Найти мертвеца

Питер. Мои боли в пояснице и навевающая дремоту сонная оцепенелость успокаивает мой разум словно от наркотика.

Гарриэт (неожиданно резко). Взгляните — сигаретная пачка.

Питер. Принадлежат к новым маркам.

Гарриэт. В таком случае она, наверное, совсем свежая.

Питер (устало). Правильно, сохраните ее; мы назовем это ключом. А что по поводу Священного Писания?

Гарриэт (с характерной интонацией). Можете сохранить ее, она может оказаться полезной для вас.

Питер. Прекрасно (с еще более характерной интонацией). Начнем с Песни Песней.

Гарриэт. Продолжайте вашу работу.

Питер. Продолжаю. Как далеко мы зашли?

Гарриэт. Сколько лиг в Вавилоне?

Питер. Мы прошли полторы мили, и все еще находимся в поле зрения Утюга.

Расходятся.

Питер. Эй! Гарриэт. Алло!

Питер. Я как раз хотел спросить, вы насколько-нибудь продвинулись в мысли насчет моего предложения выйти за меня замуж?

Гарриэт (саркастически). По-моему, вы подумали, как восхитительно будет испытать совместную жизнь подобную вот этой, верно?

Питер. Ну, не совсем такую. Моя мысль была просто о совместной жизни.

Гарриэт. Что это такое у вас в руке?

Питер. Мертвая морская звезда.

Гарриэт. Бедная рыбка!

Питер. Надеюсь, она вам не неприятна.

Гарриэт. О, дорогой, нет, конечно.

Они медленно продвигались вперед и вскоре оказались рядом с местом, откуда начиналась тропинка, ведущая вниз к дому Поллока. Здесь берег был покрыт галькой намного больше, чем раньше. Среди гальки встречалось множество камней покрупнее. Уимси в этом месте разглядывал все более тщательно, он внимательно исследовал камни, находящиеся выше и вокруг линии, куда доходил прибой. Он даже отошел немного от тропинки вверх. Казалось, он не обнаружил ничего существенного, и они продолжили поиски, отметив, что коттеджи скрыты от берега небольшой возвышенностью.

Пройдя еще несколько сотен ярдом, Гарриэт снова подала голос:

— Эй, ay, ау!

— Эге-гей!

— На этот раз я действительно кое-что нашла.

Питер стремительно спустился к ней по песку.

— Если вы морочите мне голову, я сверну вам шею. Дайте-ка взглянуть вашему дядюшке Питеру… А! Интересно, определенно интересно…

— Что бы это ни было, это должно означать удачу.

— Ошибаетесь, вся удача улетучилась бы, если бы вы были не так внимательны, и кое для кого наступили бы черные дни. Передайте-ка мне это.

Он бережно взял кончиками пальцев небольшое металлическое колечко и отряхнул с него песок.

— Новая подкова, и она здесь не очень давно. Возможно, с неделю, может быть, чуть больше. Около 14 сантиметров. Принадлежит милой маленькой лошадке примерно 140 см росту. Довольно симпатичное животное, в известной степени породистое, которое сбросило свою подкову пробираясь по песку.

— Это прекрасно, Холмс! Как вы до этого догадались?

— Очень просто, мой любезный Ватсон. Подкова совершенно не изношена от стук-стук-стук по твердой, плохой дороге, следовательно, она довольно новая. Она чуть подмокла от лежания в воде, но едва стерта песком и камнями и совсем не разъедена ржавчиной, что тоже предполагает: что она здесь совсем недавно. По ее стороне можно определить размер лошадки, а форма подсказывает нам, что у нее маленькое округлое породистое копытце. Несмотря на то, что подкова довольно новая, она не абсолютно новая, и немного износилась с внутренней стороны. Это показывает, что тот, на ком бы она ни была, немного склонен «клевать» при ходьбе, в то время как расположение и способ прибивания гвоздиков указывает на то, что кузнец пожелал изготовить эту подкову так, чтобы она держалась особенно надежно; вот почему и я говорю, что ее потеря была случайностью для этой исключительной лошадки. Тем не менее, мы не должны слишком порицать ее или его. Со всеми этими камнями вокруг, стоит слегка споткнуться или удариться и вот — подкова может отломиться.

— Вы сказали «ее» или «его». Не могли бы вы продолжить и назвать пол и цвет, раз вы уж этим занялись?

— Боюсь, что даже у меня имеются ограничения, мой дорогой Ватсон.

— Вы считаете, что подкова лежала там, где упала? А не могло ее принести сюда морс? Я нашла ее прямо здесь, близко к кромке воды, она глубоко зарылась в песок.

— Ну, однако не могла же она приплыть… Так или иначе волна должна была немного сдвинуть ее, а каждой следующей волной ее все больше и больше зарывало в песок. Очень удачно, что вы вообще обнаружили ее. Но мы не можем сказать точно, в каком месте проходила лошадь, если вы это имели в виду. Подкова не могла просто взять и отвалиться. Она слетела от удара, и ее отбросило бы в ту или иную сторону, в зависимости от скорости, направления и все такое прочее.

— Так, наверное, и было. Что ж, довольно приятное небольшое заключение. ПИТЕР! Вы искали конскую подкову?

— Нет, я предполагал, следы лошади, а подкова — это чистая удача.

— И наблюдательность. Я обнаружила ее.

— Да, вы. И я мог поцеловать вас за это. И не надо вам трепетать. Я не собираюсь этого делать. Когда я поцелую вас — это будет важное событие, одно из тех, которые выделяются среди остальных, как тогда, когда вы впервые попробовали ли-чи [58] . Это никоим образом не будет неважной интермедией, прикрепленной к детективному расследованию.

58

Ли-чи — китайское блюдо.

— По-моему, вы немного возбудились от находки, — холодно проговорила Гарриэт. — Вы говорите, что пришли сюда искать лошадь.

— Разумеется. А вы?

— Нет, я совершенно не думала об этом.

— Эх, вы, жалкая, ограниченная горожанка, да! Вы совсем не думали о лошади, как о чем-то, относящемся к транспорту. Ваше знание о лошадях вмещается в один стишок, который гласит:

Я знаю о лошадках две вещицы

И одна из них довольно неприлична…

Вам даже не пришло в голову, что лошадь умеет Б-Е-Г-А-Т-Ь. БЕГАТЬ и покрывать определенные расстояния за определенное время. У вас, что, никогда не нашлось шиллинга на Дерби? Несчастная девочка… ждать, пока мы поженимся! Вы будете падать с лошади ежедневно до тех пор, пока не научитесь сидеть на ней.

Гарриэт молчала. Она внезапно увидела Уимси в новом свете. Она знала, что он умный, ловкий, вежливый, богатый, начитанный, занятный и влюбленный, но до сих пор он не вызывал у нее такого сокрушительного чувства слабости крайне принижающего его и приводящее его в поверженное состояние как преклонение перед культом. Однако теперь она осознавала, что в конце концов было что-то бесподобное. Он умел управляться с лошадьми. Гарриэт мимолетно, очень поверхностно представила его в цилиндре, в розовой куртке и сверкающих белых бриджах, высоко восседающим на огромном, пылком, скачущем и трясущимся животном, и при этом совершенно спокойном в своей величественной бесстрастности. Воображение Гарриэт, сделав страшное усилие, быстро облекло ее в амазонку изысканного покроя, усадило на животное еще крупнее ростом и пламеннее… усадило ее боком посреди почтительного восхищения собравшейся аристократии и джентри. Затем она рассмеялась этой очень снобистской картине.

— Я вполне смогла бы сыграть роль падения с лошади, — заметила она. — Не лучше ли нам продолжить?

— Гм… Да, конечно. Думаю, займемся остальным. Я не вижу отсюда дороги, пролегающей вдоль берега, однако, вероятно, мы не очень далеко отсюда обнаружим нашего Бантера. Тут нам нечего надеяться найти еще что-нибудь. А две лошадиные подковы, как понимаете, было бы излишне…

Гарриэт искренне согласилась и приняла его предложение.

— Нам не нужно взбираться на скалу, — продолжал Уимси. — Мы поднимемся вверх по тропинке и доберемся до дороги. Выбросим Библию и башмак, не думаю, что они что-нибудь дадут нам. Да и деваться им некуда…