Наварила зелья

Наконец и эта пытка закончилась, и меня перевернули на спину.

— Да вы что, издеваетесь, что ли? Зачем это все? Что здесь вообще происходит?

— Мы делаем из тебя красивую, — был мне многозначительный ответ.

Нет, я понимала, что до титула первой красавицы мне далеко, но я никогда и не стремилась его получить, мне и так было совсем неплохо. Так что я просто не видела никакого смысла так себя мучить!

— Ничего не надо, мне и так хоро-ш-о-о-о! — заорала я под конец, потому что мне в один далеко не самый прекрасный момент своей жизни вспомнились все самые страшные ругательства, даже те, которые я слышала в глубоком детстве.

А все потому что, пока я пыталась вести разумную беседу в надежде договориться, как все нормальные люди, меня намазали какой-то теплой гадостью и сейчас одним резким движением лишили растительности на ногах.

— Вы что делаете? — завопила я, как дурная, стоило только звездочкам и ругательствам перестать мелькать перед глазами.

— Руки, ноги держи, — сухо приказала бабища, а на вторую ногу мне снова шмякнуло все то же горячее, и я задергалась, потому что путем несложных выводов понимала, что сейчас меня будут лишать растительности и на второй ноге.

— Пытки отменили! Я же зимой мерзнуть буду! Позовите моего адвоката, — орала я в тщетной надежде на то, что меня услышат, поймут и перестанут мучить.

— Потерпи немного, жениха лучше без зимней шкурки искать, — с важным видом проговорил Пандик, оказываясь возле моей головы, и я уже собиралась высказать ему все, что я о нем думаю, но не смогла, потому что именно в этот далеко не прекрасный момент, который навечно останется в моей памяти, мою вторую ногу также заставили принудительно облысеть.

— Изверги! — только и смогла выдавить из себя я, мозг потихоньку успокаивался, потому что он вполне логично предполагала, что у меня всего две ноги, а значит, эта страшная экзекуция подошла к концу.

Ровно до следующей секунды.

— Раздвигайте ей ноги, — приказала бабища, а мои глаза выкатились из орбит, потому что путем несложных логических выводов я осознала, что ничем хорошим мне это не светит.

— Вы что, совсем рехнулись? — поинтересовалась я удивительно спокойно. Впрочем, в моем случае это был даже не вопрос, а просто подтверждение факта, что да, все именно так. Рехнулись.

— Даже мне кажется, что это несколько перебор и не гуманно, — с сомнением проговорил Пандик, а я удивленно уставилась на фамильяра. Кажется, это был первый раз за всю историю наших отношений, когда Пандик поддержал меня. Это был, бесспорно, знаменательный момент, и я наверняка смогла бы оценить его по достоинству. Если бы меня сейчас не волновали другие, гораздо более обыденные вопросы.

— Что поделать, такова мода в столице, красота вообще требует жертв, зато мужчинам нравится и в любовных утехах появляется перчинка, — я не знала, в каких именно местах после таких пыток появляется еще и перец и определенно не горела желанием выяснять, но на меня уже намазывали горячую дрянь, — но вы не переживайте! Реально больно только в первый раз, потом, когда повторяешь каждые пару недель, становится вполне терпимо.

Именно в этот момент, который я точно никогда в жизни не забуду, одновременно произошло сразу несколько знаменательных вещей.

Страшная бабища выдернула волосы.

Мой вопль, полный боли, чуть не разбил окна и перешел на ультразвук.

Двери в пыточную широко распахнулись, и на пороге появился переполошенный Оливер в компании пары стражников.

Оливер

Я предполагал, что написание отчета займет какое-то время, но не предполагал, что так много. Под конец этой каторги я уже вообще мало что понимал и не мог связать и пары слов.

— Простите, что отвлекаю, но там пришел запрос из ковена, — сообщил мне мой секретарь, а я понял, что самое время сматывать удочки и чем быстрее, тем лучше, потому что у меня не было ни сил, ни желания выяснять отношения с ведьмами.

Самым главным для меня сейчас было просто добраться до знакомой подушки и уронить на нее голову.

И только потом, лучше всего только завтра, когда я хотя бы немного приду в себя, выяснять остальные детали дела и объясняться с ведьмами. Уверен, что к тому моменту эти вспыльчивые особы уже успеют что-то разнести, немного успокоиться, извиниться и все исправить.

Одним словом — наступит самый подходящий момент для того, чтобы спокойно поговорить, без лишних истерик и эксцессов, а то, если быть совсем откровенным, то мне и общения с Эвой хватило за глаза и за уши.

На секунду я даже задумался, отчего ведьмы всегда такие токсичные, может, это оттого, что у них нет мужей? Или же это у них нет мужей, потому что выдерживать их нескончаемый яд, которыми они капают на мозг и на нервную систему, никто не сможет?

Сложный вопрос!

Который я тут же поспешил выкинуть из своей головы и встал из-за стола.

— Этот отчет передать лично в руки королю, а меня до завтра нет, — сообщил я секретарю, а бедняга даже побледнел.

— Но как же допрос ведьм? — заикаясь, поинтересовался он.

— Ничего страшного, подождет, — лениво пояснил я, а секретарь судорожно сглотнул. Парень, кажется, понял, что я подло бросаю его на растерзание этим жестоким созданиям, и сейчас продумывал стратегию выживания, а значит, мне стоит как можно скорее удалиться, пока он не придумал, что самое простое, просто сбежать из кабинета. По внутреннему распорядку в кабинете главы тайной канцелярии всегда кто-то должен был быть. Либо я, либо мой секретарь, поэтому логично предположить, что тот, кто первым выйдет, тот и молодец. Сменный же секретарь появится только ближе к ночи.

Я уже взялся за ручку двери, когда секретарь дернулся в мою сторону.

— Не сметь! Премии лишу! — пригрозил я.

Секретарь попытался мне возразить что-то вроде того, что новые нервы на премию не купишь, и именно в этот момент раздался жуткий, душераздирающий вопль.

Верховный, что это за крики? Пытки ведь запретили, а когда они еще были разрешены, то никто все равно так отчаянно не кричал, и самым страшным во всем этом было то, что голос был женский.

Неужели это кто-то из пострадавших после шабаша?

От одной только этой мысли я чуть было не поседел.

— Это ведьмы! Они идут сюда разбираться, — дрожа, как листок на ветру, пролепетал секретарь, а я вновь подумал о том, что мне набирают просто отвратительный штат. Вот где они таких только находят? Что не идиот, то трус, и наоборот?

— Сиди тут! Я разберусь, — приказал я, выходя за дверь, судя по тому, как мне кивали вслед, он действительно с места не сдвинется, но только совсем не из-за профессионального рвения.

Я кинулся в сторону, где держали оставшихся в живых ведьм, именно в этот момент пробирающий вопль повторился, а я развернулся и значительно ускорился, потому что, к своему ужасу, осознал, что голос доносился из бывшей пыточной, которую переоборудовали под баню и бассейн для работников. А что с этим помещением еще можно было сделать? Мозаика там, конечно, специфическая, зато мыть и убирать просто.