Навстречу счастью

– Думаю, люди там не станут разговаривать на эту тему, опасаясь повредить налаженному делу.

– Наверное, будет нелегко, но других заданий пока нет. Придется действовать крайне осторожно. Никаких имен не будет опубликовано. Каррузерс дал мне слово. Он хочет, чтобы в нескольких статьях проблема рабства была освещена с двух сторон: со стороны рабовладельцев и со стороны противников рабства.

– Все это звучит очень интересно, – вздохнула Джемайна с некоторой грустью. – Гораздо интереснее, чем писать о давно умерших людях…

Она замолчала, так как Оуэн встал, чтобы зажечь лампу на камине. Пока они разговаривали, уже стемнело.

– Боже милостивый! – воскликнула Джемайна. – Я и не заметила, что уже так поздно. Тетя Хестер ждет меня. Если я опять задержусь, то не знаю, что она подумает.

Оуэн быстро подошел к ней, когда она встала.

– Думаю, твоя тетя обо всем догадывается. Еще рано уходить.

Он обнял Джемайну, и при первом же прикосновении его губ к ее она перестала сопротивляться. Оуэн повел ее в темную спальню, и вскоре они слились в единое целое: грудь к груди, бедра к бедрам.

А потом они долго лежали рядом в темноте, не произнося ни слова.

Первой заговорила Джемайна:

– Твое новое задание, касающееся закона о рабстве, напоминает мне проект, о котором я давно думаю. Помнишь Лестера Гилроя, владельца фабрик по производству одежды?

– Конечно, помню! – усмехнулся Оуэн. – И горжусь тем, что моя статья способствовала бегству его из Филадельфии.

– А знаешь, я встретила его в Нью-Йорке, пока ожидала отплытия корабля во Францию.

Джемайна почувствовала, как Оуэн напрягся.

– В самом деле? Надеюсь, он не узнал тебя. Мне кажется, он может быть очень опасным.

– О, я не встречалась с ним лицом к лицу, однако видела его.

Девушка рассказала о своем приключении в Нью-Йорке и о работнице, с которой удалось поговорить.

– Знаешь, Оуэн, то, что она поведала мне, ужасно. Несчастные женщины и дети работают в невероятных условиях.

– Да, Гилрой настоящий негодяй.

– Однако надо что-то делать с такими людьми, как он. Со слов Мэриголд я поняла, что и на других фабриках работницы так же страдают.

– Вероятно, это правда. – В его голосе прозвучала насмешливая нотка. – Кажется, Джемайна Бенедикт начинает новый поход за справедливость?

– Думаю, пора открыть людям глаза на то, как производится дешевая одежда. Я намерена написать серию статей об этом! – Джемайна встала, увидев улыбку на его лице. – Эти несчастные работницы страдают от своеобразной формы рабства! Они попадают в ловушку, из которой не могут выбраться.

– Не буду спорить с тобой. Но что ты собираешься делать со статьями, которые намерена написать?

– Конечно, опубликовать их.

– Где?

– В «Ледиз бук».

Оуэн засмеялся:

– Джемайна, ты грезишь! «Бук» не касается этой темы.

– Но ведь «Леджер» публикует статьи о рабстве, а это гораздо более спорная тема.

– «Леджер» – газета, а «Гоудиз ледиз бук» – журнал для женщин, и ты прекрасно знаешь, что Луис Гоуди избегает полемики. Можешь ли ты сказать, какую позицию занимает журнал в вопросе о рабстве: за или против? Нет, и Гоуди никогда не выскажет ее, даже если начнется гражданская война, которую предрекает Томас Каррузерс. «Ледиз бук» читают как рабовладельцы, так и сторонники отмены рабства, и если принять чью-то сторону, то другие обидятся.

– Я знаю из напечатанного, что Сара боролась с фабрикантами в Бостоне, когда была там редактором журнала «Ледиз мэгэзин». Уверена, она сочувствует работницам.

– Она, может, и сочувствует, но никогда не пойдет против Луиса Гоуди.

– Тем не менее я хочу попытаться.

– Не сомневаюсь, – сказал он смеясь. – Если ты что-то задумала, ничто не может разубедить тебя. Знаешь, кто ты, дорогая Джемайна? – Он притянул ее к себе. – Ты Дон Кихот в женском обличье, борец с ветряными мельницами.

– Разве это плохо?

– В некотором отношении, возможно, нет. Но с другой стороны, это дело грозит тебе неприятностями и может обернуться даже опасностью. Особенно если ты свяжешься с таким человеком, как Гилрой. Я чувствую, он опасен, как ядовитая змея, когда наступаешь ей на хвост.

– Он не причинит вреда женщине, Оуэн!

– Не уверен в этом. Ты говорила, он лично выставил работницу на улицу, а ведь она – женщина.

Джемайна задумалась, затем рассеянно ответила:

– Но он все-таки не причинил ей вреда.

– Однако мог, если бы сильно разозлился.

– Твое новое задание, Оуэн… когда ты уезжаешь?

– Я уезжаю в Квакертаун рано утром.

– Могу я в твое отсутствие пользоваться этой квартирой?

– Конечно. Мне будет даже спокойнее, если ты поработаешь здесь. А так как я буду отсутствовать дней десять или более, мы должны сейчас наверстать упущенное.

Он притянул ее к себе. Она смеясь запротестовала:

– Оуэн, я должна идти домой.

Но ее протесты скоро заглушили его поцелуи.

* * *

В течение всей следующей недели Джемайна напряженно работала. Она хотела поскорее закончить статьи о мадам Роланд и об Абигейл Адаме, о которой, к счастью, в библиотеке Оуэна оказался обширный материал.

Статью, посвященную мадам Роланд, девушка закончила за три дня и начала писать об Адаме:

Абигейл Адаме была замечательной, леди, которая как нельзя лучше подходила в качестве жены знаменитому президенту Джону Адамсу. Читателям известно, что он являлся одним из авторов Декларации о независимости и был среди тех, кто подписал этот документ…

В пятницу рано утром Джемайна с готовой рукописью подошла к кабинету Сары и постучала в дверь. Услышав приглашение, девушка вошла и остановилась – Сара была не одна, напротив нее сидела женщина. Она повернулась, и Джемайна, узнав ее, радостно воскликнула:

– Мисс Блэквел!

– Теперь уже доктор Блэквел, – с гордостью поправила Сара. – Первая женщина в Соединенных Штатах, получившая медицинскую степень, к тому же высшую.

Джемайна подошла поближе.

– Поздравляю, доктор Блэквел.