Найти и исполнить

Бессмысленно что-либо делать, бесполезно вжиматься в землю и бесполезно бежать сломя голову. Обделайся ты от страха или гордо ори в небеса высокие слова, ничего этим не изменишь. Бал правит слепой случай, а ты, превратившись в лишенную собственной воли песчинку, должен лежать и ждать, потому что ничегошеньки сделать не можешь…Потом рухнула тишина, и не сразу стало понятно, что это нечто оглушительное, звонкое, необозримое, всеохватное и есть тишина.

Когда Стас поднялся, машинально проверив оружие, мир стал другим. Остро пахло горелой взрывчаткой, рваным металлом, и эти запахи, смешиваясь с волной почти физически ощутимых, тяжелых запахов пыли и влажной земли, порождали неописуемое ощущение – казалось, планета родилась заново в гигантском катаклизме, в громе и пламени, и все теперь будет иным, не прежним.

Дорогу перекрывали завалы из красного и белого кирпича, рядом метались люди, из развалин доносились крики и вовсе уж нечеловеческие вопли. Стас прошел мимо, перелез через преграду, остановился ненадолго на гребне, закрутил головой по сторонам. Показалось, или рванул кто-то за кирпичную ограду, как ни странно, после бомбежки почти полностью уцелевшую, высокую и глухую, как стена замка? И, решив не ждать, бросился наперерез вдоль кирпичных рядов, насторожившись как собака, прислушиваясь – есть ли кто с той стороны? По всему выходило, что есть, Стас слышал и звуки шагов, и тяжелое хриплое дыхание, но это могло быть обманом – сердце стучало так, что глушило все прочие звуки. Пробежал еще немного, и, не выдержав, перешел на шаг, шел вдоль ограды, переводя дух. Увидел впереди заросшую лопухами кучу песка, взбежал на нее и пригнулся, сполз немного вниз. По дороге с той стороны топал Юдин собственной персоной, потрепанный, с расцарапанной рожей, весь в бело-желтой пыли, перекошенный, но живой и здоровый, скотина, здоровый, как лось. Резво топал, хоть и дышалось ему тоже тяжко, господин олигарх невоспитанно отплевывался, вытирал нос рукавом грязного до безобразия пальто и часто оглядывался.

Стас пропустил Юдина вперед, перемахнул с песка на забор, спрыгнул с той стороны на траву у дороги. Тихо спрыгнул, ни хрустнуло ничего под подошвами, не треснуло, бабочкой слетел, тенью бесплотной, а вот поди ж ты – почуял Юдин неладное и обернулся на ходу. Заметил Стаса, остановился, повернулся, опустив руку с револьвером и продолжая прижимать к боку саквояж, отчего малость перекосился набок.

Теперь их разделяли несколько метров, Стас видел, как юдинская физиономия меняется, встревоженная озабоченность сменяется досадой и недовольством, так и читается на ней «тебя тут не хватало, навязался на мою голову…». Но моментально все исчезло, Юдин оценил обстановку и теперь просчитывал ходы. И первым делом резко вскинул револьвер, прицелился и нажал на спуск. Стас бросился в сторону и вниз, показалось даже,

как свистнула пролетевшая рядом пуля, грохнул второй выстрел. Стас перекатился через плечо, едва не заорал от боли, врезавшись в обломки вывороченного разрывами асфальта. Вскочил, метнулся обратно, не сводя с Юдина глаз, но тот палить не торопился. Отступил на пару шагов по развороченному дорожному полотну, осторожно отступил, пробуя дорогу, прежде, чем шагнуть, открыл барабан револьвера, глянул мельком и захлопнул щелчком. Ясненько, патронов у мерзавца кот наплакал, или по движущейся мишени стрелять не обучен. Стас шарахнулся вбок, потом обратно и оказался на десяток шагов ближе к Юдину. Тот отступал, и довольно быстро, споткнулся пару раз, но на ногах устоял, зато револьвер в его руках заметно подрагивал.

Еще выстрел, но Стас его ждал, загодя ушел с линии огня, мысленно благодаря небеса, что Юдин не прихватил с собой что-нибудь компактно-автоматическое. Припомнилось, что вроде как раз пять уже грохнуло, если с поезда считать, значит, Юдин перезарядиться не успел, и теперь пытается в карман залезть, да саквояж мешает, а наземь поставить никак нельзя, это все равно что Кощею с иглой расстаться…

Забор сделал поворот, показались развалины кирпичного дома, над ними еще не осела пыль, за ее завесой Стас видел тени нескольких человек, слышались крики и плач. Юдин крутанул башкой, ситуацию оценил и, видя, что не успевает, бросил бесполезный револьвер и ценный саквояжик на дорогу, чуть согнул локти и наклонил голову. Верно сообразил скотина, все правильно, так тому и быть – побегали и хватит, все решится здесь и сейчас, у этого самого забора на развороченной взрывом улице.

Стас осторожно, по дуге двинулся вперед. То же самое сделал и противник. Они кружили, спотыкаясь об обломки покрытия, и не отрывая друг от друга глаз, порой резким обманным движением пытаясь разведать обстановку. По этой же причине каждый ждал, когда начнет другой – чтобы с маху составить кое-какое впечатление…

Позади послышался вой сирены, Стас отвлекся на мгновение и противник прыгнул вперед, и ударил рукой, целясь в шею. Стас увернулся, ушел и от следующего удара, но третий пропустил, обожгло задетое ухо, пригнулся и ударил в ответ. Юдин отшатнулся, его загорелую рожу перекосило не от боли – от изумления. Давно, видно, по морде не получал, забыл, как это бывает, и Стас уже начал кое-что понимать. Стопроцентной гарантии дать нельзя, но с большой уверенностью можно строить версию – учился дядя драться, и учителя были хорошие, может, бессовестно брошенный на развалинах страны Ковригин удар подопечному лично ставил. И не на кошках Юдин тренировался, перед ним боец, а не заплывшая жирком диванная собачка. А тот мужик, что сел за причинение смерти по неосторожности, успел показать Стасу немногое из того, что знал сам, пару-тройку приемов, и Юдин знал их все, уходил легко, но Стас уже слышал его неровное дыхание. И сразу уловил момент, когда бой перешел в иное качество.

Юдин, казалось бы, нападал ожесточенно, яростно, сыпал непрерывным каскадом ударов – но на самом деле умышленно затягивал бой, маскировал это эффектными бросками, перемещениями, так, что любой непосвященный обманется. На самом деле он откровенно навязывал Стасу затяжную войну, уходил в глухую защиту, изматывая противника. Драка на выносливость, в которой победит не тот, кто сильнее или искуснее, а более живучий…

Стас ощутил обжигающую боль в плече – пропустил удар, не оттого что прозевал, а потому что противник оказался резвее. Но ответил моментально, Юдина отнесло на пару шагов назад, и оба получили передышку.

Трудно в таких условиях точно подсчитать свои ушибы, боль не всегда и чувствуешь, но по ребрам он Стасу попал толково, и плечо задето, ухо жжет… И Стас решил сыграть в его игру. Притворившись, будто потерял темп, дрогнул, что, честно признаться, требовало не столь уж изощренного лицедейства, совсем близко маячила настоящая усталость. Стас пошатнулся, отпрыгнул, сделал вид, что падает. Но упал рассчитанно, перекатился, в секунду зацепил ногой щиколотку противника, взмыл над землей, метнувшись в сторону… Сбил Юдина, и тот оказался на земле. Вот только развить успех не удалось – Юдин извернулся змеей, ухитрившись так и не треснуться затылком о твердь земную. От первого удара ногой ушел, а вот от второго не смог…

И тут же Стас просек миг изменения, перелома в драке. Теперь, плюнув на дыхалку, на усталость, насесть, не давая передыху, вырубать не обязательно, ошеломить его, сломать волю, заколотить… Он ничего не видел вокруг. Мир сузился, разбитая дорога сузилась, перед глазами мелькнула алая пелена, и это плохо…

Тут уже было не до галантности. С самого начала было не до галантности. Вновь полыхнула алая пелена. Прорываясь сквозь нее взглядом, Стас метнулся вперед, поставил блок, разрушил чужой, достал кадык кончиками пальцев, отдернул ладонь и ударил вновь, ногой, под колено, отмахнулся от последнего удара Юдина, твердо зная, что он последний… Не убить бы. Достал скрючившегося противника, извернувшись, ударил в последний раз уже лежащего мордой в асфальт. Чуть не поддался слепой ярости: хотелось размолотить в лепешку, но вместо этого придавил Юдина коленом в спину, зажал ему ладонью рот и сдавил пальцами артерию под нижней челюстью, аккуратно сдавил, как учили. И все прошло, как по учебнику – Юдин подергался, похрипел, но больше для порядка, и повис на руках дохлой курицей. Стас быстро подобрал револьвер – это оказался пятизарядный «таурус», новенький и блестящий, как елочная игрушка – не забыл и про саквояж, подхватил Юдина под мышки и потащил вдоль забора к старому, по виду пустому домишке через дорогу, сквозь заросли кустов, уже облетевших, но все еще колючих и густых.

Домик оказался заброшенной конторой непонятной принадлежности – в узком темном коридорчике на стенах висели написанные от руки синими и фиолетовыми чернилами списки и приказы, плакаты, призывавшие всех на борьбу с врагом, газетные вырезки и прочая макулатура. Двери в кабинетах настежь, мебель – шкафы, столы, стулья – покорежены, сдвинуты кое-как, на полу россыпь бумаг из вывернутых ящиков. Присматриваться что там такое написано, Стас не стал, было не до того. Доволок податливого Юдина до последнего, самого тесного, в одно окно, кабинета, швырнул ничком на пол и спутал «гангстеру» за спиной вывернутые руки его же собственным ремнем. Пристроил сидя к стене, сам встал напротив, глядя на слабо шевельнувшегося Юдина. Стоял, прислушиваясь к себе и звукам из внешнего мира. Провыли сирены, возвещая окончание налета, прогудел неподалеку паровоз, слышно было, как грохотали колеса вагонов. Потом проехала по дороге машина, раздались с улицы голоса, встревоженные и испуганные, но быстро смолкли – люди просто пробежали мимо. И настала тишина, настала минута, о которой Стас так долго и яростно мечтал, которую ждал, и ради нее одной и жил последние годы. И ничего не чувствовал, ни триумфа, ни радости, только усталость: налицо были все признаки «депрессии достижения». Проще говоря, на себе убедился: направив все силы на достижение цели, после успеха задуманного вдруг обнаруживаешь, что тебе ничуть и не весело… Да, сбылось наконец, дожил, дождался. Ну и что с того?

Ничего, если не считать, что Юдин сейчас был полностью в его власти, бежать и сопротивляться не мог, даже если бы сильно захотел. И не сможет, если Стас не сойдет с ума и не развяжет его, а сам отвернется минут на пять, чтобы дать тому возможность уйти. Стас открыл барабан револьвера: он был пуст. Быстро обхлопал полудохлого мерзавца, нашел в правом кармане пиджака коробочку с патронами, загнал пять штук в гнезда. Этого хватит, этого более чем достаточно, на выстрелы внимания никто не обратит, и Юдин сдохнет, не успев понять, что произошло. Не успеет, а должен, легкую смерть надо заработать, у этого паскудника другая карма.