НАУЧНАЯ ФАНТАСТИКА - ОСОБЫЙ РОД ИСКУССТВА

7

Роман Войскунского и Лукодьянова "Экипаж "Меконга"", "Книга новейших фантастических открытиях и странных происшествиях, о тайнах Вещества и о многих приключениях на суше и на море", поначалу воспринимается как нечто среднее между научной фантастикой и приключенческой литературой - и пародией на этот гибрид. За нарочито подробными подзаголовками, за автоироническими эпиграфами, вроде "Знаете, не надо кораблекрушений... Так будет занимательней. Правильно?" (Из И.Ильфа и Е.Петрова), встает тень доброго старого "красного Пинкертона". Затем, однако, пародия отходит в сторону и перед нами - все же приключения. Невероятные, отчасти сказочные, отчасти всерьез но они-то и оказываются в конце концов настоящей научной фантастикой.

Петр I послал экспедицию князя Бековича Черкасского и с ней российского флота поручика Федора Матвеева искать водный путь в Индию через Среднюю Азию. Из Индии Матвеев вывез клинок, пронзающий тело, не повреждая. Он видел удивительные вещи: храмовые статуи. скрывающие мощные лейденские банки, жрецов, наловчившихся проходить сквозь стены. Через столетия вокруг далекой Индии чудес разгорится борьба, в которую включатся самые разные персонажи - от итальянского подводного диверсанта-иезуита до советских нефтяников. И все это неожиданно приведет... к проблеме нефти.

Если в "Экипаже "Меконга"" что и напоминает не лучшую приключенческую литературу, то не фантастические истории с людьми-призраками, а заурядная "реалистическая" схватка молодцов-физиков с контрабандистами. А то, что читатель сперва готов отнести к причудам разгоряченного воображения, в конце концов вызывает интерес и доверие. Обнаруживаешь, например, что князь Бекович был на самом деле и поход по указу Петра тоже был. А клинок-призрак если и не был, то, похоже, может быть...

В лабиринте приключений - через Индию в "НИИ Транснефть", через красочную южную барахолку в лабораторию - попутно узнаешь множество сведений, мимоходом захваченных авторами в поисках материала для главной гипотезы. Об оснастке парусных судов и о том, знал ли море Александр Грин, об эволюции каретных осей со времен д'Артаньяна и об ордене иезуитов. Все это как будто не имеет ну решительно никакого отношения к научной фантастике - по крайней мере к транспортировке нефти от морских скважин к берегу, чем официально заняты герои романа. Да и транспортировка - какая это фантастика?

Оказывается - самая настоящая. И начинается она с Федора Матвеева. В Индии поручик наблюдал фокус браминов: масло, налитое в бассейн с водой, "само собой" текло сквозь воду. Тайна клинка - той же природы, кто только не старался прибрать эту тайну к рукам! И брамины, и отцы-иезуиты, и карьеристы Опрятины. А далась разгадка эффекта проницаемости вещества (на нем построена идея трубопровода без труб) молодежному экипажу яхты "Меконг", бакинским физикам.

И оказывается, что самые увлекательные приключения - среди тайн вещества. И самый важный эпиграф не из Ильфа и Петрова, а из "Шагреневой кожи" Бальзака: "Чтобы воздействовать на неведомое вещество, которое вы хотите подчинять неведомой силе, мы должны сначала изучить это вещество". Фантастическая идея развертывается из приключенческой истории. Приключение-действие и научно-фантастическая идея - не параллельные линии, сосуществующие раздельно (как в романах и повестях В.Немцова, А.Студинского, Н.Томана, Г.Тушкана). Внешнее действие незаметно переходит в историю "приключений мысли".

Тема романа не так уж нова: еще беляевский профессор Вагнер сделал свое тело проницаемым. "Нет той сказки, - говорил он, - которую наука не воплотила бы в жизнь". [340] Но когда еще она дойдет до этой сказки! И Беляев не рискнул на научно-фантастическое обоснование, спрятался за шутливую форму рассказа. Войскунский с Лукодьяновым тоже прибегли к иронии и автоиронии. Но они создали и противовес ей. Исторический фон как раз и служит этим противовесом. Авторы потрудились над ним так основательно вовсе не с тем, чтобы вогнать в конце концов романтическую историю в прозаический нефтепровод. Наоборот, "проза" нефтепровода раскрывается на этом фоне со своей необыкновенной, романтической стороны.

340

А.Беляев - Собр. соч. в 8-ми тт., т.8, с.311.

В исторических экскурсах сюжетно оправдывается то, что нельзя было подкрепить научно. Исторические приключения - своеобразный экран, на котором фантастическая идея обретает правдоподобие. Структура романа как бы отражает лабиринт цивилизации, которая только внешне представляется хаотическим скоплением сведений: ничто не проходит бесследно, даже миф и сказка. Пилот сверхзвукового лайнера не задумывается о крыльях Икара. Но разве не существенна невидимая нить, связывающая современный самолет со сказочным его прообразом? "Экипаж "Меконга" живо и увлекательно поэтизирует эту идею содружества "чисел" с мифами.

* * *

В 60-е годы научно-фантастический роман примечателен своеобразной поверкой легенд. Истоки современных научно-фантастических идей прослеживаются до предания и мифа, а миф и сказка испытываются сов, ременными гипотезами и понятиями. Предание о Лилит из шумерского эпоса стало отправной точкой для фантастической реконструкции первобытного сознания в повести Обуховой. Войскунский с Лукодьяновым попытались фантастически обосновать легенду о людях-призраках. Емцев и Парнов в "Последнем путешествии полковника Фосетта" (1965) расцветили загадочно высокую культуру майя фантастическими догадками.

Легенда и предание, может быть, оттого и притягивают фантастов что как раз двуединым методом научной фантастики можно выявить вплавленные в них крупицы истины. К тому, чего нельзя обосновать логически, писатель применяет художественный домысел. Наука же обычно вовсе устраняется от истолкования странных образов народной памяти, если не располагает неопровержимыми фактами. Современный научно-фантастический роман как бы пробует прочность перегородки между научной и художественной логикой, естественно возникшей при разделении научной и художественной деятельности, но довольно искусственно оберегаемой ученым педантизмом.

В ряде случаев художественная фантастика убедительно показала, что предание и даже сказка - не только удел фольклористов; что апокрифы гораздо чаще заслуживают быть положены под увеличительное стекло современных представлений почти в любой отрасли знания. И вот здесь научная фантастика (точней - ее метод) может навести мостик между прошлым и настоящим, подобный тому, что привел археологов от гомеровского эпоса к раскопкам Трои. Химические источники электроэнергии, например, были известны шумерам за тысячелетия до вольтова столба. Сложное вычислительное устройство было обнаружено на судне, затонувшем в I веке до н.э., а из того, что мы знали о технике древних, "должно было сделать вывод... что такой прибор в то время вообще не мог существовать". [341]

341

К.Масаев - Две находки - две тайны. Загадки, оставленные нам древними греками и шумерами. // Наука и жизнь, 1965, №6, с. 158.

Историк А.Горбовский собрал полулегендарные сведения об удивительных вспышках знания, повторявшихся через тысячелетия. [342] Древние майя, оказывается, были более сведущи в астрономии, чем наши прадеды. Египтяне ухитрились свести ошибку измерения полярного радиуса Земли к поразительно малой величине, и - что несравненно важней - знали, стало быть, что Земля шар, и притом сплюснутый от полюса к экватору! А ведь это явилось революционным переворотом в миросозерцании и привело к великим географическим открытиям! Горбовский приводит древнеиндийские тексты, в которых описано загадочное оружие, своим действием напоминающее атомное, какие-то летательные аппараты, битвы с их участием и т.п.

342

А.Горбовский - Загадки древней истории. // Байкал, 1962, №4-6; 1963, №1; B другой редакции под названием "Старые загадки и новые гипотезы". // Наука и жизнь, 1963, №1-4, 6.