Наваждение. Спасти дочь друга

– Что застыла, входи.

В квартире идёт ремонт. Как и у нас, возле стен стоят коробки с вещами и мешки с цементом. Вроде даже той же марки. Слышу за спиной скрежет замка. Надо бы изучить его, на случай если этот тип начнёт приставать.

– Держи тапки. У меня пока только кухня и спальня готовы. Гостиную с коридором напоследок оставил, – Юра бросает к моим ногам красные резиновые тапки. Явно женские. Может, у него жена есть? Она тоже сейчас придёт с работы. Юра расскажет ей про мою беду, и мы вместе подумаем, как мне лучше поступить.

– Спасибо, – ставлю свои чоботы в угол, рядом с двумя парами мужских кроссовок. На чёрной рогатине висит ещё одна кожанка и серая кенгуруха. С женой я, пожалуй, погорячилась.

Юра уходит в комнату и возвращается с безразмерной футболкой. Забрав у меня парик и котелок, суёт её мне и кивает на дверь с матовым стеклом.

– Переоденься! Ванная там. А я пока хавчик соображу.

– Да мне нормально так, – лепечу, соображая, как отказаться от фривольного одеяния.

– Ты серьёзно? – приподнимает бровь Юра. – Это что, твой парадный прикид?

– Не то чтобы парадный, – оглядываю себя, – но мне нравится.

– Как знаешь! – пожимает плечами Юра. – Будешь курицу гриль?

Рот наполняется слюной от вкусного словосочетания. Вспоминаю, что с утра не ела.

– Буду!

– Вот и славно! Мой руки и приходи на кухню.

Небольшая ванная сверкает чистотой. Кабина с кучей рычажков и кнопочек отражается в большом квадратном зеркале с подсветкой. Подношу руки к крану и в ладони льётся тёплая вода. На бортике огромной, сияющей белизной, раковины стоят ароматические палочки. Обожаю аромат сирени. Вытерев руки полотенцем, подношу бутылочку лилового цвета к носу. Закрываю глаза от удовольствия. Дрожь в теле постепенно стихает. Юра не сделал мне ничего плохого, а я про него уже такого насочиняла. Подумаешь, сидел! Кто в этой жизни не оступался? Папа так говорил. Он никогда никого не осуждал и меня учил быть терпимее к людям.

На кухне открываю рот от удивления. Пока я размышляла над вопросами бытия, Юра накрыл стол. Только курочка ещё скворчит в микроволновке, источая неземные ароматы. А так на столе уже греется на чайной свече фондюшница с плавящимися кусочками сыра, манит взгляд чугунная сковорода с маленькими картофелинами в кожуре, блестящей от сливочного масла. Присыпана эта вкуснота укропом и жареными грибами. Глиняная мисочка с солениями и вазочка с брусникой стоят возле бутылки вина.

– Ты скатерть самобранку разметал по столу, что ли? – Уже съела всё глазами и хочется добавки.

Юра достаёт из стеклянного шкафчика бокалы.

– Нет, жизнь скоротечна. Привык быстро поворачиваться. Присаживайся.

Юра откупоривает бутылку, и я быстро накрываю свой бокал рукой:

– Я не буду!

– Да ладно! Это же чистая Италия. Для вкуса, под курицу и сыр.

Быстро соображаю: бутылку открыл при мне, подсыпать снотворное точно не успел.

– Ладно. Только чуть-чуть.

Юра наливает на донышки в оба бокала. Взбалтывает свой и вдыхает аромат:

– Фантастика! Понюхай только.

– Угу, – сую нос в бокал.

– Что тебе положить?

– Три корочки хлеба, – ворчу себе под нос.

– Понял! – Юра достаёт курицу, кладёт мне ножку. – С фондю разберёшься?

– Угу.

– За знакомство! – Юра доливает в бокалы вина и подмигивает мне.

Глава 5

Никита

– Да чтоб тебя, – бью кулаком рядом с дверью, но вряд ли Роман слышит нас. В квартире разгорается продолжение мексиканского сериала.

– У нас есть ниточки! Надо за них дёрнуть, – не унывает Макс. – Погнали!

– Куда? В три клуба сразу? – ослабляю узел галстука. Не тот наряд я выбрал для знакомства с Мирой. Думал, выкуплю её у алчной мамаши и отвезу к себе. Даже подумывал дочкину комнату Мире отдать. Она самая светлая и по-девичьи уютная. – Где искать этого Шакала?

– Искать надо не Шакала.

– А кого?

– Авдеева. По дороге объясню.

Сбегаем по лестнице, снова нарвавшись на выстрелы. Перепрыгиваем через знакомого «покойника», вновь растянувшегося на полу, и, под его отборный мат, вылетаем из подъезда.

– Поехали на твоей тачке, – предлагает Макс. – Мотик потом заберу.

– Поехали. – Кидаю пиджак на заднее сиденье и сажусь за руль. – Эх, Серёга, Серёга!

– Короче, – Макс устраивается на соседнем сиденье и диктует первый адрес, – начнём с этого клуба.

– Зачем? Роман же ясно дал понять, туда только своих пускают. И с чего нам этот Авдеев поверить должен?

– С того, что я его знаю, – Макс цокает языком.

– М-да, знакомцы у тебя! – с подозрением кошусь на безопасника. Ему, как и мне под сорокет, в криминале никогда замешан не был.

– Не боись. Мы с ним краями всегда.

– Но с чего вдруг Авдеев тебя послушает?

– Честно?

– Честно.

– А я Авдееву свой в некотором роде, – ухмыляется Макс. – Лёха, Царствие небесное, с ним в девяностые не просто друганы были, а в бригаде одной состояли. Сейчас наберу его.

– Лёха – брат твой?

– Да. Меня все его друзья знали и до сих пор помнят. Поздравляем друг друга с праздниками иногда.

– И, стесняюсь спросить, с чем ты среди ночи хочешь Авдеева поздравить?

Макс смотрит на часы:

– И правда ночь-полночь. Слушай, Никит, давай так: если Авдеева в клубе нет, закажем там девочку. Опишешь Миру.

– А если приведут не её?

– Скажем, не понравилась и поедем в другой клуб. Делов-то! Ты пойми, сразу ва-банк идти нельзя.

– Вдруг Шакал с ней вообще не в клубе развлекается?

– Его всегда больше деньги интересовали, а не малолетки. Никто нам контакты Шакала не сольёт, но ведь могут и запрос ему кинуть.

– Мерзость! Работорговля какая-то. – Бью по рулю ладонями: – Девчонку малолетку увезли! Через ментов-то не быстрее будет?

– Ха! Наивный ты, Никита Петрович. В розыск должна подать мать – раз, в машину Мира села сама – два.

– А если сказать, не сама? Номер машины есть.

– Ну и чего ты добьёшься? Даже, предположим, менты согласятся взять это дело – один из ста. Пробьют Шакала по базам. Если он по УДО вышел, значит, ходит отмечаться. Причём в глазах закона и по документам никакой он не Шакал, а, допустим, Пупкин Еремей Макарович, добропорядочный гражданин, сварщик третьего разряда. Примчимся мы на адрес, а Шакал дома один почивает или с Мирой пьёт напитки вкусные.