Найти друг друга

– А ты что-нибудь знаешь? – ревниво спросила Настя у матери.

– Ну, немножко… Это луговая герань. Из нее можно сделать маникюр…

Следующие несколько минут были посвящены обклеиванию ногтей сиреневыми лепесточками.

Марк задремал на солнышке, но Настя была неугомонна.

– Эй, что вот это, пахнет так сладко?

– Таволга.

– А смешные желтые монетки?

– Пижма, – быстро сказала Лана.

– Ой, а вот это колокольчик! – Настя, как родному, обрадовалась цветочку, который смогла узнать.

Марк вспомнил еще льнянку и с досадой признался, что довольно много названий забыл.

Настя привела букет в порядок, потом потребовала емкость с водой. Марк притащил из багажника ведерко, они налили в него воды из канистры. После чего удовлетворенная девочка раскрыла папку и принялась рисовать цветы.

Марк и Лана, взявшись за руки, побрели по краю леса. Далеко от ребенка уйти они не могли, но между сосен было прохладно и тихо, и они просто медленно шли, болтая ни о чем.

– Вот странно, – говорила Лана. – Ведь и правда, столько цветов, а я не знаю, как они называются. Наверное, это потому, что мы живем в городе и не видим всей красоты.

– Да. Я однажды был в лагере – подростком уже… Вот как Настя, нет, постарше. Тогда-то и увидел все эти цветочки и прочее. У нас был вожатый – большой энтузиаст, любитель природы. Такой высокий тощий парень, но очень серьезный, все его звали уважительно – Васильич. Он говорил: «Стыдно не знать, что растет рядом с дорогой, по которой ты едешь, и кто поет под твоим окном». Брал нас в лес и учил, как называются растения, травы. Гербарий собирали – один на весь отряд, чтобы лишнего не рвать. Еще у Васильича был бинокль, и самой большой наградой было разрешение пойти с ним на заре к озеру и наблюдать за птицами.

Лана замерла и прислушалась:

– Слышишь? Кто это так поет? Раз ты такой специалист, скажи.

Марк покачал головой. Он, честно сказать, уже не слушал птиц и насекомых. Лана выглядела чертовски соблазнительно, и он думал, что если прижать ее вон к той березке…

– Марк, с ума сошел, там Настя одна…

– До Насти три дерева и сто метров. Никуда не денется.

– Ай, кто-то ползет!

– Где?

– За шиворот! С дерева переполз.

– Это муравей, трусиха. Давай я сяду, смотри, какой пенек… иди сюда.

– Ты больной.

– Да? Ну, тогда ты будешь моим доктором. Ну же, доктор, вы собираетесь облегчить мои страдания?

– М-да, это у вас опухоль?

– Нет, нарыв! Иди сюда быстро!

Они вернулись к Насте минут через пятнадцать, хихикая и пряча глаза. Но девочка, поглощенная рисованием, даже не заметила их отсутствия. Они уже собирали вещи, когда на дороге, которая шла от виднеющейся за полем деревеньки, показалась бабка. Она остановилась у машины и цепким взглядом окинула семейство.

– Дочка, – позвала Лану. – Вы в Москву?

– Нет, мы в Дмитров собираемся.

– А, ну ладно. А то, может, подвезли бы меня?

– Бабуль, нам не в Москву…

– А и мне не в Москву. Мне к источнику. Хотела помолиться…

– К какому источнику?

– А вы и не знаете? И-и, есть тут в лесочке, неподалеку, святое место. Так-то не вдруг пройдешь, воды там много. А сейчас лето сухое, так я и хотела… я прошлый год обезножела, на руках меня туда зимой несли. А обратно, вот вам крест, своими ногами шла. Там камень такой лежит, а из-под него вода бежит и журчит так хорошо…

– А далеко это? – спросила Лана.

– Да нет, минут пять по шоссе, на машине-то. Я покажу. Ты бы тоже сходила, дочка, – доверительно улыбнулась она Лане. – Девчонку вон умой святой водичкой, а то бледненькая какая.

– Садитесь, мы вас подвезем, – сказала Лана.

Бабка шустро забралась в машину и всю дорогу вещала о чудесах и о том, каким почтением пользуются у местных камень и источник.

Марк послушно порулил в обратную сторону. Он сам все подобные исцеления считал результатом веры человеческой, но если вера лечит – чего же дурного?

Они бросили машину у шоссе, пошли за старушкой. Та бодро семенила вперед. Настя плелась в хвосте и ныла. Ей было жарко, жалко новые кроссовки, мучили комары… Они нырнули в лес. Земля очень быстро стала влажной, послышался звон воды. Вот и гать, перекинутая то ли через болото, то ли через речушку. Бабка ловко перебралась на ту сторону, ступая мимо гати прямо в воду, благо была она в резиновых сапогах чуть не по колено. Лана заколебалась, глядя на воду, перехлестывавшую через нетолстые деревца, настеленные вкривь и вкось. Марк уже понял, что она все равно туда полезет, раз вбила себе в голову. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, чего ее понесло в святое место – это ведь тоже своего рода Стена Плача. Черт их поймет, этих женщин. Вот сейчас полезет в воду и пойдет просить о ребеночке. А что ноги застудит и ничего хорошего не получится, это ей в голову не приходит. Он шагнул в воду и сжал зубы, сдерживая рвущиеся с губ резкие слова: водичка оказалась ледяной. Подхватил Лану, перенес на другую сторону потока. Потом так же – Настю. Девочка держалась крепко, чуть не задушила, и негромко, но отчетливо бормотала что-то о маразматиках и ненормальных взрослых, которых носит черт знает куда, потому что у них кризис среднего возраста, а дети страдают.

– Сейчас уроню задницей в ручей, и твои страдания будут оправданы, – прошипел Марк. – Не дави на горло, удавишь!

Выбравшись, пошли вперед. Бабка уже умелькала меж деревьев, но теперь тропа была недвусмысленно отмечена тряпочками и иконками, повешенными на окрестные деревья. Не прошло и пяти минут, как они вышли на полянку. Здесь тек ручей, над ним лежал большой камень. Выглядел он загадочно. Марк присмотрелся и понял, что чья-то заботливая рука позолотила обычный валун, застрявший посреди леса с какого-нибудь далекого ледникового периода. Остались то ли незакрашенные, то ли потемневшие от множества паломников отпечатки ладоней. Бабка уже с кряхтением поднималась с колен, крестясь и бормоча что-то. Полянка была крохотная, старуха сказала, что пойдет к машине, чтобы не мешаться.

Лана опустилась на колени, подложила ладошки на камень и молча шевелила губами. Марк, чтобы не смущать ее, разглядывал окрестности. Место напоминало языческое капище: многочисленные тряпочки и ленточки покрывали окрестные деревья подобием психоделической листвы, на камне и вокруг поблескивала щедрая россыпь блестящих монеток, в основном почему-то одно-, пяти– и десятикопеечного достоинства. На деревьях были прибиты иконки, опять же украшенные монетками, всего образков насчитали штук десять. Со своего места Марк рассмотрел Богородицу, Георгия Победоносца, Спасителя, остальные были далековато, да и не знал он всех этих седобородых старцев. Лана встала, подозвала Настю. Упрямая девчонка категорически отказалась класть ладони на камень. Лана нахмурилась, но Марк коснулся ее плеча, сказал:

– Не заставляй.

Зато все они с удовольствием умылись в ручье и пошли обратно. Марк, вздохнув, опять ступил в ледяную воду и перенес своих девушек через ручей. Потом, уже у машины, снял мокрые носки и надел кроссовки на босу ногу, рассудив, что в такую теплую погоду вряд ли простудится. Они завезли бабку в ее деревню, выслушали благодарности и благословения и поехали в Дмитров. Там первым делом заглянули на рынок, купили Марку шлепки, потому что в пропитавшихся водой кроссовках он шел по улице, оставляя за собой мокрые следы, словно заблудившийся водяной. Да еще обувь почему-то негромко, но отчетливо чавкала.