Наука Плоского Мира II: Земной шар
Шрифт:
Создание такого устройства требует решения некоторых практических задач, главная (!) из которых состоит в том, что червоточина схлопнется быстрее, чем через нее успеет пройти какой-нибудь предмет, если только нам не удастся удержать ее открытой, пронизав «экзотической материей», несущей в себе отрицательную энергию. Тем не менее, известные на данный момент законы физики этого не запрещают. А как же парадоксы? Оказывается, законы физики запрещают настоящие парадоксы, но в то же время допускают множество ситуаций, которые кажутся парадоксами на первый взгляд. Чтобы почувствовать разницу, можно воспользоваться полезной методикой так называемых «диаграмм Фейнмана», изображающих движение объекта (обычно это частицы) в пространстве и времени.
Вот пример ситуации, похожей на временной парадокс. Человек
Причинно-следственная связь в этой истории кажется довольно странной, однако, как показывает диаграмма Фейнмана, она в полной мере согласуется с законами физики. Сначала человек следует по пространственно-временной траектории, которая переносит его внутрь камеры, а затем выводит наружу через открытую дверь. Эта цепь событий продолжается до того момента в будущем, когда он находит машину времени. После этого он движется против хода времени, в прошлое, пока не достигнет запертой камеры. Когда он открывает дверь, его траектория снова меняет направление во времени и движется в сторону его собственного будущего. Таким образом, он движется во времени зигзагами, и на каждом шаге его движение полностью соответствует физическим законам. Конечно же, при условии, что его машина времени не нарушает законов физики сама по себе.
Но если попытаться применить этот метод для объяснения «парадокса дедушки», то у нас ничего не получится. Хронология событий, ведущих от дедушки к его убийце, нарушается, когда убийца возвращается обратно; этот сценарий невозможен, даже на диаграмме Фейнмана. Получается, что некоторые истории о путешествиях во времени согласуются с законами физики и обладают определенной причинно-следственной логикой, какой бы странной она ни была, в то время как другие, столь же правдоподобные истории этим законам противоречат. Парадокс дедушки еще можно спасти, если предположить, что логически противоречивое изменение прошлого переносит вас в альтернативную вселенную — например, параллельный мир в смысле квантовой механики. Но в таком случае вы убиваете не своего настоящего дедушку, а дедушку вашего двойника из параллельной вселенной. А значит, подобное «решение» парадокса — всего-навсего жульничество.
Учитывая все сказанное, волшебники нашли довольно разумный подход к проблемам путешествий во времени.
Глава 29. Весь шар земной — театр
Эльфы не тратили много времени на серьезные размышления. Они были способны управлять людьми, которые могли думать за них. Они не музицировали, не рисовали, не ваяли из камня или дерева. Их талантом был контроль над другими, а большего им и не требовалось.
И все же среди них были и те, кто сумел выжить в течение многих тысяч лет и, даже не обладая высоким интеллектом, накопил такую массу наблюдений, опыта, цинизма и воспоминаний, которая среди несведущих людей вполне могла сойти за мудрость. Одним из самых разумных решений, принятых эльфами, было нежелание читать.
Чтобы прочитать пьесу, они нашли грамотных людей.
Выслушали их.
А потом, когда пьеса закончилась, Королева сказала: «И что, к этому человеку волшебники проявляют большой интерес?»
«Да, ваше величество», — ответил один из старейших эльфов.
Королева нахмурилась. «Эта… пьеса…. довольно хороша. По отношению к нам она настроена… доброжелательно. Со смертными мы поступаем строго, но по справедливости. Мы преподносим дары тем, кто хорошо с нами обходится. Наша красота передана вполне удовлетворительно. Отношения… между нами и нашим мужем, на мой взгляд, переданы излишне романтично, но все же пьеса вполне достоверна, она поднимает нас в глазах людей и укрепляет наши позиции в этом мире. Один из волшебников действительно носил ее с собой».
Один из старших эльфов прокашлялся. — «Наш контроль слабеет,
ваше величество. Люди, скажем так, начинают задавать все больше вопросов».Королева бросила на него быстрый взгляд. Она была старше многих других королев, и не собиралась уступать.
«Думаешь, это может нам навредить? По-твоему, волшебники строят нам козни?»
Старшие эльфы переглянулись. Про козни волшебников они подумали, прежде всего, потому, что были предрасположены замечать любые заговоры. Те, кто не обладали этой способностью, быстро заканчивали свою карьеру среди придворных фей.
«Нам кажется, что это вполне возможно», — наконец, ответил один из них.
«Как? Каким образом?»
«Нам известно, что волшебников видели в компании автора», — сказал эльф.
«А вы не подумали, что волшебники, возможно, пытались помешать ему написать эту пьесу?» — разозлилась Королева. — «Есть в ней хоть что-то, что может принести нам вред?»
«Мы решили, что нет… и все же нам кажется, что каким-то образом…»
«Это же так просто! Наконец-то нам оказали настоящие почести, и теперь волшебники хотят этому помешать! Неужели вы настолько глупы, что этого не понимаете?»
Ее длинное платье закружилось, когда она развернулась на каблуках. «Пьеса состоится», — сказала она. — «Я об этом позабочусь».
Старшие эльфы ретировались, стараясь не смотреть ей в глаза. Нрав Королевы им был хорошо известен.
На ступенях один из них спросил другого: «Ради интереса… кто-нибудь из нас может облететь вокруг Земли за три минуты?»
«Приличный круг получится», — ответил другой.
«А ты бы хотел, чтобы тебя звали Боб [141] ?»
141
Peaseblossom — персонаж комедии «Сон в летнюю ночь» — прим. пер.
Глаза старого эльфа были серыми, с серебристыми крапинками. Эти глаза видели ужасные вещи под множеством солнц и в большинстве случаев наслаждались увиденным. Люди приносили богатый урожай, — признавал он. Ни один другой вид не обладал такой глубиной трепетного страха, ужаса и суеверий. Ни один другой вид не смог создать таких монстров в собственной голове. Но иногда, — подумал он, — они просто не стоили затраченных усилий.
«Вряд ли» — ответил он.
«Итак, Уилл — ты не против, если я буду называть тебя Уиллом? О, Декан, не принесешь Уиллу еще пинту этого противного эля? Итак… на чем я… ах да, мне очень понравилась твоя пьеса. Просто великолепно, — подумал я. Чудакулли буквально сиял. Вокруг него на постоялом дворе гудела жизнь».
Уилл попытался сосредоточиться. «А о какой пьесе вы говорите, уважаемый сэр?» — спросил он.
Улыбка не исчезла с лица Чудакулли, но ее края уже начали опадать. Он никогда не утруждал себя излишним чтением.
«Та, что про короля», — сказал он, чтобы не ошибиться.
На другой стороне стола Ринсвинд упорно пытался подавать ему знаки.
«Про кролика», — поправился Чудакулли. — «Крысу. Хорька. Похоже на… шляпу. Нет, на крысу. На грызуна. Какое-то существо с зубами».
Отчаявшись, Ринсвинд наклонился над столом и что-то прошептал.
«Про змею», — сказал Чудакулли. — Ринсвинд прошептал погромче.
«Про ручную змею. Про мужчину, который женился на змее. В смысле, на сварливой женщине. Не на настоящей змее, конечно, ха-ха. Никто не согласится жениться на настоящей змее. Это было бы невероятно глупо».
Уилл моргнул. Будучи актером и писателем, он не привык отказываться от выпивки за чужой счет — к тому же эти люди были довольно щедрыми. Просто они выглядели совершенно невменяемыми.
«Эм… спасибо», — сказал он. Уилл чувствовал на себе чей-то взгляд и ощущал странный, хотя и не вызывающий отвращения, запах животного. Развернувшись на скамейке, он был удостоен широкой улыбки. Которая занимала все пространство между низким капюшоном и жилетом. Правда, там еще нашлось место для пары карих глаз, но именно улыбка никак не хотела отпускать его взгляд.