Найду и удержу

— Что? Что случилось? — Она схватила его за голову, на которой не было кивера. — Но он был, был, — говорила она. — Кивер был, я видела, не понимаю.

— Он есть, — захохотал Ястребов. — Смотри!

Варя посмотрела туда, куда указал Саша.

Хорошо было бы протереть глаза, но руки заняты. Они обхватили Сашу за шею.

Возле самого крыльца сидел Мидас и грыз плюмаж. Он рычал так, будто это живая канарейка, которую он наконец настиг.

— Мидас, Господи... — прошептала Варя и уткнулась лицом в Саше в грудь. — Я не могу на это смотреть.

Он погладил ее по спине.

— Здравствуй, Варя, — прошептал он.

— А еще называется Мидасом, — бормотала она. — Вместо того чтобы все обращать в золото, он портит твой кивер.

— Но я ему благодарен за это, — усмехнулся Саша, целуя ее в один глаз, потом в другой.

— Почему? — Она приподняла голову.

— Потому что ты — моя гусарочка. А по традиции клуба женщина станет полноправным членом, если сделает что-то своими руками для мужчины. Например, кивер для меня. — Он засмеялся, очень довольный собой.

— Какой-то девятнадцатый век, — фыркнула Варя. — Послушай, а может быть, ты договорился с Мидасом? — Она подозрительно посмотрела на Сашу. — Подкупил его?

— Да разве можно подкупить Мидаса? — Саша покачал головой. — Тот, кто сам управляет золотом, неподкупен.

Между тем Мидас освободил кивер от плюмажа. Перья валялись на белом снегу, теперь еще заметней стал их желтоватый оттенок.

— Идем, — сказала Варя и потянула Сашу за руку в дом.

Саша поднял лыжи и прислонил их к стене.

— Ну, привет, — сказала она. — Так чем я обязана твоему появлению, да еще в маскараде? Ты собирался приехать через неделю.

Он вздохнул и улыбнулся. Они вошли в дом.

— В этом наряде я могу сделать то, на что не решился бы в обычном. — Он быстро опустился на одно колено. — Варвара Николаевна, я прошу вашей руки...

Варя вспыхнула.

— Ты просишь... что?

— Руки, — повторил он, продолжая стоять в той же позе. — Я не прошу сердца...

— П-почему?

— Потому что сердце ваше — давно мое. Вы это знаете сами...

Варя молча смотрела в его красное от мороза лицо. Под ее взглядом оно становилось мягким, нежным и каким-то беззащитно молодым. Как будто этот мужчина стремительно молодел, ему очень далеко до сорока...

— Ты не слишком самоуверен? — спросила она, а губы плясали. Конечно, конечно, она сама знала, что ее сердце уже отдано ему. Об этом догадалась даже ее мать, которая, казалось, так занята собой.

— Нет. Потому что и я свое сердце отдал тебе. Сразу, как только увидел.

Об этом тоже она знала. И знала ее мать.

— Уж прямо сразу, — хрипло произнесла она.

— А ты не знаешь, — насмешливо бросил он. — Так сколько мне еще стоять вот так?

— Ох! — Варя вскочила из-за стола. — Вставай. — Она протянула к нему руки.

— Не встану, пока не услышу то, что хочу услышать.

— А что ты хочешь услышать? — Варя уже пришла в себя и знала, что ответит.

— Я сделал предложение и хочу слышать, что ты его принимаешь.

Варя, не думая ни секунды, опустилась на колени перед ним.

— Да, — сказала она. — Да, я согласна.

Он обнял ее, а она вдруг представила себе картину со стороны и засмеялась. Гусар и девушка в таежной избе стоят на коленях и объясняются в любви.

Дверь скрипнула, Варя замерла. Кто это?

Это был Мидас, он протиснул свое большое тело в щель, в проеме между полом и краем длинной тканой скатерти они увидели, как промелькнули четыре пушистые ноги.

— Ты выбрал очень правильное место, — прошептала она. — Мы почти под столом. Даже он нас не заметил.

— Здесь очень правильный стол. Высокий и широкий, — ответил он.

— Я люблю такие столы. На них даже можно спать.

Он хмыкнул:

— На самом деле? Попробуем? — Он сильнее прижал ее к себе, а она почувствовала, как сердце ухнуло вниз, в живот, кровь рванулась к бедрам.

— Здесь есть кровать. Между прочим, я только что из нее вылезла, даже не успела застелить.

Он наклонился и прикоснулся жесткими обветренными губами к мочке уха.

— Возьми меня... к себе, — прошептал он ей в ухо, поднялся на ноги, увлекая за собой.

Ее постель еще не остыла, а может быть, их тела горели так, что пуховая перина нагрелась от них.

— Боже мой, Боже мой, — бормотал он, обнимая ее. Варя не догадывалась, что значили для него эти простые слова, что за чувства они выражали.

Но он знал. Он не думал, что когда-то сможет ощутить то, что довелось сейчас. Как будто не было двадцати лет жизни с другой женщиной, он снова юноша, который впервые почувствовал себя мужчиной. Он вернулся в прошлое. К самому себе.

— Ты ведешь себя как настоящий гусар. Но я не маркитантка.

Он засмеялся:

— Ты моя любимая жена, вот кто ты.

— Еще нет.

— Я уже договорился...

— ...о тайном венчании? — со смехом спросила она. Но голос дрогнул.

— Конечно, — сказал Саша.

— Брось свои шутки, Ястреб...ов. — Она засмеялась.

— Не обзывайся. — Он прижался губами к ее губам. — Я серьезно, — сказал он, наваливаясь на нее. — Священник ждет нас.