Научите меня стрелять

– Миша, как ты мог допустить такой прокол? Я о Шалве говорю.

– Да ничего не будет, успокойся, я Пашку уже предупредил, объяснил, что Шалва мой гость, он понял.

– Ну-ну, ты плохо знаешь своего друга. Я предупредила, на всякий случай запомни это.

– Катерина, расслабься.

– Как скажешь.

Конечно, я нервничала и незаметно наблюдала за Пашкой. Он вел себя на удивление спокойно, даже как-то не верилось, что он знает о сопернике. Скорее наоборот, Егоров был подозрительно нежен и внимателен. Сердце не отпускала тревога, и чем дальше, тем тревожнее мне становилось.

Вечером, когда мы остались вдвоем, Егоров включил программу «Криминальные новости». Корреспондент вел репортаж из Дагестана, где была обезврежена очередная бандитская группировка. Пашка застыл перед экраном, и только когда новости закончились, обратил внимание на мои колени. Выключив телевизор, Пашка подмял меня под себя, заглянул в вырез и пожаловался:

– У меня сексуальная зависимость от тебя, Кать.

Спросить, что это значит, я не успела, Пашка поцеловал меня так, что разговоры пришлось отложить.

Суматоха наступившего утра вытеснила из головы все, кроме церемонии.

Начало положила Элеонора, позвонив из кресла парикмахера. Ее тонкий вкус требовал, чтобы ей сделали гладкую головку с нежным букетиком в тяжелом узле волос. Мастер считала, что это совсем не парадная прическа, что невесте на голове положено носить сложносочиненные букли, и Эля уже была близка к обмороку. Сказав ей то, что она от меня ждала, я достала из коробки туфли, приготовила свою сумочку и уже собиралась надеть платье, но тут Егорову потребовалась моя помощь.

– Кать, у меня рубашка помялась.

Пока я гладила, Пашка подошел к столу, на котором лежали мои вещи.

В зеркале на стене я видела, что Пашку чем-то заинтересовала моя сумочка. Он открыл ее, повертел в руках и вернул на место. Хмыкнув, я накинула рубашку на плечики и крикнула, что все готово, а сама наконец занялась собой. Когда я вышла к Егорову, он нахмурился и раздул ноздри:

– Готова к встрече со своим виноделом?

Я и сама видела, что выгляжу сокрушительно.

Парчовое платье цвета фуксии с декольте на спине делало меня неотразимой. Замшевые туфли цвета бордо, сумочка в тон туфлям и вечерний макияж дополняли мой наряд. Егоров старался на меня не смотреть, а когда я спросила, что с ним, он зло ответил, что предвидит из-за меня трудности в своей жизни.

Когда мы с Пашкой подъехали к Дворцу бракосочетаний, гости уже толпились на крыльце. Над толпой возвышалась голова Шалвы Гургеновича. Его глаза магнитом притягивали меня, он подошел, пощекотал мою щеку усами, не удержался и сказал:

– Клянусь мамой, ты как кинозвезда.

Я криво улыбнулась и быстро отошла от Шалвы, чтобы не дразнить своего тигра.

Найдя Элеонору, я залюбовалась ею. Вне всякого сомнения, это был ее день, она была королевой. Мне даже на минуту стало жаль, что мы с Пашкой обошлись без свадьбы, но я вспомнила, сколько мне лет и что у меня уже была в жизни свадьба, и пристыдила себя.

Наконец зазвучал свадебный марш, началась сентиментальная церемония, разбавленная шутками и разными глупейшими заданиями для жениха и невесты. Мне показалось, что сценарий больше подошел бы для другой возрастной категории молодоженов, но Эля с Мишкой выглядели взволнованно-счастливыми, и я опять себя пристыдила.

После церемонии начались ритуальные катания по городу со всеми традиционными остановками: Вечный огонь, храм, парк и что-то там еще. Чем дальше, тем скучнее мне становилось. Жених с невестой не интересовались окружающими красотами, вышло, что это мы с Егоровым посетили все достопримечательности города, возложили цветы, зажгли свечи, бросили монетки и так далее.

Пашка тоже заметно томился, пока не вспомнил о двух бутылках шампанского.

К ресторану я подъехала уже не совсем трезвая.

Мы с Егоровым заняли места слева и справа от новобрачных, но я сидела под прицелом глаз Шалвы, и кусок в горло не лез, а вот напитки проливались туда легко, поэтому я часто прикладывалась к бокалу с шампанским. Пашка поднялся со своего места, произнес речь и вручил под аплодисменты гостей наш подарок. Это был ключ с пультом от сигнализации на брелке с эмблемой «ауди». Мишка растрогался и прижал Пашку к своей широкой груди.

Эстафета перешла к коллегам Михаила, и я удалилась в дамскую комнату. Когда я вышла из туалета, под дверью меня уже ждал винодел.

– Надо поговорить, – решительно взяв меня за руку, сказал он и куда-то потащил.

Шампанское не то чтобы пьянило, а делало смелее, и когда Шалва Гургенович тащил меня по ресторанным лабиринтам, я и не подумала возражать.

Закрыв за нами дверь какого-то подсобного помещения, он обнял меня и горячо зашептал на ухо волнующие слова. Шепот Шалвы и его ладони на моей обнаженной спине возбуждали, я уже плохо соображала, тут он легко приподнял меня и посадил на стол.

– Мой Кето, – лаская, шептал он, – Кето, я так люблю тебя, с ума схожу по тебе.

Его руки оказались на моих коленях, подол платья пополз вверх. Пора было остановиться.

– Шалва, я вышла замуж.

– Знаю. Зачем ты это сделал?

В глазах у него стояла грусть, он так же решительно сдернул меня со стола и потащил на улицу.

Когда мы оказались во дворе ресторана, я услышала неясный шум. Наконец шум усилился настолько, что я смогла различить Пашкин голос и топот бегущих ног.

Шалва обнял меня и прижал к себе. Я попыталась отстраниться, но его руки вдруг стали жесткими.

– Шалва, – попросила я, – отпусти.

– Нет, – изменившимся голосом ответил мой поклонник, и в то мгновение, как из ресторана выскочили Белый с Егоровым, в руке у Шалвы появился пистолет.

– Стоять! – крикнул он Пашке и Мишке, при этом привычного грузинского акцента я не услышала.

Шалва перехватил меня под грудью и куда-то потащил.

– Шалва, – крутила головой я, – что ты делаешь?

– Молчи, женщина, – велел он, а сам тащил меня к припаркованным во дворе машинам.

Белый с Егоровым держали Шалву на мушке, но стрелять не решались. Прикрываясь мной, винодел зашел за какой-то фургон, втолкнул меня в открытый кузов, закрыл двери и сел за руль. Заработал двигатель, машину пару раз тряхнуло, и, набирая скорость, она выехала на дорогу.

В фургоне было темно, от выпитого шампанского мне сильно хотелось в туалет, и, потерпев некоторое время, я стала стучать в перегородку.