Научи меня
Шрифт:
– Ммм...да. Да, все хорошо. Катюш, тут такое дело...я в командировку уехал.
– Кать, Кать, это Миша? Миша, да?
– заорал племянник, перекрикивая говорившего мужчину. Катя рассерженно зашипела, наградив ребенка предупреждающим взглядом, и прикрыла рукой микрофон.
– Далеко?
– В Калининград.
– Ясно. А ты...
– она на секунду замялась, не уверенная в том, имеет ли право что-то спрашивать и уточнять. Одной рукой приходилось по-прежнему отбиваться от Кирилла, всеми силами рвавшегося к трубке.
– Ты надолго уехал?
Послышался
– Я не знаю.
– Ну, удачи тебе. Надеюсь, ничего серьезного, - принужденно выдавила девушка, расстроенно прислоняясь спиной к стене и рассматривая белый, нервно смятый листочек.
– Нет, ничего, - заверил Подольский.
– Обычная командировка. Я приеду к концу недели. Если успею.
– Я тоже хочу поговорить, - ребенок дернул теплый махровый халат, привлекая к себе внимание.- Катя! Дай мне! Я тоже хочу.
Она не хотела портить настроение еще и малышу.
– Ты сейчас очень занят?
Михаил настороженно замолчал.
– А что?
– через некоторую паузу ответил он.
– Просто спрашиваю.
– Вообще-то да. Я сейчас кое-какие дела обсуждаю. И пока вышел покурить, тебе позвонил. А ты чего хотела?
– спохватился мужчина.
И как-то все так налегло в один момент - и обида, и разочарование, и недовольство, что Катю передернуло. Грызло что-то еще, о чем она думать и вспоминать не хотела, но старые воспоминания все равно плясали на опасной грани, грозя в любую минуту захлестнуть разум.
Кирилл очень чутко почувствовал перемену в ее настроении, и спал с лица. Лихорадочная улыбка сползла с детского лица, задорно сверкавшие глазки потухли, а плечи расстроенно ссутулились. Это стало последней каплей.
– Ничего, - холодней, чем нужно было, чтобы Миша ничего не заподозрил, процедила Катя.
– Иди. Мы тоже пойдем.
– Стой. Я не понял...
– Миш. Иди...дела обсуждать, а?
Мужчина явственно скрипнул зубами, совершенно недовольный ее раздраженным ответом и тоном.
– Что случилось?
– Ничего.
– Я нормально спросил.
– А я нормально тебе ответила...Кирюш, одевайся, мы сейчас гулять пойдем.
– Какой гулять? Ты на часы смотрела?
– Мы в магазин, - она продолжила упрямо гнуть свою линию.
– У нас чай закончился.
– А завтра нельзя сходить?
– Нет.
– На что ты обижаешься сейчас?
– недовольно поинтересовался Миша, не скрывая злости. Непонятно только, на что именно злился.
– Что я не приехал? У меня работа.
– Ну а у меня ребенок, с которым надо сегодня погулять. Кирилл не может целыми днями дома сидеть.
– А днем нельзя было?
– А днем мы тебя ждали, - не сдержав ярость, выкрикнула Катя.
– Знаешь, Миш, я все понимаю, но предупредить не так уж трудно, как мне кажется. Ты не сейчас уехал, а наверняка утром. А мы тебя ждали!
Миша странно осекся, сначала собираясь ей как-то возразить, но, видимо, передумал. Молчал только и не собирался ни оправдываться, ни ругать ее.
Девушка глубоко вздохнула, мысленно считая до пяти, и сдала немного назад.
–
Ладно, все нормально. Извини, я сорвалась немного. Но нам действительно нужно идти. Пока.И она быстро положила трубку, чтобы не засомневаться в своем решении. Чтобы не слышать голос, который наверняка начнет что-то проникновенно говорить, совершенно сбивая ее с толку. К черту. Все это к черту.
Потом, конечно, на смену обиде и разочарованию, пришла злость на себя вкупе со стыдом. Ведь если так подумать, здраво, беспристрастно и без предвзятости, то ничего такого страшного не произошло и не случилось. Михаил не обидел их, не задел ничем и, по правде сказать, не дал повода в себе усомниться. Уехал, да, но, наверное, действительно по важным делам, сорвался так внезапно и, замотавшись, просто забыл их предупредить.
Забыл. Это слово крутилось в голове щекочущимся, раздражающим волчком все дни с его отъезда. Забыл. Такое короткое, емкое и обидное слово. Не столько по отношению к ней, сколько к Кириллу, который даже после того злополучного звонка Мишу ждал. И спрашивал, когда тот придет. Катя отвечала, что скоро, а у самой в голове ненавязчиво крутилось слово "забыл".
И она сама себя ругала за такие мысли. За глупости. И корила себя за то, что так несправедливо сорвалась на Мишу.
Безусловно, потом она позвонила и извинилась, заверив, что все в порядке, а ее в запале сказанные слова - последствия плохого настроения. Подольский ничего не сказал на такое заявление, скорее, просто-напросто пропустил ее извинение мимо ушей и сделал вид, что ничего не было. Катя никогда глупой не была, поэтому довольно быстро перехватила эстафету, прекрасно притворяясь радостной и счастливой.
Но только если она притворялась, пусть и с трудом, но все же, то Кирилл не умел этого. И не скрывал своей обиды и разочарования. И что делать с этим - Катя не имела ни малейшего понятия.
– Кирюш, не расстраивайся ты так, - Катя присела перед мальчиком на корточки, обхватила за плечи и заставила посмотреть себе в глаза. Племянник шмыгнул носом, трогательно посмотрел на нее исподлобья, пряча взгляд, но внимательно прислушивался к ее словам - она точно знала.
– Миша обязательно приедет, просто попозже. Он в командировке, в другом городе и не может сейчас приходить.
– А когда он приедет?
– Скоро, родной, скоро.
– Правда?
– с надеждой спросил Киря. Ей оставалось только кивнуть. Теперь, если потребуется, она Подольского за шкирку, но приведет. Катя его предупреждала и всячески ограждала, а вот это все - не ее вина. И ее ребенок страдать из-за Миши не будет. Точка.
– Конечно. А сейчас прекрати хлюпать. Поехали лучше домой.
– Хорошо, домой, - смирившись, кивнул Кирилл и одел курточку. Встал рядом с ней, терпеливо ожидая, пока Катя застегнет все пуговицы и завяжет шарф.
– Я сок хочу.
– Купим. Что вы сегодня делали?
– Английский учили, - без особого энтузиазма начал рассказывать ребенок, вяло ковыряя носком ботинка квадрат линолеума.
– И как?
– Хорошо.