Навеки твоя

— Что вам еще сыграть, миледи?

— Что-нибудь на свой выбор, — ответила она, не скрывая своего удивления.

Хотя чему удивляться? Пират, конечно, не может быть хорошим музыкантом, но вот волшебник… Стоит ему только захотеть — и он в один момент освоит все известные людям инструменты.

— Только если вы мне поможете, — ответил Кинрат, продолжая улыбаться.

Ах, как же раздражала, как же бесила Франсин эта его улыбка!

Она села напротив него, положив на колени мандолину, и быстро настроила инструмент. В Неаполе ей приходилось играть на этом инструменте, и поэтому у нее была полная уверенность, что она не оскандалится и вполне прилично сыграет. «А что, если, имея такой необыкновенный талант к музыке, он и репертуар себе сложный подобрал? Вот тут-то я и сяду в лужу», — вдруг испугалась женщина.

Она пытается тягаться с волшебником, пытается заткнуть его за пояс. И как только такая бредовая идея могла прийти ей в голову?! Когда она представила, какое унижение придется пережить, если шотландец поднимет ее на смех, то почувствовала, как к горлу подступает ком.

Франсин судорожно сглотнула слюну.

Господи, Отец наш Небесный! Прошу Тебя, сделай так, чтобы мой голос не был похож на кваканье лягушки, призывающей своего суженого.

— Что мы с вами будем петь? — спросила она, изо всех сил стараясь казаться веселой и беспечной.

— О, сейчас сообразим, — ответил он и задумался. — Наверное, то, что мы оба с вами знаем.

И начал играть «Лето приближается».

Облегченно вздохнув, Франсин запела вместе с ним прелестное английское рондо, написанное более ста лет назад. В юности они с Сесилией часто пели эту песню дуэтом, аккомпанируя себе. Ее очень любил их отец.

— Вы сочиняете музыку? — поинтересовалась она, когда они закончили петь.

— Да, — кивнув, ответил Кинрат.

Франсин буквально просияла от радости. «Господи, как мы с ним похожи! Он тоже любит музыку», — подумала она и, отложив в сторону мандолину, предложила:

— Мне хотелось бы послушать что-нибудь из ваших сочинений.

Аккомпанируя себе на испанской гитаре, Кинрат исполнил изумительно красивую балладу, которая тронула Франсин за душу. У него был великолепный баритон, да и стихи были необыкновенно романтичными. В песне говорилось о парне, ищущем подругу, с которой не только разделит ложе, а которую сможет полюбить. И это самое главное. В ней говорилось об извечном желании, живущем в сердце каждого человека, — желании найти свою вторую половину, верного спутника на всю оставшуюся жизнь. И о той боли — непрерывной, неиссякаемой, — которая терзает душу, если это желание не удается осуществить.

Когда песня закончилась, Франсин глубоко вздохнула и с удивлением поняла, что слушала Кинрата, что называется, не дыша.

— Это просто божественно, — прошептала она. Впервые в жизни она почувствовала, как ревность острой иголкой вонзилась в ее сердце. Наклонив голову, женщина посмотрела на него из-под опущенных ресниц. — Кому посвящена эта баллада? Кем это вы так искренне и так пылко восхищаетесь?

— Честно говоря, я написал ее по случаю бракосочетания моего старшего брата, — ответил он. — Рори попросил меня написать балладу для его невесты.

Услышав ответ, Франсин испытала огромное облегчение и, не удержавшись, улыбнулась.

— И вы спели ей эту балладу?

Горец покачал головой, продолжая рассеянно перебирать струны гитары.

— Нет. На свадебном банкете ее исполнил для Джоанны семидесятилетний трубадур по имени Фергус Мак-Кистен.

Франсин расхохоталась.

— Какой у вас, однако, хитрый брат! Я понимаю, почему Рори не захотел, чтобы вы пели эту прекрасную балладу для его молодой жены.

Кинрат посмотрел на нее, удивленно вскинув брови. В его глазах застыл немой вопрос.

— Это же очевидно, — сказала она ему, продолжая смеяться. — Ваш брат не хотел, чтобы его невеста влюбилась в вас.

Услышав это нечаянное признание, Кинрат улыбнулся, и его глаза загорелись огнем.

Франсин слишком поздно поняла смысл неосторожно сказанных ею слов, из которых следовало, что любая женщина может потерять голову, слушая пение этого красивого шотландского графа.

— Спойте еще что-нибудь, — вдруг попросила она. — Только не такое романтическое. Что-нибудь веселое и бравурное.

Он сразу затянул лихую матросскую песню довольно непристойного содержания. Ее слова были таким же «солеными», как морская вода.

Почувствовав, что к лицу приливает краска, Франсин вскочила на ноги и, схватив с полки тонкую шелковую вуаль, прикрыла ею лицо. Так, как это делают восточные женщины. Ее смущение, похоже, еще больше раззадорило шотландца, а застенчивый смех только подлил масла в огонь.

— Как вам не стыдно! — возмущалась она, продолжая смеяться. — Где вы набрались такой пошлости?

Отложив гитару, Кинрат подошел к ней.

— Эти стишки я услышал в Париже, — ответил он, усмехнувшись. — Когда учился в университете.

— В университете! — воскликнула Франсин. — Господь всемогущий! Неужели вас научили этому профессора, которые преподавали музыку? — Она набросила тонкий шарф на шею мужчины и за концы притянула его ближе. — Что же вы еще узнали, будучи прилежным студентом?

Пряный запах сандалового дерева ударил в ноздри, и, отклонив назад голову, леди Уолсингхем посмотрела на него. И снова ей показалось, что это красивое лицо с безупречно правильными чертами она уже где-то видела. Когда-то очень давно, возможно, в детстве. Однако такого властного, такого уверенного в себе человека ей точно никогда не приходилось встречать. Ни один из мужчин, которых она знала, не обладал столь явно выраженными качествами бесспорного лидера. Его окружал какой-то особый флер. Чувствовалось, что он обладает огромной силой и безграничной властью.

Обхватив Франсин за талию, Кинрат крепко прижал ее к себе.

— Я с радостью поделюсь с вами своими знаниями, леди Уолсингхем, — сказал он.

В его голосе снова появилась эта легкая хрипотца…

Франсин посмотрела в зеленые, глубокие, словно омут, глаза, потом перевела взгляд на губы и вдруг решила поцеловать его. Просто для того, чтобы проверить, поддастся ли она его чарам на сей раз. Ведь с ней это уже случалось дважды. Она думала, что он накладывал на нее заклятие с помощью магических слов, и теперь ей очень хотелось выяснить, так ли это.

— Поцелуи — это такая интересная тема. Я хотела бы изучить ее более досконально, — откровенно призналась она. — Но у меня есть одно условие: вы будете молчать. Ненужная болтовня меня только отвлекает.

— Я буду нем как рыба, — пообещал ей Кинрат, наклоняя голову.

Франсин закрыла глаза и подставила свои губы, чтобы он начал урок.

Однако вопреки ожиданиям Франсин, он не стал целовать ее, а потерся губами о ее шею, потом осторожно прикусил мочку уха. Опустив голову еще ниже, лейрд сначала коснулся языком небольшого углубления у основания шеи, а потом впадины между грудями.