НАУЧНАЯ ФАНТАСТИКА - ОСОБЫЙ РОД ИСКУССТВА

Познавательную, популяризаторскую, просветительную установку стремились распространить на всю научно-фантастическую литературу. В.Обручев, корректируя в своих романах, в соответствии с новыми научными данными, фантастические идеи Жюля Верна, выдвигал на первый план один из его принципов: поучать, развлекая (которым фантастика Верна, разумеется, отнюдь не исчерпывалась). Задача фантаста, говорил Обручев, - облечь знания в "интересную форму", чтобы юношество "усваивало без труда много нового". [199] Он сближал научно-фантастический роман с научно-популярной книгой: "Хороший научно-фантастический роман дает большее или меньшее количество знаний в увлекательной форме" и тем самым побуждает к знакомству с научной литературой. [200]

199

В.Обручев - Несколько замечаний о НФ литературе. // Дет. литература, 1939, №1,с.39.

200

Там же.

Беляев тоже говорил, что "толкнуть... на самостоятельную научную работу - это лучшее и большее, что может сделать научно-фантастическое произведение". [201] Но он все же оценивал задачу художественной научной фантастики шире: "...не максимальная нагрузка произведения научными данными, - это можно проще и лучше сделать посредством книги типа "занимательных наук", - а привлечение максимального внимания и интереса читателей к важным научным и техническим проблемам". [202]

201

А.Беляев - О. моих работах. // Дет. литература, 1939, №5, с.24.

202

А.Беляев - Создадим советскую НФ. // Дет. литература, 1938, №15-16, с.З.

И хотя Беляев был против навязываемого редакционно-издательскими работниками узкого утилитаризма, тем не менее и он писал, что научная фантастика "должна быть одним из средств агитации и пропаганды науки и техники". [203] Эта ее функция, конечно, попутная. Гораздо важней, чтобы фантаст, как говорил Беляев, "сумел предвосхитить такие последствия и возможности знания, которые подчас неясны самому ученому". [204] Здесь было зерно той мысли, что творчество - не только в занимательной художественной форме, что фантазия должна быть направлена и на научное содержание. (В 60-х годах И.Ефремов внесет здесь важное уточнение: фантаст предвосхищает ученого тоже на путях науки, используя те научные идеи и факты, которые пока не поддаются научным методам). [205] Этот принцип был развит Гербертом Уэллсом.

203

Там же, с.2.

204

Там же, с.4.

205

И.Ефремов - Наука и НФ. / Сб.: Фантастика-62. // М.: Мол. гвардия, 1962, с.474.

По мере роста научно-индустриальной культуры, фантастика жюль-верновской типа, основанная на наглядно возможном, перестанет удовлетворять читателя. Но в 20-30-е годы из жюль-верновской традиции вышло наиболее плодотворное направление советского научно-фантастического романа, представленное именами В.Обручева, В.Орловского, Г.Адамова, А.Казанцева, Г.Гребнева, В.Владко и в первую очередь, конечно, А.Беляева.

Известный писатель и ученый, знаток советской научной фантастики (при аресте гестаповцы конфисковали у него целую библиотеку научно-фантастической литературы), Ж.Бержье вспоминает, что в конце 20-х - начале 30-х годов американские специализированные журналы научной фантастики обильно печатали советские произведения, письма читателей из СССР, нередко сопровождая такими подзаголовками: "Этот рассказ повествует о героических подвигах строителей пятилетнего плана".

"Этот период свободы (т.е. относительного либерализма, - А.Б.) - говорит Бержье, - продолжался с 1927 по 1933 год. Его значение велико. Большинство современных американских физиков нашли свое призвание в научной фантастике той эпохи,. и мы находим их имена рядом с именами прогрессивных писателей и политических деятелей в разделах переписки с читателями тех времен.

"Если когда-нибудь можно будет написать историю либерального мышления в США между двумя войнами, то переводы советской научно-фантастической литературы сыграют в ней важную роль". [206]

206

Жак Бержье - Советская НФ литература глазами француза. / Сб.: На суше и ни море. // М: Географгиз, 1961, с.410.

Примечательное наблюдение. Советская фантастика заявила себя идеологической силой международного значения не потому, что уже стала совершенной. Литературно она в те годы едва оперялась. "Мы добросовестней многих зарубежных писателей в подаче научного материала, но далеко отстаем от их литературного мастерства", [207]– сожалел Беляев. Но уже тогда советские фантасты резко противостояли зарубежным, тесно связывая научное мировоззрение с воинствующим гуманизмом.

207

А.Беляев - Аргонавты Вселенной. [Рец.]. //Дет. литература, 1939, №5, с.54.

"За последние десятилетия научно-фантастическая литература за рубежом невероятно деградировала, - говорил А.Беляев Уэллсу в 1934г.
– Убогость мысли, низкое профессиональное мастерство, трусость научных и социальных концепций - вот ее сегодняшнее лицо..." [208] Уэллс был совершенно с ним согласен: "Научная фантастика... вырождается, особенно в Соединенных Штатах Америки... Внешне занимательная фабула, низкопробность научной первоосновы и отсутствие перспективы, безответственность издателей - вот что такое, по-моему, наша фантастическая литература сегодня". [209]

208

Г.Мишкевич - Три часа у великого фантаста. / Сб.: Вторжение в Персей. // Лениздат, 1968, с.437-438.

209

Там же, с.440-441.

В 30-е годы достигает своего зенита так называемая космическая опера, где невероятные приключения переносились в межпланетные просторы. Впрочем, и в романе Х.Гернсбека "Ральф 124 С 41+" (1911), почитаемом американцами первенцем национальной научной фантастики, уже были наряду с техницизмом черты этой "оперы". Между тем, подчеркнул Уэллс, задача фантаста - "провидеть социальные и психологические сдвиги, порождаемые прогрессом цивилизации. Задача литературы - усовершенствование человечества...". [210] Советские фантасты сознавали это лучше, чем кто бы то ни было.

210

Г.Мишкевич - Три часа у великого фантаста, с.441.

Дело было даже не в превосходстве политической идеологии. Наши писатели (Бержье отмечает, например, работавших в 20-е годы Беляева и Орловского) "совращали" западного интеллигента своей убежденностью в том, что достижения человеческого разума могут и должны быть вырваны из рук авантюристов - персонажей западного научно-фантастического романа и направлены на благо человека. Уэллс отмечал, что "в современной научно-фантастической литературе Запада невероятно много буйной фантастики и столь же невероятно мало подлинной науки и глубокой мысли". [211] От интеллигентного сознания не могла укрыться связь между нравственной и научной деградацией западной фантастики и не могло не импонировать, что гуманные идеалы советских фантастов созвучны идеалам науки.

211

Там же, с.440.

Проницательные идеологи реакции не случайно связывают прогрессивные политические идеи с "древней ересью, которая известна под именем гностицизма", [212] т.е. с научным мировоззрением. Вот почему установка на то, чтобы советская научная фантастика давала "проснувшейся любознательности исследовательскую окраску" решала не только просветительную, но в конечном счете и идеологическую и политическую задачу.

4

212

М.Ньюберри - Йеху. Сатирические памфлеты. // М.: Изд. Мин. обороны СССР, 1966, с. 179.

Среди советских произведений 20-х годов Бержье назвал незаслуженно забытый роман Орловского "Бунт атомов" (1928). Первым в России и одним из первых в мировой фантастике Орловский заглянул в будущее человечества, открывшего атомный ларец Пандоры. Как и "Освобожденный мир" (1914) Уэллса, "Бунт атомов" - роман-предостережение. Уэллс писал об ужасах мировой войны с применением атомного оружия, Орловский - о борьбе человечества против атомной смерти. Интересно, что оба были сразу же переведены - "Освобожденный мир" в России, "Бунт атомов" в Америке - в специализированном журнале научной фантастики.