Найди меня, милая

— Легко тебе говорить, — вздохнула я. — Если бы ты видела лицо этого капитана. Да он меня уже заранее обвинил во всех грехах и просто мечтает отыграться.

— Ты что с ним знакома? — удивилась Рита.

Пришлось рассказать ей историю нашего малоприятного знакомства с капитаном полиции.

— Ну дела, — протянула подружка. И рассмеялась. — А он симпатичный, этот капитанишка?

Я едва не задохнулась от возмущения.

— Рита! Он меня в тюрьму посадить может, а ты смеешься.

— Да ладно, он же всего-навсего мужик. А ты задела его мужское самолюбие. Извинись, мило поулыбайся. Можешь даже в знак примирения пригласить его на чашку кофе — и все, ты больше не подозреваемая номер один.

Советы у Ритки всегда были в таком духе, что стоило лишь распушить перья и все мужчины у твоих ног. Я попыталась донести до нее простую истину: что привычно и реально для такой женщины, как она, абсолютный нонсенс в моем случае. Но слушать она меня, конечно же, не стала. Рита всегда была уверена, что мир склониться перед ней, стоит только захотеть. Впрочем, следовало признать, что так и было. Только у меня все совсем иначе.

— Я думаю, что этот капитан только и ждет момента, чтобы отыграться на мне. Только вот как мне объяснять тот факт, что я изображаю тебя?

— Если наверху узнают, что я уехала кадрить мужиков вместо того, чтобы работать в нашем славном музее, они меня просто разорвут на части, — произнесла Ритка. Но особой грусти я в ее тоне не услышала.

— Но врать мы тоже не можем. Да к тому же, это и бесполезно — он держал в руках мой паспорт, а там все мои данные, — отозвалась я, поудобнее укладываясь на подушки.

— И не надо врать, — решительно сказала подруга. — Я позвоню начальству сама, и признаюсь, что наняла тебя побыть мной, потому что ты отличный работник.

— По голове тебя за эту выходку не погладят.

— Ну да ничего, прорвемся. Главное, чтобы тебя из-за нашего маленького обмана в краже такой ценности не обвинили — это очень важная мумия.

— Может, ты все же вернешься? Мне тут так тоскливо одной…

— Извини, но нет. Помнишь, я тебе про немца рассказывала? Кирюха, он просто супер. Я никогда себе не прощу, если сейчас оставлю его, понимаешь?

Я протяжно вздохнула.

— Развлекайся. Только начальство предупреди. Пока.

Я отключилась и стала пялиться в потолок. Никаких умных мыслей в голову не лезло, к тому же и голова еще болела, так что я почла за лучшее уснуть.

Выписали меня из больницы через три дня. Три вполне веселых денька явно пошли мне на пользу. Я выздоравливала, каждый день ко мне приезжала мама с домашними деликатесами. В палате со мной были отличные девчонки, время мы проводили более чем весело. Так что о своих проблемах я ненадолго смогла забыть.

В день выписки первым делом я поехала домой к родителям. Забрала кота, который на момент моего отсутствия был перевезен к ним домой. Получила ценные указания насчет того, чтобы быть пай девочкой и никуда не лезть, и отправилась на квартиру к Ритке: я решила еще немного пожить у нее.

Поднявшись на нужный этаж и достав ключи, обнаружила белый конверт, торчащий в щели между дверью в квартиру и стеной.

— Интересно, — я зашла внутрь, втащила вещи, выпустила кота из переноски, выпила воды и только тогда прошла в гостиную и уселась на диван. Открыла конверт, он был не запечатан. Там была записка, написанная чьим-то размашистым почерком. Маргариту Николаевну настоятельно просили посетить отдел полиции по указанному адресу внизу. И по возможности прихватить с собой свою подругу Брусникину. Дальше следовал номер телефона. И подпись капитан Соболев К.С.

— Неофициальный вызов в полицию, класс. Быстро этот капитан нашел Риткин адрес, — я усмехнулась. — Активный мужик, ничего не скажешь.

В тот день я никуда выходить не стала, только в магазин за продуктами — в холодильнике было пусто. Приготовив ужин, я весь вечер просидела в интернете. Область моего интереса была непосредственно связана с костями — я изучала историю того самого фараона, чьи останки были похищены. Меня весьма занимала эта непонятная ситуация с кражей, с попыткой избавиться от ненужного свидетеля — именно так я видела все недавние события. И мне было крайне интересно, какое будет продолжение.

А в отделение к Соболеву прийти мне все-таки пришлось. Через два дня после выписки позвонил незнакомый майор и очень настоятельно просил заглянуть к ним на огонек. Ну как я могла отказаться от столь заманчивого предложения. Вот и поехала. В коридоре под кабинетом с надписью капитан Соболев К.С. я просидела минут двадцать. Пялилась на обшарпанные стены, на потолок, с которого уже давно сыпалась побелка, на редких посетителей, таких же испуганных, как и я сама. Ранее в полиции мне бывать не приходилось, а это место у нормальных граждан хороших чувств не вызывает. Я считала себя вполне нормальной, так что ощущения были соответствующие. Когда в какой-то момент по коридору с заломанными назад руками провели какого-то беднягу, от которого воняло так, будто ты находишься на помойке, я уже окончательно собралась уйти. Даже поднялась и направилась к выходу, но тут-то меня и окликнул знакомый голос:

— Кира Юрьевна!

Я обернулась и понуро побрела в кабинет вслед за капитаном. В кабинете не было ничего примечательного. Только попугай в клетке. Единственное яркое пятно в таком малоприятном местечке. Мне предложили стул, сам капитан уселся за стол, сплошь заваленный бумагами. И, наконец, взглянул на меня. Сегодня в свете дня его глаза казались прозрачно-голубыми, и я в который раз подивилась их странному оттенку.

— Я получила вашу записку, — порывшись в сумке я извлекла на свет конверт.

— Но пришли одна, — заметил Соболев.

— Риты нет в стране, я думаю, вам это известно.

Он кивнул.

— А как вы получили записку? В паспорте у вас другой адрес.

Я вздохнула. Везде успел сунуть свой длинный нос этот навязчивый капитанишка.

— Я живу в ее квартире, — заметив недоуменный взгляд, я добавила: — Временно.

— Живете в ее квартире, носите я так понимаю ее одежду, на работе выдаете себя за нее, у вас ее пропуск… Объяснитесь.

Меня удивил тот факт, что капитан обратил внимание на разницу в одежде. В музее я была в костюме и на шпильках, изображала Ритку, а сегодня в джинсах, свитере и сапогах на плоском ходу — короче, сегодня я была самой собой. И даже практически без косметики. И это не укрылось от пытливого взора господина Соболева. Я увидела, что он выжидающе поглядывает в мою сторону и, потупив глаза, стала рассказывать. Много времени это не заняло. Он слушал очень внимательно, не задавая ни одного вопроса и не перебивая. Иногда что-то записывал в блокнот, что заставляло меня особо нервничать. В таком месте, как полиция, тебе периодически кажется, что вот сейчас вбегут мальчики в погонах, заломят тебе руки и уведут в наручниках в камеру. Особенно живо я представляла эту картину, когда капитан начинал чиркать в своем блокнотике. Сердце мое ухало вниз, а руки предательски потели. Я изрядно нервничала и мечтала поскорее выбраться из этого кабинета. Но Соболева мои неудобства, кажется, вовсе не волновали. Он их попросту не замечал. Слушал, поглядывал в окошко. Словом, вел себя как добродушный мент, что вселяло в меня уверенность, что ему очень хочется, чтобы я оказалась виновной в этой истории. Права Ритка, я задела его самолюбие, а мужчины этого не любят. Я решила, что непременно должна извиниться, хотя бы попробовать. Ведь раз он пытался познакомиться со мной на улице, значит, я ему приглянулась. Так может мое обаяние сыграет мне на руку. Хоть я и сомневалась в его наличии.

Я замолчала и как-то несмело улыбнулась. Соболев на это лишь сощурил глаза.

— Кира Юрьевна, в котором часу вы остались одна в музее в тот вечер, когда произошло ограбление?

Я задумчиво почесала нос.

— Около восьми. Да, последние посетители вышли около семи тридцати, я закрыла залы, потушила свет, взяла кофе и отправилась на вахту. Я читала книгу.

— А сторож пришел во сколько?

— Я увидела его только тогда, когда включился свет, я же вам говорила.

— А где же он был все это время, по-вашему?