Навсегда моя

– Да ты чего? Я… – Глеб видимо, удивлен моей реакции, он даже заикается. – Я не злюсь на тебя. Просто негодую. Господи, Даша, иди сюда, – а дальше он просто захватывает меня в кольцо своих рук, крепко прижимая. И гладит по голове, так заботливо, нежно. В этих простых действиях столько тепла, что я опять ощущаю себя невероятно нужной, особенной и самой важной. Почему-то только Глеб может подарить мне состояние, от которого хочется улыбаться.

Несколько минут, мы просто стоим в обнимку. А потом я вновь вспоминаю слова Анны Евгеньевны, и вырываюсь из объятий Глеба.

– Зря ты пришел, – через силу шепчу я, говорить громко, сил не осталось.

– То есть я должен отпустить девушку, которую люблю? – с нескрываемым возмущением произносит Гордеев. А у меня все – звездочки в глазах от его слов. Любит. Меня. До сих пор.

Я пытаюсь сдержать улыбку, которая пробирается сквозь слезы печали, как солнечный луч через свинцовые облака. Эмоций неожиданно становится так много, что я боюсь утонуть в них, задохнуться от того, как они с одной стороны рвутся наружу, а с другой душат, напоминая, о сестре Глеба. Я пыталась занять ее место. Пусть неосознанно, пусть вообще не знала о ее существовании, но пыталась же. И эта вторая сторона медали приносит боль, так если бы ножом воткнули в сердце.

– Глеб…

– А теперь послушай меня, Даша, – он берет мои руки в свои и неожиданно садится передо мной на корточки. Это потому что я голову держу опущенной, и так можно хоть немного, но разглядеть мое заплаканное лицо. – Моя мать чокнулась, это факт и чтобы она тебе не говорила, не воспринимай ее слова всерьез. Есть только я и ты, остальное за бортом.

Так уверенно звучит его голос, как свет от майка в темном море.

– Твоя сестра и я… – бормочу, глотая слезы.

– Лера, – он сглатывает, делая шумные вдохи. – Я любил и люблю ее, и всегда считал, и буду считать, единственной сестрой. Ты не заменишь ее, но я никогда не хотел видеть тебя своей сестрой. И ты не виновата в том, что моя мать пыталась горечь утраты затушить таким способом. Ну что ты могла сделать? Сбежать из дома? Куда? На улицу? Это же глупо, Даша.

Снова молчу, кажется, начни я говорить, то все это будет смахивать на истерику.

– Я раньше думал, – тон его голоса становится мягче. – Если ты уйдешь из дома, мне будет легче. А сейчас пока ехал, понял, что если ты уйдешь, мне будет хуже. Знаешь, – Глеб отводит взгляд, некоторое время будто собирается с мыслями, потом продолжает. – Когда я переехал с тобой в этот летний домик, мне как-то жить проще стало. Я больше не думаю о Лере, о том дне, когда она умерла. Я думаю о том, как бы вместе с тобой позавтракать, куда бы поехать на зимние каникулы, какой фильм в прокате сейчас идет. Я вижу мир, понимаешь? А раньше ничего не видел.

– Разве я не напоминаю тебе о Лере, – срывается неосознанно с моих губ.

– Так было, я, поэтому себе и набил татушку.

– А сейчас? Глеб, – облизываю соленные от слез губы и все-таки произношу то, что не дает мне покоя. – Ты не боишься, что мы друг друга сломаем?

– Что ты имеешь в виду? – он выгибает бровь.

– У тебя никогда не было долгих отношений, у меня вообще не было никаких. Возможно, сейчас все это эйфория, а завтра или через месяц она закончится. И тогда…

– Не закончится, – перебивает Глеб. Он поднимается, берет в свои ладони мое лицо и так внимательно смотрит, что у меня снова звезды вспыхивает в груди. Яркие. Безумно красивые. Ловлю себя на мысли, что хочу быть с Глебом. Так сильно, что впору задохнуться. Я бы бросилась за ним в огонь, и в воду, и куда еще там нужно. Я бы согласилась жить в шалаше, без воды и электричества, только бы он был рядом.

– Но…

– Я любил тебя столько лет, неужели ты думаешь, что я могу перестать тебя любить через месяц? – Глеб заглядывает мне в глаза, уголок его губ тянется вверх. Это улыбка, как просьба поверить ему, несмотря на все страхи.

Сказать по правде, я никогда не знала толком как выглядит любовь, но в этот миг я чувствую ее, она окутывает меня, словно теплое одеяло.

– Я не хочу, чтобы ты пожалел, чтобы вина…

– Единственное, о чем я жалею, это о том, что раньше не взял тебя за руку. Даша, – мое имя звучит как мотив лирической песни, в которой героев обязательно ждет счастливый финал. – Тебе не удастся оттолкнуть меня, поверь. Я на той грани, что готов стать твоим личным сталкером.

– Я…

– А теперь помолчи, ладно? – в какой-то игривой форме просит Глеб. – Я успел соскучиться.

Он наклоняется и целует меня в губы. Жадно. С надрывом и в то же время с невероятной нежностью. А я… я просто таю. Потому что теперь точно не смогу убежать.

___ Дорогие читатели! В воскресенье будет внеплановая глава.))

Эпилог

Спустя неделю

– Открывай глаза, – говорит Глеб, щекоча дыханием мою шею. Он медленно опускает руки, и я тихонько ахаю, увидев просторную комнату с большими панорамными окнами. Студия обставлена мебелью, вон даже около диванчика симпатичный круглый коврик лежит, чтобы создать уютную атмосферу.

– Это… – не особо верю в то, что крутится на языке, поэтому позволяю Гордееву закончить за меня.

– Наша квартира, – довольный собой, сообщает он. Затем снимает кроссовки, входит внутрь и, раскинув руки в разные стороны, делает несколько шагов. – Как тебе? Я очень старался. Даже мебель сам выбирал, она была пустой.

– Ты серьезно? Ты снял… нам квартиру? – вообще с Глебом мы обсуждали вопрос проживания. Он наотрез отказался возвращаться в летний домик, да и встречаться с Анной Евгеньевной пока не готов. Говорит, ему спокойнее, пока ее не видит. Я же о своем проживании особо не заикалась, меня попросту выставили на улицу, без денег и крыши. Эти семь дней мы жили вместе с Глебом в гостинице, и я жутко корила себя, что становлюсь для него обузой.

– Нет, – пожимает он плечами, не переставая улыбаться. – Купил.

– Как? – ахаю я, проходя внутрь и оглядываясь. Новостройка, с высокими потолками, индивидуальным отоплением и даже шикарным видом. Не каждый может позволить себе купить такое в нашем возрасте.

– За деньги, Дашка, как же еще?

– Оу… – только и могу выдать я, продолжая хлопать глазами.

– Отец после смерти оставил завещание, где двадцать пять процентов акций компании принадлежат мне. До восемнадцати лет, я не мог вступить в наследство, а теперь получаю дивиденды. Там достаточно приличная сумма выходит. Вторая часть должны была достаться Лере, но… – на этой фразе на лицо Глеба ложиться вуаль печали, правда он быстро ее скидывает. – В общем, после смерти Лерки, мать переписала ее акции тоже на меня. Так что, я вроде богатый буратинка, – Гордеев усмехается, играя бровями. Вообще в последнее время, несмотря на все катаклизмы, он выглядит счастливым.

– Так значит… – я тоже подхватываю его тон. Подхожу ближе, кладу руки на грудь Глебу, игриво проводя пальцами по пуговицам его рубашки. – Я девушка, богатого наследника?

– Кристиан Грей на минималках, – открыто смеется он. И смех у него выходит такой заразительный, искренний, что я сама подхватываю волну этого настроения. Но на этом наше веселье не заканчивается. Глеб хватает меня на руки и начинает кружить по комнате, как если бы был моим женихом, а я его невестой.

– Прекрати, у меня голова закружится! – пищу я, да только это не работает. Приходится вытаскивать козырную карту. – У меня тоже есть новости. Не круче твоих.