Навь. Книга 2

— Даже и не представлю.

— Точно, и не представишь, — согласился Козьма. — Поэтому с некоторыми такими случаями мне пришлось разбираться. Но это уже не задача СБ. Занимайтесь живыми, а остальными займемся мы.

Граф не нашел, что на это сказать.

— Ну ладно, Ваше Превосходительство, мне пора, — подмигнул Козьма Драбицыну. — Да, кстати, пришли ко мне Сашу, надо мне его кое-чему подучить. Заимка на зиму закрыта, поэтому пусть приезжает ко мне в особняк, своих я предупрежу.

— Обязательно, Ваше Превосходительство.

Я отложил в сторону учебник. Ну вроде повторил, завтра на уроках поиграем в знайку. А что делать? Претендуешь — соответствуй, или пшел вон с трона. Вот и приходится теперь недопобедителю азиатских игрищ из трусов выпрыгивать, но быть круглым отличником. Некоторые учителя втихомолку шутили, что хорошо бы всем учащимся так удачно дать по голове, чтобы поднять успеваемость. Не шутите, господа, не надо. Такого вы вряд ли и врагу пожелаете, вы просто не знаете, о чем говорите.

Смартфон заквакал и завибрировал, дребезжа по поверхности стола. Кто это меня там вызывает? Фигасе, Паленый проявился.

— Слушаю.

— Александр?

— Да.

— Я знаю, ты меня искал.

— Да, надо поговорить.

— Ты не представляешь, как на самом деле надо, — умешка Паленого больше не была ехидной, скорее в голосе была горечь.

— Хорошо. Когда?

— Ну это уже зависит только от тебя. Смотря, как ты сможешь выбраться. Полезавтра устроит? Как раз выходной.

Я быстро перебрал в голове свое расписание.

— Да, вполне. А где?

— Кафе «Астра».

— Это что за рыгаловка?

— Так, нормальное кафе.

— Ни разу не слышал.

— В Автово, по красной ветке.

Я присвистнул. Хренасе сколько пилить. В самом деле, в кои-то веки на метро проедусь.

— Далековато.

— Да норм. Когда — скажешь время. И еще, все равно, с охраной ты приедешь или без, зла я тебе не желаю.

— Хорошо, Анджей, — я назвал его по имени. — Как определюсь со временем, позвоню. До свидания.

— До послезавтра, — и смартфон показал номер в списке звонков, отбившись. Да, это уже интересно. Ни разу серьезно с этим типом не разговаривал, а тут вроде без стеба и подколок. Ну ладно, посмотрим о чем ты хочешь поговорить, а свои вопросы я все равно тебе задам, и лучше бы тебе на них ответить.

Глава 16

Дом, любимый дом. Или чужой, в котором ты временный жилец? Плевать. Главное, что наконец-то выбрался из больницы, можно спокойно заниматься уроками, ковыряться с новой моделью и гулять вокруг флигеля без явно выраженного присмотра. Конечно, внутри после ремонта появилась куча разнообразного оборудования, которое смотрит, слушает и пишет непрерывно. Что-то из разряда официальных защитных систем для обеспечения безопасности жителей. А что-то из совершенно нового, явно по наводке Ярослава закупленное по закрытым для посторонних каталогам. Правда, княжеская охрана сделала одну огромную ошибку. Она до сих пор считает, что имеет дело с молодым гением, который в своих артефакторных изысканиях сумел шагнуть на уровень студента-лоботряса. Студентов в университете и различных закрытых лабораториях полным-полно, общий уровень их подготовки народ представляет. Вот и старается соответствовать.

Проблема Голицыных и нанятых ими специалистов в другом. Анджей — не студент-недоучка. В его голове слились воедино два чудовищных монстра, которые породили нечто новое, доселе неведомое этому миру. Талант воспринимать чужие чувства и эмоции позволил развить восприимчивость к любым слабым материям. Будь то био-энергетика человеческого организма или наводки электрических и магнитных цепей. А так как восприятие процессов, происходящих внутри любого механизма, можно осознать в мельчайших деталях, то и отработать в голове простейшие артефакторные знаки, затем создать их в любых материалах или даже в качестве слабо насыщенной энергией конструкции — вот тебе и собственная лаборатория, для использования которой не нужны горы специального оборудования и инструментов. Там, где университетские лаборатории тратят миллионы на проведение экспериментов и попытку в полной тьме нащупать дорогу вперед, Потоцкий шел подобно зверю по натоптанной тропе, избегая возможных ловушек и поступая так, как велит ему инстинкт. Не хочется скрещивать эти знаки в подобной комбинации? Не будет. И плевать, почему волосы дыбом встали: или расход закачанной энергии будет слишком большим и создаст нестабильность в будущем, или вообще эта связка разрушится в момент активации. Зато крутя в голове сотни разных вариантов Анджей подсознательно выбирал нужные и складывал из них любые многослойные конструкции, которые позволяли наращивать одни возможности будущих конструктов и давили паразитную отдачу знаков, уменьшая последствия откатов.

Наверное, если бы парень ляпнул, чем именно и как он занимается, то оставшиеся ему дни провел в запечатанном наглухо бункере под максимальной охраной. Но — дураков нет подобным делиться. Поэтому — уроки, тесты, ежедневный медицинский осмотр у Михаила Петровича и зарядка по утрам. Ничего экстраординарного, выстроенная заново рутина. Которая прекрасно маскирует скрытую от чужих глаз деятельность. А то, что он уже срисовал практически все штучки и даже придумал, как при случае им фальшивку подсунуть — так это его личное дело, запас на черный день.

От использования коммуникатора, как средства тайной связи, пришлось отказаться. Можно быть уверенным, что теперь каждый байт информации будет проверен лучшими специалистами по кибер-безопасности. Поэтому — никаких личных сообщений, никаких порочащих контактов, исключительно официальная деятельность.

Ну а для того, чтобы передать нужные приказы Митрофану с Севастьяном, можно воспользоваться куда более надежным способом, который никакой умник не перехватит. Не додумались еще до этого. Да и талантов необходимых не имеют, мозги в нужную сторону не заточили.

Идея была элементарной. И странно, что ее не нащупали другие мастера создания «того, чего не может быть». Берем мягкую пластинку, пишем на ней стилусом. Пока пишем, владеющий даром «зеркалирования» человек за пару сотен метров в стороне ощущает нацарапанное. Для кратких сообщений — то, что нужно. Рядом с военно-морским музеем полно различных кафе и ресторанчиков, где вполне может перекусить купец, попутно подбивая итоги заключенной сделки. Обложится бумагами, что-то там для себя отметит в записной — ни один филер не прицепится.

Вторая пластинка устроена чуть сложнее. Она всего лишь принимает написанное хозяином и хранит это около двадцати минут. Затем текст оплывает, размазывается и перед неискушенным глазом снова кусок тонкой кожи, которым прокладывают бумаги в папке. Писать Анджей мог стилусом на любой поверхности, там важна именно связь кончика деревянной палочки и заранее переданного агентам артефакта. Так что обоюдная связь имелась, спрятанная от любых любопытных глаз.

Визиты в музей остались. Не совсем понятно, то ли так служба безопасности пыталась найти ту самую скрытую ниточку к посторонним, то ли давала возможность одиннадцатилетнему парню совершенно не закиснуть в череде одинаковых дней за забором. В четырех стенах сидеть тяжко, надо утолять сенсорный голод. Вот и катал личный охранник в столицу пару раз в неделю. По кафе пройтись, на людей посмотреть, с мастерами-реставраторами о разных хитрых штучках поговорить. О том, что каждый шаг затем будет рассмотрен со всех ракурсов Анджея совершенно не беспокоило. Против князя и его семьи никакой подрывной деятельности не вел, с различного рода мерзавцами из недобитых «рэвальюсиониер» не яшкался, чаще с Михаилом после уроков в городе пересекался и вместе в кафешках о жизни общались.

Сегодня Анджей привез наполовину собранный корпус парусника в музей, чтобы проконсультироваться насчет его покраски. Тот лак, который он выбрал, на тестовых деталях после сушки помутнел и теперь нужно было понять — или где-то ошибся с выбранной химией, или в технологическом процессе что-то сделал неправильно. Отдав вахтеру теплую куртку и получив номерок, Потоцкий пошел по уже привычному пути, бережно прижимая к груди зародыш будущей модели. Водитель и телохранитель в одном лице неспешно шагал рядом. После того, как мальчишка начнет обсуждать свои проблемы с реставраторами, можно сидеть спокойно в уголочке и дремать. Беседы могли затянуться и на час, и на два. Убеленным сединами старикам было интересно общаться с начитанным молодым человеком, который заболел судомоделизмом и был готов разговаривать на любимую тему без остановки.