да? Краше некуда. Сын придет, испугается. Мне бы его не звать сюда, чтоб не знал меня такую, но увидеть так его хочется…
— А что с вами? Простите…
— Рак. Грудь одну год назад отняли, сейчас вторую. Жду, когда придет вызов из столичной клиники. Обещали взять на следующей неделе. Пока вот готовят к переводу, анализы сдаю.
— У вас никого нет?
— Есть, что вы! Есть конечно. Сын у меня. Единственный, любимый. Я ведь, знаете, родила его для себя. Знала, что на меня, уродину, никто не посмотрит, не влюбится. Так, у брата друг гостил, переспала с ним, да и все… Дурное дело — не хитрое. И бог мне подарил моего котеночка, Лешика моего. Он у меня один, солнце мое. Мать померла, когда мне пятнадцать было, отца и вовсе не знаю даже. Тетка только, да племянник ее непутевый, двоюродный брат мой, Андрюха. С тюряги только вышел. Тетка Вера умерла несколько месяцев назад. В общем, теперь совсем мы без родных. А вот Вы, я вижу, счастливая женщина! Свет от вас идет, чувствуется, любят вас и вы любите. Цените счастье свое. На мою долю его, к сожалению, не досталось…
— Вы обязательно поправитесь, не переживайте! — Яна снова потянулась к ее руке, но в последний момент передумала. — Ведь вас ждёт сын. Он без вас никак!
— Никак, это точно. Отдала его, а сама реву, сердце не на месте. — Вера задышала часто, сморщив нос, пытаясь не разреветься.
— Пожалуйста, успокойтесь. Я думаю, что вы…
За спиной раздался шум въезжающей в палату тележки, прерывая их мучительный разговор.
— О, да у нас гости! Верочка, вы меня простите! Тумаков с четвертой там меня задержал, никак не могла ему в вену попась.
Девушка, спасибо, что присмотрели за больной. Она у нас сегодня только поступила, на эмоциях вся… А вообще время приема уже вышло, уж десять минут как. Вы приходите завтра, и с врачом поговорите заодно. Он с двенадцати начинает принимать родственников по личным вопросам. Вы вообще к кому приходили-то?— Я просто передачку принесла, меня попросили, на работе сотрудница, она сегодня в смену. В общем-то я уже ухожу. Выздоравливайте, Вера.
Яна ободряюще улыбнулась, взглянув на бледную, изнеможденную свою соперницу и поспешно вышла в коридор.
Быстрее, на свежий воздух. Хоть глоток, чистого, настоящего, живого…
43
Холодный пот струился по вискам, и именно это неприятное ощущение привело Яну в чувства. Когда синева в глазах чуть прошла, она с трудом приоткрыла веки.
Перед ней — больничная, выкрашенная в белый цвет, дверь. Воздух тяжелый, спертый, пропитанный запахом хлорки, сушил горло. Она так и стояла в маленькой гардеробной, совершенно потеряв счет времени. Сколько она тут? Помнит, как вышла из Вериной палаты, помнит шум в голове, острое желание к чему-нибудь прислониться.
На посту не оказалось сердобольной санитарочки, и Яна, прошмыгнув в знакомую дверь, желала лишь одного — переодеться и поскорее убраться отсюда.
В голове — оглушающая до звона пустота, на сердце груз, что кажется — не возможно дышать. Яна утерла пот снятой с головы шапочкой, кинула ее в мусорку неглядя. Туда же полетели перчатки, бахилы и маска. Небрежно стянула халат, а потом, скомкав белоснежную ткань, швырнула на стул. Схватила сумочку, зачем-то порылась в ней, поискав ключи от квартиры, затем опомнилась и наконец-то вышла на улицу.
Сколько она бродила по аллеям и дворам, не знала. Ходила, бездумно рассматривая прохожих, серые унылые дома, разноцветные аляпистые витрины. Затем зашла в какой-то дворик и села на скамью возле подъезда.
Опомнилась, когда уже стало темнеть и вечерняя прохлада стала навязчиво пробираться своей зябкой лапой под тонкую одежду. На часах восемь, первые минуты девятого. От Сашки — бессчетное количество пропущенных, но телефон все ещё стоит на беззвучном.
Яна поежилась, не столько от холода, сколько от чувств. Так хотелось тепла, человеческого, добрых слов, утешения, заверений, пусть и пустых, но все же… О том, что все будет хорошо. Будет ли? Наверное будет.
Что она, Янка, молодая и красивая, плохого видела в этой жизни? Сейчас все ее метания и слезы казались наигранными, глупыми. Не было теплых семейных отношений с родителями? Так их гимназия была лучшей из лучших, там мечтали бы учиться многие, но могли лишь избранные. И при этом разве в чем-то она нуждалась? Вещи всегда по последней европейской моде, лучших брендов. А к ним тысяча мелочей сумочки, туфли, украшения…
Разве могла Яна сказать, что чего-то еще не пробовала, не ела необычного, экзотического? Разве что горькой ранетки из-за соседского забора в деревне…
И подруги были, и прекрасные учителя. И трудности, все те, с которыми Янка столкнулась в начале своей семейной жизни, разве не сталкивается с ними каждая девушка, вышедшая замуж? Особенно, если до этого жила с родителями, словно принцесса.
Готовка, уборка, покупки, порой нелепые и слишком затратные — ведь все это бывает у каждой. Но не каждой приходится воспитывать совершенно одной и поднимать на ноги маленького ребёнка. Или вдруг в двадцать пять стать беспомощной умирающей старухой…