Найти «Сатану»
Шрифт:
– Да с того… Такая секретность, подписки, чемодан, к руке прикованный… И мы все, выходит, – свидетели. А лучший способ сохранить секрет – ликвидировать свидетелей.
Сагалович усмехнулся.
– И откуда ты это взял?
– Детективы читаю. И фильм был: «Принцип домино». Там всех свидетелей одного за другим убивали…
– Ну, Советская армия не по детективам живет и не по фильмам дурацким, а по приказам и инструкциям! – уже совершенно серьезно сказал Сагалович. – А в приказах такие глупости не предусмотрены!
– Действительно, Иванов, ты чего-то загнул, – сказал «Руков».
– Я вам больше того скажу: главком разрешил
– Это другое дело! – улыбнулся «Иванов».
Его коллеги тоже оживились.
– Вон и наш борт идет! – показал в небо «Шеин». Действительно, в сером мареве показалась черная точка, которая увеличивалась, и неотчетливый гул, усиливаясь, превращался в рев вертолетного двигателя.
Заправленный и как всегда тщательно подготовленный к полету, самолет главнокомандующего РВСН уже ждал их на взлетной полосе. Вертолет приземлился совсем рядом, со стороны открытого люка, чтобы москвичам было недалеко нести багаж. Да, собственно, после использования расходных материалов и минно-взрывного снаряжения багажа у них почти не осталось: только одинаковые чемоданчики с личными вещами в руках. Причем «Иванов» нес и дорожную сумку Сагаловича, у которого в левой руке был пристегнутый к запястью титановый кейс с документами. Дул легкий ветерок, снежная поземка змеилась по бетонным плитам. Настроение у членов специальной инженерной группы было отличным: они выполнили задание, теперь их ждут новые звания, продвижение по службе, почет и уважение. И начнется вознаграждение за труды уже сейчас, в салоне главкома…
Командир корабля, в летной кожаной куртке и расстегнутом шлемофоне, ждал их у трапа. Он крепко пожал руку Сагаловичу.
– Все нормально? – только и спросил Балаганский, зная, что в подробности лучше не вдаваться.
– Настолько, что командующий разрешил нам лететь в его салоне и пить из его бара! – засмеялся Сагалович. На «Железного Вадика» это не было похоже.
Балаганский удивленно покачал головой.
– Такого на моей памяти еще не было, – сказал он. – Прошу на борт!
Салон командующего был отделан деревом и напоминал кабинет: четыре самолетных кресла, по два друг против друга, между ними откидной стол, небольшой диванчик, полированный шкаф…
Филинов сразу стал открывать дверцы и быстро нашел то, что искал: зажатые в пружинистые зажимы бутылки, бокалы, рюмки и стаканы.
– Армянский коньяк, марочный! – в восторге воскликнул он. – Я такого никогда даже не видел!
У входа в салон Балаганский придержал Сагаловича за рукав.
– Пусть твои парни потерпят немного, – негромко сказал он. – Сейчас пойдем на бреющем, до следующей зоны наземного контроля. А там вынырнем неизвестно откуда и наберем рабочую высоту. Вот тогда начинайте гулять…
– А это долго? – спросил подполковник. – Ребята хорошо поработали, и им не терпится отдохнуть и расслабиться.
– Минут пятнадцать – двадцать. Так что все успеете. Займите места и пристегнитесь!
Через несколько минут Ан-24 начал разбег и вскоре оторвался от бетонки полевого аэродрома.
3 ноября 1982 года
Западная Сибирь, охотничья зимовка
Василий вынес из охотничьей избушки последнюю связку
высушенных соболиных шкур и стал укладывать их на грузовую площадку сзади, поглядывая, как отец утепляет жилище. Дормидонт нагрёб снег вокруг сруба до третьего венца брёвен и теперь утрамбовывал его, идя вдоль стены и прихлопывая лопатой. Это был крепкий пятидесятилетний мужик с резкими морщинами на обветренном, задубелом лице.– Денёк какой пригожий! – сказал он, остановившись и опершись на лопату. – Морозец градусов десять, не больше, солнышко… Сегодня нужно ещё постель вынести – проветрить, раз уж на промысел не пошёл.
– Бать, может, всё-таки вернёшься в Листвянку? Как ты тут один зимовать будешь?
Дормидонт снял рукавицу, заткнул одну ноздрю и смачно высморкался. На руке у него синела выцветшая татуировка: восходящее солнце с длинными и короткими – вперемешку – лучами. Чуть ниже надпись: «Колыма 1952–1960»
– Да чё же ездить туда-сюда?! Первый раз, что ли? Набью побольше, высушу пушнину, а ты потом приедешь, заберёшь. Да и не один я, с Верным, – пожилой охотник кивнул на греющуюся на солнце западносибирскую лайку. Рыжий пес, щуря на солнце карие глаза, словно понял, что говорят о нём, и повернул морду в сторону хозяина.
– Да еще двустволка и карабин, – криво улыбнулся Дормидонт.
– А если завьюжит и я не смогу добраться? – попытался в очередной раз убедить отца Василий. И сдвинул на затылок самодельную беличью шапку.
Длинная куртка была тоже подбита некондиционными беличьими шкурками – их все равно не продашь, а греют отлично. Хотя отец такого «фасона» не одобрял.
– Значит, приедешь, когда сможешь! Не сидеть же на печи всю зиму! Это вам, молодым, абы за девками таскаться.
– Ну, началось…
– А как ты думал? Тебе уже двадцать стукнуло, через годик-другой жениться надумаешь. Значит, запас денежек надо иметь! А чужой дядя семью твою обеспечивать не будет…
– Да знаю, бать! Я же за тебя переживаю.
– А нечего переживать! – смягчил тон Дормидонт. – Люди здесь не ходят, а зверь мне не страшен. Да со зверями мне спокойней, чем с людьми.
Василий закончил укладывать шкуры и стянул их завязкой.
– Ладно, поехал я тогда, что ли?!
– Давай! От промоин на Чёрном урочище подальше держись – там лёд тонкий ещё, с болота тепло идёт. Шкуры выдубишь, но без меня перекупщикам не сдавай!
Отец и сын пожали друг другу руки. Подошёл Верный, повилял хвостом и сел рядом с хозяином. Василий закинул ружьё за спину, уселся на снегоход и запустил двигатель. Плавно тронувшись, снегоход легко двигался по неглубокому снегу, оставляя позади одинокую избушку с человеком и верным псом среди бескрайней тайги.
Движок тарахтел, распугивая лесных жителей. Вот метнулась в сторону лиса, вот рванули, повыше по стволу ели, две белки… Дорога была хорошо знакомой, Василий ловко маневрировал, выбирая короткий путь, «Буран» шел уверенно и хорошо слушался руля. Но все равно, петляя между деревьями, особо не разгонишься. Главное – выбраться на зимник, а там до Листвянки рукой подать… Точнее, не до самого поселка, а до развилки, но там уже, считай, совсем рядом… И насчет девок отец угодил в самую точку: в тайге какие девки? А он тут почти два месяц прожил, истосковался. Если муж Валентины Рожковой из тюрьмы не вернулся, можно к ней завернуть… Или к вдовой Галке. Или… А больше и не к кому: это поселок, все на виду. Видать, и взаправду жениться надо…