Найди меня Шерхан

— Это может навредить ребенку, Арсен Павлович, — пробует возражать доктор.

— Я не знаю, чей он и есть ли он вообще, — цедит тот сквозь зубы, — так что делайте то, что вам говорят.

— Я рекомендовал бы вам подождать несколько недель, неинвазивный метод не так вреден для плода. Мы возьмем кровь у вас и у матери ребенка, и все. А при инвазивном методе игла вводится в полость матки, это агрессивный метод, есть риск непроизвольного выкидыша и даже внутриутробной гибели плода, хотя и крайне редко, конечно. Может еще начаться инфекционное воспаление, а прием антибиотиков на таком сроке крайне нежелателен…

— Делайте то, что вам говорят, — сухо чеканит Арсен, а мне хочется крикнуть:

«Это не плод! Это мой ребенок!»

Но я могу только кусать губы, пока они решают судьбу моего малыша. Подходит Алексей и садится рядом.

— Агата, как вы себя чувствуете? Вы можете отвечать на вопросы? Вам удобнее писать или набирать на клавиатуре?

Мне намного лучше после уколов, и пока лекарство продолжает капать в вену, прошу ручку, так привычнее. Тут же появляется Арсен и нависает за плечом Алексея, весь медперсонал выпроваживают за дверь. Допрос ведет по большей части сам Ямпольский.

«Ты знала, зачем Мансурову этот ребенок?» «Ты сознательно подменила эскортницу?» «Ты видела, что я под воздействием препаратов?» «Ты действительно стремилась забеременеть?»

Вопросы щелкают как выстрелы, слова звучат хлестко, он словно бьет меня ими, и я отвечаю:

«Да», «да», «да», «да».

Его глаза совсем светлые от ярости, они похожи на ледяные осколки — холодные и колючие. Меня даже начинает знобить от его замороженного взгляда. Стараюсь на него больше не смотреть, смотрю на Алексея, его взгляд хотя бы ничего не выражает.

Пишу дальше от себя. Про Януша, про его болезнь, про чип, про угрозы Тагира. И про то, что я приходила в офис. Алексей внимательно читает и поворачивается к Арсену.

— Арсен Павлович, Мансуров ее шантажировал, смотрите, — вслух читает мои признания.

— Мы уже это проходили, Леша, — говорит тот, кривя губы, — если все так и было, то почему она не пришла ко мне?

— Она приходила, только не к вам, а в офис. Ее не пустили, сказали, что она в черном списке.

— Что за глупости, — Арсен трет лоб, он выглядит сбитым с толку, — с чего бы ей там быть. Надо проверить, Леша. Но это все равно отмазки, она знает, где я живу, она была в квартире в «Манхеттене», хотела бы — нашла.

Да, чтобы меня еще и оттуда вышвырнули, как бездомного котенка? Отворачиваюсь к стене и закрываю глаза. Бесполезно, не хочу больше ничего доказывать.

— Она обманула меня, сознательно, на пару со своим мужем, — Арсен продолжает говорить обо мне в третьем лице, как будто я пустое место, но я стараюсь не слушать. Он не на моей стороне, так какая разница, что он говорит?

Когда иглу извлекают из вены, меня поднимают и ведут в другой кабинет. Вижу аппарат УЗИ, поворачиваюсь к Арсену и качаю головой. Но он нарочно не смотрит, Алексей и тот, мне кажется, глядит с сочувствием.

Врач-узист разрывает квадратик фольги и надевает презерватив на датчик.

— Раздевайтесь, что же вы стоите, — говорит нетерпеливо, а я снова поворачиваюсь к Арсену и смотрю с мольбой. Неужели он так унизит меня, что они все будут стоять и смотреть, как в меня тычут этим датчиком? Разве недостаточно того, что врач тоже мужчина?

Леша следит за руками доктора чуть ли не с ужасом. Арсен тоже спохватывается.

— Разве исследование делается не наружно?

— На ранних сроках мы проводим УЗИ трансвагинально, — отвечает врач, и уже мне: — Раздевайтесь, девушка, я же жду.

— Я тоже жду, — говорит Арсен и складывает руки на груди. — Раздевайся. Роль проститутки ты сыграла блестяще, что тебя смущает? Не вынуждай меня применять силу.

Его глаза злые и прищуренные, я смотрю неверяще, качаю головой, но он делает шаг ко мне, и я отступаю. Не представляю, что он ко мне прикоснется. Медленно снимаю белье и ложусь на кушетку, от стыда и обиды слезы сами катятся из глаз, быстро вытираю их и отворачиваюсь.

Когда датчик в меня входит, вздрагиваю и обхватываю себя за плечи.

— Леша, выйди, — слышу хриплое. Арсен стягивает пиджак и набрасывает мне на бедра. Я снова беззвучно реву и думаю, что лучше бы я улетела на своем самолете. Зачем он меня нашел?

— Беременность семь недель и четыре дня, — говорит врач.

— Кто это, еще не видно? — Арсен говорит все так же хрипло, но его голос мне сейчас также ненавистен, как голос Тагира.

— Не раньше, чем недель через пять, а то и больше.

— Ладно, это не имеет значения, я хочу сделать ДНК-анализ прямо сейчас.

Смотрю в упор, но Арсен избегает моего взгляда, а когда я встаю, чтобы одеться, даже отворачивается. Это то, что мне нужно. Неторопливо подхожу к двери, а потом с силой ее толкаю и вылетаю в коридор.

Бегу, слышу, что за мной гонятся, но я не дам ему убить моего малыша. Не дам проткнуть себя иглой только чтобы кое-кто убедился, что ребенок его, пускай думает что хочет.

Если получится найти выход, там можно будет устроить представление с привлечением прохожих, а если повезет, нарваться на полицейский патруль. Но сегодня с везеньем полная катастрофа — впереди тупик, сзади слышны шаги, и я подбегаю к крайнему окну.

Распахиваю и вскакиваю на подоконник.

— Агата, стой! — слышу окрик. Смотрю вниз — невысоко, всего лишь третий этаж. Клянусь, если он сделает хоть шаг — прыгну. — Стой, сумасшедшая!

Поворачиваюсь, тяжело дышу, он тоже тяжело дышит, и это не от бега. Ямпольский достаточно тренирован, чтобы запыхаться от минутной пробежки. В упор смотрим друг на друга, вижу в его глазах все ту же ледяную ярость. И… ненависть?

— Вернись, Агата, все равно будет как я скажу, — он переводит дух. Едва сдерживаюсь, чтобы не показать средний палец. Это совсем уже детский сад, и я просто качаю головой.

— Только не надо делать вид, что тебе нужен этот ребенок, — говорит он, и до меня доходит. Он думает, что я играю, сам привык играть и считает, что я лишь повышаю ставки.

Вряд ли мне есть, что терять. Поворачиваюсь к окну, чтобы шагнуть вниз, как вдруг с наружной части окна начинает опускаться роллет, и я беспомощно хватаюсь за пластиковые плашки.

— Успел, Арсен Павлович? — в коридор вбегает Алексей, а я сползаю по откосу и прикрываю руками живот.

Все равно не дамся, буду кусаться, отбиваться, если хочет, пусть меня связывает. Помощников у него достаточно.