Наука любви

Он улыбнулся:

— Что же это за ферма, на которой ты выросла?

— Молочная.

— Правда? — Его брови взлетели вверх. — На молочной ферме приходится тяжело работать.

Холли рассмеялась:

— А на твоем ранчо легко?

— Проще простого, — сказал он, его голубые глаза блестели, и Холли затаила дыхание. — Если только не считать дней, когда приходится ездить на грузовике через затопленные равнины во время паводка.

— Или бороться с крокодилами.

— Да, или управляться с дикими быками.

Они обменялись улыбками. Холли, стараясь не обращать внимания на свое волнение, быстро спросила:

— Ну и насколько велико ранчо «Залив Джабиру»?

— Почти на миллион акров.

— Ого! — Она с уважением посмотрела на него. — Уверена, некоторые европейские страны по площади меньше, чем твое ранчо.

Грей пожал плечами:

— Наверное.

— Но Джанет сказала, ты один управляешь ранчо почти десять лет.

— Я более или менее справляюсь, но я не обошелся бы без помощи Теда. Он мой менеджер, и занимается бухгалтерией, и следит за документами. Я и без Джанет не справился бы. Она и Тед представляют собой отличную команду помощников.

— Но у тебя здесь нет никого из родственников?

— Нет. — Грей сосредоточенно нанизывал фасоль на вилку. — Как тебе известно, моя мама живет в Сиднее. Она и мой папа развелись, когда я был мальчишкой. Позже здоровье моего отца ухудшилось, поэтому он переехал в Кернс, чтобы быть ближе к докторам. Пока он регулярно наблюдается у врачей, он в порядке. — Грей поднял глаза: — Расскажи мне о твоей ферме. Твои родители до сих пор ею занимаются?

— Конечно, им помогает мой старший брат. Он и его семья живут с моими родителями.

— Твой старший брат? — на этот раз удивился Грей. — Так сколько у тебя братьев?

— Три. И все старшие.

Улыбаясь, он отставил пустую тарелку и откинулся на спинку стула.

— Значит, ты единственная девочка в семье.

— Да. — Холли не сдержала улыбки. — Я знаю, знаю. Я должна быть избалованной принцессой.

— Я не вижу никаких признаков твоей избалованности, — сказал он, оглядывая ее.

К своему удивлению, Холли впервые за долгое время воодушевилась.

— Ты не упомянул, есть ли у тебя братья или сестры, — произнесла она. — Ты единственный ребенок в семье?

— Да. Но я не могу утверждать, что меня баловали.

— Нет, — согласилась она спокойным тоном, помня прохладную встречу Грея с матерью в аэропорту. Аккуратно сложив нож и вилку, она сказала: — На самом деле мои братья мне сводные.

— В самом деле? — Грей был слишком хорошо воспитан, чтобы задавать неподобающие вопросы, но Холли знала — ему любопытно.

— Я не знаю своего настоящего отца. Он уехал, когда я была маленькой, и моя мама осталась одна. Она парикмахер, и, пока мне не исполнилось пять лет, мы жили в городе. Мы жили вдвоем в маленькой квартирке над парикмахерской. И вот однажды один симпатичный парень вошел в ее салон с тремя маленькими сыновьями, которых было необходимо постричь... — Она улыбнулась: — Оказалось, он вдовец и фермер. Он и моя мама поладили, и, когда они поженились, мы стали одной семьей.

К удивлению Холли, Грей нахмурился:

— И вы все жили долго и счастливо?

— Да, действительно. — Намеренно беззаботно улыбнувшись, она прибавила: — Так ты понял, какова мораль этой истории?

— А должен?

— Конечно. В следующий раз, когда поедешь в город, познакомься с симпатичной одинокой парикмахершей. — Холли пошутила, но увидела, как Грей приуныл.

— Я не ищу вторую жену, — сказал он мрачно.

Холли подумала о том, как счастливы ее мама и отчим. Она надеялась, что Грей не решит, будто она сводня.

Было ясно — она его расстроила.

Собрав тарелки, Холли отнесла их в раковину, ругая себя за то, что испортила приятную беседу. Грей выглядел так, словно хотел упаковать ее чемоданы и отправить ее домой.

Желая сменить тему, она спросила:

— Хочешь чаю?

— Спасибо. — Его голос звучал дружелюбнее. — Я займусь посудомоечной машиной.

Она старалась не обращать внимания на то, как он нагнулся, чтобы загрузить тарелки в посудомоечную машину.

— Кстати, — сказала она небрежно, разглядывая его обтянутую джинсами задницу. — Я хотела поблагодарить тебя за разрешение использовать твой кабинет в качестве классной комнаты.

— Никаких проблем. — Грей перестал возиться с посудомоечной машиной и прислонился к кухонному столу, скрестив руки на груди и дружелюбно глядя на Холли. — Можете заниматься в кабинете.

— Детям действительно там удобно, но я сказала им, что они должны поддерживать порядок в кабинете.

Он поморщился:

— Не имеет значения. Я там нечасто бываю.

— Должна признаться, я была удивлена, найдя твой кабинет таким опрятным. Я думала, там будет полно твоих книг.

Грей нахмурился:

— Почему?

— Ну, в доме я не увидела книг и подумала — они находятся в кабинете. Я должна признаться, что сложила все свои книги в спальне в квартире Челси. Завалила ими книжные полки, тумбочки, книги лежат на полу... — Произнеся это, Холли увидела, что выражение лица Грея изменилось.

Снова.

Однако на этот раз она увидела боль в его глазах. Настоящее страдание.

В чем же дело? Что она сказала не так?

Вскипел чайник. Озадаченная, Холли отвернулась от Грея и стала сосредоточенно и осторожно разливать горячую воду в кружки.

Когда она оглянулась на Грея, на его лице было прохладное выражение, голубые глаза казались почти ледяными.

— У меня нет времени на чтение, — сказал он.

Ладно. Вот и еще одна запретная тема в беседе с этим человеком. Сначала Холли огорчила его, спрашивая о том, нравилось ли его бывшей жене в Сиднее. Затем сделала беззаботное замечание по поводу его семейного будущего — и наткнулась на стену непонимания. Теперь запретной темой стали книги...

Понимая, что прекрасный спокойный вечер почти наверняка не спасти, Холли решила попить чаю в своей комнате. Грей встретил ее решение с облегчением. Они обменялись вежливыми пожеланиями доброй ночи и разошлись по комнатам.

Сидя в постели с кружкой горячего чая, Холли продолжала размышлять о своем разговоре с Греем. Он был не просто сексуально привлекательным парнем. Она заметила, что он действительно хороший и дружелюбный человек.

И она все испортила. Да кто она такая, чтобы судить о его пристрастиях в чтении? Что она знает о том, каково управлять ранчо, площадь которого составляет почти миллион акров? Грею было не больше двадцати, когда на его плечи легла такая ответственность. У него явно не было времени, чтобы проводить время за книгой.