Наука побеждать

Мои целительские конструкты, которыми я гордился, и которые считал прорывом в магической науке, по сравнению с плетениями Денебери были сущим пшиком.

Маг умудрялся одновременно плести дюжину различных плетений, органично вплетая одно в другое и используя общие элементы.

Причем, было видно, что это не домашняя заготовочка, а творческий полет фантазии. Денебери не просто формировал заученные плетения, он прямо на ходу создавал новые, выстраивая перед собой цельное полотно.

И я только сейчас понял, почему маг называл магию Смерти Искусством.

А где-то глубоко внутри шевельнулась подлая мыслишка — как же хорошо, что Сиам не видит этой виртуозной работы! Тогда бы он, чего доброго, вышиб себе мозги.

В общем, я в очередной раз убедился, что Денебери ну просто на голову превосходит всех тех магов, которых я успел встретить. И тем более непонятно было зачем он ввязался в эту игру с ритуальным кругом и подселением своего духа ко мне в сознание.

Но, честно говоря, меня беспокоило даже не это — я примерно понимал, зачем Денебери затеял свою игру. Меня волновало то, что случилось с Сиамом. И чем дольше я думал, тем больше склонялся к мысли, что и здесь не обошлось без влияния деда.

Мог ли Денебери целенаправленно вести Сиама к срыву? Сто процентов.

Его ли это рук дело? Думаю… да.

И сейчас я буквально разрывался от переполняющих меня чувств. С одной стороны, как мне кажется, Денебери намерено использовал или даже убил Сиама. С другой — сейчас я ощутил наше родство, как никогда ясно.

Дед творил, уйдя в Искусство с головой, и был свято уверен, что я его подстрахую. И действительно, несколько раз к нам подкрадывались смельчаки из легионеров.

В Денебери летели пилумы, но я был настороже, и все копья сгорали на подлете.

Да, Денебери — чудовище, но он моя кровная родня.

Можно было, конечно, списать это на безрассудство или безграничную веру в себя, но скорей всего дело было в доверии. И это, несмотря на общий творящийся вокруг ужас, вселяло в душу тепло.

Человеку, который потерял всю свою семью, очень тяжело объяснить окружающим каково это, а уж описать словами момент, когда ты понимаешь, что снова не один, и вовсе невозможно.

И мне, вроде как, было безумно жаль Сиама, но в то же самое время я был чертовски рад, что рядом со мной стоит мой дед. И та пустота в сердце, которую я забивал медом и работой на скорой, понемногу затягивалась.

Наверное, этим и сильны дворяне.

Не даром, не деньгами, а кровью. Ведь когда знаешь, что за твоей спиной стоит род, внутри рождается понимание: В этом мире возможно все. Стоит только захотеть.

Но, несмотря на разлившееся в груди тепло, я намеревался серьезно поговорить с дедом.

Всё-таки, Сиам был свой. И решать за его счет личные проблемы — бесчестно.

— Все!

Денебери тем временем закончил раскладывать тела псов в одном только ему ведомом порядке и взмахнул жезлом.

Сила, которая до этого лилась из него едва заметной нитью, щедро выплеснулась из навершия и ударила в труп самого здорового пса.

— Корявенький, конечно, — проворчал Денебери, вместе со мной наблюдая, как корёжит тела песьеголовых, как исходит прахом кожа и мясо, а кости сращиваются в длинные… спицы? — Ну да пойдет.

— Это что, ещё один кадавр? — я во все глаза смотрел, как сила, вытягиваемая из мёртвой плоти песьеголовых тонкими ручейками стекает в кожаный бурдюк, в который превратился пес-здоровяк.

— Жалкая подделка на него, — усмехнулся Денебери, но в его голосе мелькнули нотки гордости. — Ты же понял, что задумал Зарыш?

— Всеми правдами и неправдами бросает псов на убой, — отозвался я, завороженно наблюдая, как над городом поднимается второй кадавр.

Одно дело — следить за работой, другое — видеть результат. И сейчас я как никогда понимал Сиама, который убивался насчет своей бездарности.

Кадавр номер один, которого я держал за шедевр некромантии и химерологии, по сравнению с кадавром Денебери, оказался шагающим мешком с костями.

Серьезно.

Поднятая Денебери косиножка была на три метра выше кадавра Сиама, а её ножки были полностью покрыты сталью. Впрочем, как и утроба.

Да и вообще, если сравнивать кадавров, то первый походил на деревянную телегу с кривыми колесами, а второй на хищный спорткар.

А учитывая, что Денебери хватило трех минут…

В общем, авторитет Денебери в мгновенье ока взмыл для меня на недосягаемую высоту.

Кадавр Сиама, похожий на бедного родственника, старался держаться неподалеку от нас и уже не рисковал пробивать здания немногочисленными оставшимися ножками.

А вот кадавр Денебери отрывался по полной.

Бронированная некрохимера, казалось, задалась целью проткнуть больше псов, чем кадавр Сиама. И, судя по тому, как стремительно гасли огни жизни, у неё отлично получалось.

Со стороны кадавр выглядел как огромный паук-косиножка, который без устали бегает по городу. Вот только я отлично видел, как по его ножкам течет сила. И бронированная утроба кадавра Денебери с каждой секундой начинает светиться всё ярче.

И чем дольше я смотрел за её… по-другому и не сказать… жатвой, тем больше понимал — если не вмешаются шаманы или некромант, то псы обречены.

И если первого кадавра они ещё могут попробовать запинать всей толпой, то второй казался неуязвим.

И что-то мне подсказывало, что в скором времени Зарыш добьется своего.

— Да, старый хрыч хочет получить свою собственную армию, — кивнул Денебери, озвучивая мои мысли. — Ты же заметил, что их не получается обратить в прах?

— Заметил, — подтвердил я. — Хотя из-за проклятья Ануба, я, так и так, не могу их упокоить.

— Ануб, — Денебери поморщился, словно от зубной боли. — Он так просто это не оставит.

— Что это? — не понял я.

— Скажем так, — Денебери хитро усмехнулся. — Ануб выступил моим… инвестором, но я не оправдал его надежд.

— Он хотел, чтобы ты его освободил? — предположил я.

— Хуже, — дед покачал головой. — Он хотел тебя.

— Меня? — удивился я. — Но зачем?

— Якобы ты можешь вытащить его из темницы, — Денебери всем своим видом показывал, что не верит ни единому слову Ануба. — Я же считаю, что он хочет повторить мой финт.

— Поменяться со мной местами? — догадался я. — Но зачем ему я? Ведь с таким же успехом, он мог выбрать любого мага.