Научите меня стрелять

За забором обнаружился двухэтажный кирпичный домина с черепичной крышей, металлопластиковыми окнами, балконом и террасой. Я вышла из машины и отстегнула с поводка Бильбо. Он уткнулся носом в снег и сразу взял чей-то след.

– Паш, а какая у тебя зарплата? – на всякий случай решила уточнить я.

– Зарплата здесь совершенно ни при чем. Дед оставил мне неплохое наследство. И у отца с матерью был участок в центре города, если ты помнишь.

Я не помнила.

– Так вот, я его продал и построил дачу. Еще думал машину поменять, но теперь я женатый человек, с машиной придется подождать.

– Что, женитьба так подорвала твой бюджет?

– Нет, просто дети пойдут, нужно будет дом строить на наших участках. Я тебе говорил об этом.

Пашка вытащил из багажника мою сумку, поставил ее на снег и обнял меня.

Сосны поскрипывали от мороза, ветер шелестел ветками, сухой холодный воздух щекотал ноздри.

– Как хорошо! – выдохнула я, пряча нос в шарф Егорова. Он поцеловал меня и принялся тискать.

Потом понял, что в одежде это делать глупо, и потащил в дом.

Дача у Егорова оказалась намного комфортнее, чем его городское жилище, а кухня вообще выше всех похвал, с современным оборудованием и встроенной мебелью. Но спальня меня просто сразила. Это было настоящее любовное гнездышко, отделанное в средиземноморском стиле. Я бы сразу сообразила, откуда ветер дует, но Пашка стащил с меня свитер и отключил мыслительные центры.

Уехал Егоров, когда стало смеркаться. Оставшись одна, я еще раз оглядела спальню, вспомнила Пашкину итальянскую «лав стори» и усмехнулась. Вот в чье гнездо привез меня Егоров. Такая спальня не должна пустовать, тут я с Пашкой была согласна.

Остаток вечера я обживала территорию, заглянула в шкаф, в сервант, нашла семейный альбом Егоровых, полистала его, разглядывая старые фото, на которых Пашка был толстым карапузом, причем на большинстве фотографий он был запечатлен нагишом и в плохом настроении. Его отвратительный характер, видимо, проявлялся уже тогда, но сейчас я умилялась и сильно скучала по мужу.

На одной из альбомных страниц я обнаружила визитную карточку какой-то Рафаэлы Алдонио. «Дизайн интерьеров» – все, что я поняла на ней. «Вот тебе», – мстительно подумала я, разорвала на мелкие клочки и отправила визитку в мусор.

Когда стемнело, я задвинула жалюзи, как учил Егоров, и задернула шторы, чтобы мой силуэт не стал мишенью для убийцы. После этого не поленилась, вышла на крыльцо и проверила, виден свет или нет. Свет виден не был. Успокоенная, я вернулась в дом и закрыла дверь. Перед тем как забраться в постель, принесла вазу с яблоками, поставила ее на стол на расстоянии вытянутой руки и включила телевизор. Поскакала по всем каналам, нашла свой любимый фильм «Тот самый Мюнхгаузен» и с головой ушла в мир, где мужчины блистали благородством и умом, а женщины… женщины им завидовали.

Бильбо устроился у меня в ногах и спал. Настроение было благостное, будто после причастия. Фильм закончился, я загрустила и вспомнила про пистолет. Достала его из сумки и пристроила рядом с яблоками.

Заснула я быстро, а посреди ночи отчего-то проснулась. Бильбо глухо зарычал, я вспомнила, что точно так же пес рычал перед взрывом, и похолодела. Страшно было спустить ноги на пол, не говоря об остальном, – кроме всего прочего, я сильно боялась мышей.

– Бильбо, тихо, – шепотом попросила я собаку и потянулась за пистолетом.

Если это мыши, то они должны бояться шума. Нащупав в темноте пистолет, я нашла дрожащими пальцами рычажок, повернула его вниз. Предохранитель щелкнул. Я ждала. Все было тихо, но Бильбо вдруг залаял и выскочил из спальни. «Зверь какой-то подошел к даче», – поняла я, отворила дверь и выпустила собаку на улицу.

Бильбо сразу растворился в темноте, а я набросила дубленку и вышла на крыльцо. Свет я не зажигала, помня инструкции Егорова.

Бильбо все не возвращался, стоять на крыльце было холодно, я несколько раз возвращалась в дом, опять выходила на крыльцо, пока не услышала, как моя собака за забором на кого-то лает.

Лай Бильбо перешел в визг, и я бросилась за пистолетом. Вернувшись на крыльцо с оружием в руках, я силилась задержать дыхание и прислушаться. Ничего не получалось, я слышала только собственное сердце. Глаза уже привыкли к темноте, я различала забор, калитку и деревья за калиткой. Наконец мне удалось восстановить дыхание.

Тишина давила на уши, и сколько я ни вслушивалась, так ничего и не услышала. Стоя на крыльце, я чувствовала, что замерзаю, и не могла решить, что делать: бежать на выручку Бильбо или вернуться в дом и закрыться на все замки.

Мои размышления прервал щелчок, за которым последовал удар в нескольких сантиметрах от моей головы. Я отшатнулась, и только успела подумать, что звук похож на выстрел, как он повторился. Пули отскакивали от сейфовой двери, крошили кирпич. Я упала на колени, передернула затвор и тоже выстрелила в сторону калитки. Потом еще раз и еще. В забор что-то ударилось, он завибрировал и издал металлический стон. Кто-то тяжело убегал от нашей дачи. Все затихло, только в ушах громко пульсировала кровь.

Дубленка лежала рядом, но мороза я не чувствовала, мне было жарко в спортивном костюме. Я спустилась с крыльца, опять прислушалась и отчетливо услышала милицейскую сирену на въезде в поселок. Звук сирены минут десять петлял между дачами, приближаясь к Пашкиной. Наконец деревья за забором осветил синий свет полицейского уазика, и в калитку позвонили.

– Кто там? – позвала я.

– Катерина, это я, – услышала я голос мужа и торопливо щелкнула замком.

Он влетел во двор и потряс меня за плечи:

– Как ты?

– Нормально, – недоумевая, ответила я, – а как ты здесь оказался, да еще так быстро?

Егоров, не отвечая на мой вопрос, огляделся, обнаружил у меня в руках пистолет и присвистнул:

– Ясное море, а это у тебя что?

– Ты не ответил, Егоров, как ты здесь оказался, ты же уехал домой?

Егоров забрал у меня оружие, спрятал в карман куртки и крикнул в темноту:

– Все нормально, жива. – Повернулся ко мне и добавил: – И невредима.

Он вышел за калитку, я последовала за ним. Парнишка в форме держал на руках Бильбо. Пес был неподвижен.

– Бильбо, – кинулась я к собаке, но парень остановил меня:

– Он ранен, его надо к ветврачу. Здесь в трех километрах фермерское хозяйство, там есть вет-станция, можно успеть.

Пашка что-то рассматривал в заборе и под забором, сидя на корточках. Потом он обратился к кому-то:

– Лешка, смотри, похоже, Катерина его зацепила или Рой прокусил.

Лешка легко выпрыгнул из уазика на дорогу и присел рядом с Егоровым. Павел опять обернулся к машине:

– Васо, развернись и включи фары.