Навстречу судьбе

Прасковья Ивановна ни слова не говоря, не домывшись, быстро собралась и ушла из бани. С тех пор она стала избегать общения с людьми. В один из дней пришла к своей соседке вся скрюченная и попросила, чтобы та вызвала ей скорую помощь. Скорая быстро приехала и увезла больную. На следующее утро Прасковья Петровна в больнице скончалась. Диагноз поставили: отравление».

Рядом сидящие пассажиры с интересом слушали рассказ бабушки. И кто-то из них, вздохнув, проговорил: «Да-а, этой мерзости у нас предостаточно».

2 мая 2000 г.

Раскаяние

Как-то в беседе со своим тестем о том, что люди свои действия сначала возводят в грех, а затем раскаиваются за него, он рассказал мне такой случай.

Его супруге, Марии Ивановне, моей теще то есть, в 55 лет, — при выходе на пенсию не хватало одного выработанного года, вследствие того, что она в молодости у себя в деревне работала на поденных работах, нянчилась с детьми у чужих людей.

С тех мест они давно уехали, поэтому ей пришлось писать письмо одной из хозяек, у которой водилась с детьми, с просьбой, чтобы она выслала ей справку, подписанную свидетелями и заверенную сельсоветом, что, мол, да, Мария Ивановна, действительно, нянчилась с моими детьми год. И даже более. Письмо выслала, но ответа не последовало. Пришлось Марии Ивановне самой ехать в ту деревню. Ведь все-таки год, а под старость он ой каким тяжелым кажется. Особенно, когда здоровье неважное.

Но и там, на месте, вопрос этот положительно не решился. Хозяйка была крутого нрава. Бывало, еще тогда ни за что, ни про что придерется к Марии Ивановне (в то время Машеньке), беспричинно отругает, а то и шлепков надает. А что делать? Это сейчас за одного ребенка плату требуют, а тогда сунут тебе кусок хлеба, и ешь его со слезами вперемежку. А у той хозяйки детей было трое, да мал-мала меньше. Вставать приходилось рано и ложиться поздно. А кроме этого, и полы, и посуду надо было перемыть. И другие дела находились. Поработать Марии Ивановне тогда пришлось на совесть. Поэтому и за справкой она обратилась с большой надеждой, что хозяйка окажется благодарной. Но не тут-то было. Та и спустя годы оказалась непреклонной. Не дала она согласия на такую справку. Никакие уговоры не помогли. Мария Ивановна скрепя сердце уехала из деревни. Пришлось ей еще год отрабатывать. А через месяц после назначенной пенсии ей сделали серьезную операцию. Чуть выжила… Прошли годы. Здоровье Марии Ивановны более-менее наладилось. Стала с внуками нянчиться.

Однажды она пошла за газетами к почтовому ящику, а там письмо от тети Тани. От той самой хозяйки, которая не дала справку. Мария Ивановна догадалась, что в этом письме будет просьба о прощении. Целую неделю она не вскрывала его. Вот как она обидела ее. Через неделю распечатала, прочитала. Вот его содержание: «Милая Машенька! Душевный и сердечный привет тебе. Не удивляйся, что это письмо пишет тетя Таня, та, у которой ты когда-то нянчилась. Ты просила у меня справку, но я тебе ее не дала. Конечно, ты обиделась тогда. Да, времени прошло много, а раскаяние пришло только теперь, под старость. Прости меня, пожалуйста, за все мои оскорбления, нанесенные тебе, если ты их помнишь, а также за справку. И ты в годах, и мне уже пошел 78-й год. Здоровье мое ослабло. Силы нет. Хожу плохо. Пока живы, хочется проститься друг с другом по-хорошему. Прости. До свидания».

На вопрос: «Простила ли Мария Ивановна эту тетю Таню?» Николай Иванович (мой тесть) ответил: «Да простить-то мало! По Божьему закону, говорят, за таких еще молиться надо! Молить Бога за их здоровье. Говорят, что они самые разнесчастные люди… Чудно как-то получается».

Домашний прокурор

К нам нагрянули гости. А дома, как на грех, денег ни гроша. Уже несколько месяцев задерживают зарплату. И в запасе ни бутылки вина. Все израсходовали в прошедшие праздники.

Побежал к товарищу по работе. Говорю: «Приятель, одолжи денег!» — «Вон, обращайся к моему прокурору (к супруге то есть), она у меня деньгами-то ведает.»

Спрашиваю его жену: «Люсь, выручи, пожалуйста, деньгами». — «На что тебе?» — «Гости приехали издалека». — «А откуда издалека-то?» — «Из Калининграда». — «Сколько человек?» — «Двое. Муж с женой». — «Родственники что ли?» — «Нет. Отдыхали когда-то вместе». — «А где?» — заинтересованно переспрашивает меня Людмила. — «В Анапе. Жили в одном коттедже. Вместе ездили на экскурсии, фотографировались, — торопливо объясняю ей. — Привыкли мы тогда друг к дружке. С тех пор переписываемся. И вот неожиданно они в наш город приехали. Говорят: “Заодно решили вас навестить”. Помнишь, мы еще вам тогда по приезде из Анапы фотографии показывали. На берегу Черного моря. Это мы там с ними стоим. Выручи, — тороплю я Людмилу. — А то неудобно как-то, я их одних оставил в квартире-то. Моя половина еще с работы не пришла».

— «Вам же в прошлом месяце спирту давали в счет зарплаты, — настойчиво заявила мне Людмила. — Мой-то давно уже все выпил. А у вас еще, наверное, осталось?» — «Да хотелось бы какого-нибудь хорошенького винца купить для таких-то гостей. Люди-то уж очень солидные». — «А кем они работают?» — «Он капитаном. Она врачом». — «Хорошо, наверное, зарабатывают?» — «Не знаю. Не спрашивал». — «А дети-то есть у них?» — «Есть». — «А сколько?» — «Двое. Сын в армии. Дочь институт заканчивает».

И тут в разговор вмешался ее муж. Раздраженно сказал жене: «Ты уже более часа его допрашиваешь! Дашь ему денег-то или нет?» Людмила, недовольно взглянув на супруга, с возмущением воскликнула: «У них денег нет, а у нас откуда они возьмутся. Ты с ним вместе работаешь. Сколько уже месяцев не получаешь? А на нашем предприятии я вообще не помню, когда последний раз зарплату выдавали».

Март 1999 год

С натуры

Обед на троих

На дворовых и уличных свалках часто можно увидеть бомжей, собак и кошек, ищущих для себя чего-нибудь из съестного.

Когда человек идет выбрасывать из ведра мусор, они уже встречают его с надеждой: а вдруг он сейчас вывалит то, чем можно поживиться.

Однажды возле одной мусорки пришлось наблюдать такую картину. Одна небольшая беспородная собачка нашла для себя что-то вкусное и стала аппетитно жевать. Бомж подбежал к ней, хотел отнять, но, видно, пища оказалась не столь съедобной, поэтому он неспешно отошел и стал рыться в другом месте.

В это время к собачонке подползла, как лиса, на животе другая попрошайка — тощая-претощая кошка. И, жалобным тонким голоском мяукая, начала выпрашивать у собачонки оставить хоть сколько-нибудь от той пищи.

Собачонка оказалась совестливой. Оставила свой недоедок, ретируясь задом. И начала с каким-то недоумением смотреть то на бомжа, то на урчащую кошку. Как бы размышляя про себя: «Вот жизнь настала!».

16.02.1999 г.

Когда ковры девать некуда

Недавно мужики про собак разговорились, и мне пришлось услышать такую историю.

Это было нынешним летом. На Мещерке. Один хозяин сказал своей собаке (овчарке): «Я сбегаю за куревом, а ты сторожи квартиру!»

Поскольку киоск недалеко от его дома, он часто так делал. Выбежит, не запирая дверь, купит что ему надо и быстро возвращается. На этот раз он не успел еще спуститься до низу, как в его квартиру прошмыгнула цыганка. Убедившись, что никого нет, она быстро сняла со стены ковер, свернула его и хотела вынести. И тут в прихожей увидела собаку. Та подошла к цыганке, обнюхала ее и легла у двери. Цыганка стала уговаривать собаку, чтобы та ее выпустила.

В это время вернулся хозяин. «Ты чего здесь делаешь?» — строго спросил он незваную гостью. — «Да вот, дорогой, ковер продаю!» — «Забирай свой ковер и иди отсюда!» — Хозяин пошире раскрыл дверь и добавил: «У нас свои девать некуда!»

Цыганка с радостью подхватила ковер и была такова. Собака пролаяла хозяину, дескать, гостья потащила наш ковер! Но тому очень хотелось покурить. Зайдя на кухню, он раскрыл пачку, закурил и, посмотрев на собаку, которая продолжала настойчиво лаять, догадался… Быстро зашел в переднюю комнату, взглянул на стену. Ковра нет. «Ах, стерва», — пробормотал он. Сбежал вниз. Но цыганки и след простыл.