Навсегда моя

– Сегодня. Все случится сегодня, – повторяю я себе под нос. Настраиваюсь.

На часах одиннадцать вечера. Обычно в это время Ваня звонил мне сказать, что уже дома, скучает по мне. Дежурная встреча с парнями прошла как обычно, и ему не терпится увидеться со мной. Я улыбалась и каждый раз намеревалась приехать к нему, но постоянно откладывала. Та еще трусиха. Была.

Ключ в замке поворачивается, и я замираю. В тишине комнаты отчетливо различаю удары сердца и треск секундной стрелки. Они играют наперегонки.

– Проходи, чувствуй себя как дома… или что там обычно говорят? Ой, блядь, – слышу голос Вани. Такой знакомый, родной. От него в душе огонек зажигался.

Но сейчас он не греет. Скорее наоборот, холод пробирается под кожу.

Удар, что-то разбилось, осколки рассыпаются по полу, хрустят.

– Ва-ань, – кто-то протяжно зовет… моего парня.

Разбившееся стекло отчетливо чувствую у себя на языке, в теле, в голове, под ногами, в груди. Острые грани нисколько не щадят и режут наживую.

– Иди ко мне, Анют.

Мычание, легкие стоны…

Шаги в комнату, где нахожусь я. Сдвинуться не могу и понять, что же делать. Вот-вот меня заметят.

А я боль чувствую. Объемную, жгучую, стреляющую.

– Хочу тебя, – шепчет Ваня.

– Как тогда? В клубе? – отвечает ему томно Анечка, или как ее.

Шаги ближе. Мое дыхание поверхностное. Задыхаюсь. Кислород вокруг меня заканчивается, горло стягивают тугими ремнями до предсмертных хрипов.

Резко включается свет.

Ваня обнимает пепельную блондинку. На ней короткий топик, который подчеркивает третий размер, ультракороткая кожаная юбка и идеальный красный маникюр. Девица пальцами вцепилась в шею Вани.

– Алена? – последнее, что слышу перед тем, как сердце вырвалось из груди и взорвалось в липкие клочья.

Глава 2. Алена

Смотрю на Ваню и уже не узнаю в нем того, кого любила. Вроде бы те же губы, те же глаза, тот же взгляд… Хотя нет, взгляд другой. Он им пытается собрать меня по кусочкам как недостроенный конструктор “Лего”.

Не выходит. Я рассыпалась, а детали разлетелись в разные уголки вселенной.

– Вань… как ты мог? – выдавливаю из себя эти слова.

Я так и не смогла встать с дивана. Сижу в одном комплекте нижнего белья, который тщательно подбирала, на ногах высокие шпильки, на губах красная помада, потому что, я знала, ему это понравится.

Мне холодно, кожа вся покрыта мурашками, а внутри разгорается костер.

Бросаю короткий как пуля взгляд на своего парня, бывшего парня. Он подпирает стену и смотрит с таким сожалением на меня. Внутри осколки хрустят от него такого.

– Как давно ты меня обманываешь? – боль разливается в груди как жидкий азот, – как давно у тебя другая?

– Аленка, прости… я такой дурак…

– Ты предатель!

Выплевываю.

Я всегда считала, что только в книжках такое бывает, ну, в романах еще, где, казалось бы, любящий мужчина изменяет своей женщине.

В жизни же мне это тяжело представить. Ты знаешь своего любимого человека настолько, что губительна мысль о другом. Этот другой совсем чужой, незнакомый. Не тот запах, не те глаза, не те прикосновения.

Анечка стоит и кокетливо закусывает пухлую, накачанную губу. Глазками стреляет то в меня, то в Ваню. Нет ни грамма неловкости или сожаления. Тотальное безразличие и пофигизм.

Слез нет. Пока нет. Они подавлены ненавистью и гневом. Пальцы потряхивает, словно я страдаю тяжелой формой болезни Паркинсона.

Мои вещи аккуратно сложены стопкой на краю дивана. Бросаюсь к ним и одеваюсь. Нет желания больше находиться здесь, рядом с ним. И с ней.

– Алена, подожди, пожалуйста. Давай… давай поговорим.

Ваня кидается ко мне и касается локтя. Кожа мгновенно промораживается до самой кости, а следом обжигает раскаленным железом.

– А есть о чем?

Горло удушливо стягивает. Понимаю, что вот-вот могут хлынуть слезы. А такого я не могу себе позволить. Не при ней.

Ведь я чувствую, что Ваня не только предал меня, он унизил.

– Это все, – он обводит взглядом Аню, та морщится, – никогда не заменит мне тебя. Ты сейчас не понимаешь, но потом обязательно поймешь.

Фыркаю. Щеки пылают, губы подрагивают. Никак не могу отделаться от ощущения какой-то грязи, в которую меня окунули с головой без спроса.

Ваня касается подбородка, хочет развернуть меня к себе, чтобы смотрела в глаза. А я не могу. Пока не могу.

Вдруг посмотрю и… поверю, прощу?

Слишком уязвима сейчас.

– Не трогай меня. Не после нее, – кошусь на пепельную выдру. Та снова цыкает, но ни слова не говорит.

Надеваю джинсы, сверкая задницей. У меня она не такая аппетитная как у Анечки. И грудь… тоже меньше. Я вся не такая. Меньше, глупее, доверчивее.

В коридоре останавливаюсь. Забыла косметичку в ванной, а там мои вещи. И смазку еще надо Саньке вернуть.

Резко разворачиваюсь и натыкаюсь на Ваню. Он стоял так близко позади меня. Вдох – и начинаю плыть. Его запах обволакивает меня. В голове всплывают воспоминания: как мы целовались на последнем ряду в кинотеатре, как гуляли в парке до позднего вечера, как смеялись, думали над будущим.

Тысячи острых ножей и кинжалов разрывают грудную клетку, режут ее, кромсают.

– Я все равно тебя люблю, Ален. Ты… простишь меня. Я сделаю так, что простишь.

– Никогда, Вань.

Открываю дверь и ухожу.

Не знаю, стоило ли устраивать скандал, вырывать ли патлы этой пепельной, уверена, они наращенные. Я ведь никогда не попадала в такие ситуации. Не знаю, как правильно или как следует.

Поэтому просто молча выхожу из его квартиры и медленно бреду до лифтового холла.

Внутри зияет огромная дыра, словно я словила пушечный выстрел в упор.

Лифт, как назло, едет медленно-медленно. Не хочу сейчас думать или рассуждать о произошедшем. Только мысли все равно крутятся как шарики в барабане с лотереей. Мозги воспламеняются от их скорости, и голова раскалывается надвое.