Навстречу судьбе

— Считайте это моим свадебным подарком, — хрипло посоветовал он, — но предназначен он только для вас — не стоит делиться им с будущим мужем. К тому же он вряд ли поймет всю ценность такого по­дарка.

Ален пошел прочь, высокий и смуглый, а Дженна застыла, не спуская с него глаз. Люди вокруг улыба­лись, хотя ничего не поняли. Дженна тоже не знала, почему он вернулся, но догадывалась, что причиной всему — гнев и раздражение. Может, она единствен­ная отказала ему? Несомненно, Ален испытывал вле­чение ко многим женщинам.

Дженна прошла за барьер, не оглядываясь. Одно она знала наверняка: свадьба Алена состоится гораздо раньше, чем ее собственная. Ее помолвка так и не будет объявлена. Дженна догадывалась, что теперь Клодина перейдет к решительным действиям, устре­мившись к финишу. Ален же будет держаться так же надменно, как обычно, и не пожелает изменить свою жизнь ни на йоту. Будь Клодина хоть немного милее, Дженна могла бы пожалеть ее.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Дженна продержалась почти месяц. Собствен­ный дом словно душил ее; казавшийся раньше надеж­ной крепостью, он превращался для нее в тюрьму. Все, о чем она думала, оказалось ложью, и Дженна тща­тельно оглядывала собственные веши новыми глазами. В доме не было и следа бедности, ничто не указывало на необходимость постоянных переездов, кроме каприза женщины, решившей по каким-то причинам отказать бывшему мужу в праве видеться с дочерью.

Дженна обследовала все закоулки в поисках следов отца. Ей хотелось найти фотографию, письмо, книгу, принадлежавшую ему. Но в доме ничего не оказалось. Она даже забралась на чердак, где никогда прежде не бывала, — может, хоть здесь найдется картина, напи­санная им давным-давно. Но если некогда здесь и были картины Расселла, то теперь они исчезли бесслед­но. Имоджин Брайант вычеркнула его из своей жизни так, словно его и не существовало, и Дженна запылала гневом. Это даже побудило ее встретиться с Недом Кларком.

— Что случилось с картинами, которые мой отец на­писал до развода? — холодно спросила она, усаживаясь.

На этот раз Нед внимательно оглядел ее и сразу заметил, как изменилась Дженна. Он лишался всяких шансов одержать верх в беседе: Дженна превратилась в клиента, причем весьма рассерженного.

— Они находились в доме, так как являлись частью имущества. Ваш отец согласился оставить вашей мате­ри все.

— Откуда вам это известно? — подозрительно спросила Дженна. — Вы же познакомились с нами совсем недавно.

— Когда ваша мать переехала жить сюда и попро­сила у меня совета, — нервозно начал Нед, — есте­ственно, я пожелал узнать некоторые подробности. Мне были переданы все документы. К тому времени ваша мать чувствовала себя в полной безопасности. Расселл Брайант уже не пытался связаться с ней, и она считала, что он угомонился.

— Угомонился, больше не пытаясь разыскать свою дочь, — это вы имеете в виду? — сердито переспроси­ла Дженна. Она ни на минуту не сомневалась в словах Алена.

— В подобные вопросы меня не посвящали. — Вспыхнувшие щеки Неда ясно давали понять, что, не­смотря на свое заявление, он обо всем знал.

— Может быть, — коротко отозвалась она. — Но я пришла сюда по другому поводу. Если в доме остава­лись картины моего отца, я хочу знать, где они нахо­дятся сейчас.

— Они проданы, — отчетливо произнес Нед, и на его лице мелькнуло довольное выражение.

— Проданы? — Дженна уставилась на него, и Нед кивнул с явным удовлетворением.

— Я уже говорил вам, что ваш отец приобрел из­вестность. В последние годы его картины высоко це­нились. По просьбе вашей матери я наводил справки. Во Франции картины пользовались большим спросом. Ваша мать попросила меня найти кого-нибудь, кто действовал бы от ее имени. Вскоре после того, как вы переехали в этот город, она начала очень осторожно продавать картины. Их выставляли на французский рынок по одной с существенными промежутками — так за них удавалось выручить больше денег. Таким образом, Имоджин смогла оставить вам весьма круг­ленькую сумму, дорогая.

— Значит, она продала их все до единой? — Джен­на ощутила нарастающую ярость. Этот самодовольный тип, который не имел ничего общего с ее жизнью, помог уничтожить все свидетельства существования ее отца. — Но кому они были проданы? Сохранились ли записи об этом?

— Полагаю, я смогу их найти, если пороюсь в сво­их папках. — Нед с едва заметной насмешкой взгля­нул на Дженну. — Но если вы считаете, что сможете сейчас выкупить их обратно, я бы посоветовал вам забыть об этом. Как я уже говорил, они были проданы довольно дорого. С тех пор их цена возросла, особен­но теперь, когда ваш отец умер. И если вы продадите свой дом, вам не удастся выкупить картины — пусть даже владельцы согласятся их продать. Цена подобных вещей со временем только растет. Вам придется за­быть об этом.

— Я сама решу, что мне делать, мистер Кларк, — мрачно произнесла Дженна, вставая и глядя, как он поспешно поднимается на ноги. — А тем временем, пожалуйста, «поройтесь в своих папках» и выясните, кому они были проданы. Пришлите мне сведения вместе со счетом.

— Мы посылаем счета каждые полгода, — напо­мнил ей Нед.

— Мои счета мне нужны сейчас, — с холодной улыбкой отозвалась Дженна. — Я намерена передать дела другому поверенному и, естественно, прежде хочу закончить все дела с вами. Надеюсь, все документы вы пришлете вместе со счетом.

Холодно кивнув, она вышла, пылая гневом. То, что человек, не имеющий ничего общего с ее жизнью, приложил руку к этому делу, привело Дженну в ярость. Она понимала, что никогда не сможет выку­пить все картины, но вдруг кто-нибудь из владельцев согласится продать одну.

Чтобы выкупить хоть несколько работ своего отца, она бы с удовольствием продала дом и сняла квартиру. Теперь это имело для нее огромное значение — Джен­на не взяла никаких вещей у Маргариты и Алена. У них было больше прав, чем у нее, на картины ее отца, но Дженна отчаянно нуждалась хоть в какой-нибудь памяти, вещи, на которую можно было бы смотреть, напоминании, что ее отец действительно существовал и помнил о ней. Дженна почти забыла его и теперь нуждалась в напоминании — особенно после отъезда из Франции. Во всяком случае, в глубине души она знала, что Ален одобрил бы ее.

Дженна уже сообщила Глину, что им придется остаться только друзьями, и Глин воспринял эту но­вость лучше, чем она ожидала. В конце концов, он не был чувственным человеком, и новая Дженна, вернув­шаяся из Франции, несколько пугала его. В ее глазах появился непривычный блеск, и Глин сразу заметил, какой неуправляемой она стала. Они разошлись весь­ма дружески, с обещанием встречаться время от вре­мени, но Дженна сильно сомневалась, что такое ког­да-нибудь случится. Ей показалось, что Глин ощутил облегчение, и сама она чувствовала себя так же. Ясно, что они совсем не подходят друг другу, у них не было ничего общего. Глин был уравновешенным и медлительным, а в душе у Дженны все бушевало и пело, беспокойно желая чего-то, что она не могла получить.

В школе тоже все пошло по-другому: Дженна с трудом удерживалась от мыслей о возвращении во Францию, к Алену! Иногда она внезапно возвращалась к реальности и обнаруживала, что кто-нибудь из дево­чек задал ей вопрос и не получил ответа, поскольку взгляд Дженны был устремлен на небо за окном, а мысленно она уже летела в Париж.

Наконец она пришла к решению и отправилась к миссис Константайн. Дженне было необходимо оста­вить работу. Неожиданно она излила перед странной, но доброй дамой все свои горести, и, когда закончила рассказ, директриса выпрямилась и сочувственно взглянула на нее.