Найти свой остров

– Паш, ты допрашивал киллера?

– Макс, ты же знаешь, что да. Допрашивал, но он жив-здоров. Правда, ничего о себе не помнит, но ведь жив. Тут вот еще что. Каким-то образом отец нашего Ростика Бережкова узнал, что Кравцов заинтересовался фирмой «Радиус», и знал как о самом Кравцове, так и о его методах. Убийство Панфилова планировалось свалить на него, но такое убийство было совершенно не в его стиле. Впрочем, мы отклонились от темы. Когда Кравцов узнал, что его брат и сестра остались живы, он решил нанести удар по-другому – похитить детей. Он планировал запереть их и дать умереть от голода и жажды. Он использовал Трофимова – бывшего сожителя Евгении. Она была глупа от природы. Она понятия не имела, что за человек ее «Борик». А он работал на Кравцова много лет. Много знал, о многом догадывался, но когда прокуратура начала копать под него, оказалось, что свидетелей против него нет. И тут под рукой оказалась Евгения, по-глупому организовавшая нападение на сестру. Она выдала Борика с потрохами, даже не понимая этого: ткнула пальцами в фотографии некоторых чиновников – вот этого и этого видела, в сауне вместе с Бориком бывали, ну и остальное тоже. Трофимов ушел в подполье, связался с шефом, а тот велел первым делом заткнуть Евгении рот. Борис, пребывая в дурном расположении духа, выбрал для этого простой и эффективный способ. Но Кравцову Борик уже мешал, и он решает использовать его в последний раз – велит похитить детей. После этого Борик был обречен.

– Его что, убили? – Матвеев ошалело озирается. – Какая-то вакханалия убийств…

– Именно. – Олешко ухмыляется. – Но дело снова сорвалось, и наш красавец Кравцов сейчас, скорее всего, вне себя от злости.

– Но почему? Что мы ему сделали? – Ника горестно вздыхает.

– Достаточно того, что вас любила ваша биологическая мать, а его сбагрила старикам.

– Так любила, что меня продала.

– Ну, мы уже знаем, что она была пьяна, а потом сожалела. Услышав признание Кравцова в том, что это он организовал убийство Тадеуша, Людмила прикончила его. А Игнат был там, и ему к тому времени было уже девять лет, он все слышал и все понял! И всю жизнь ненавидел Тадеуша. И вас, его детей.

– Ну, это психология…

– Максим, да все на свете – психология. – Олешко листает папку.

– А мой отец, профессор физики, считает, что все на свете – физика, – парировал тот.

– Прав и он, и я. – Павел усмехается. – О процессах в мозге можно рассуждать с обоих аспектов, и это не будет ошибкой.

– Мне вот другое любопытно, – Матвеев взъерошил волосы. – Ладно, я был официально усыновлен, и меня можно было найти при известном старании. Но как он нашел Нику?

– Отличный вопрос. – Олешко просиял, как учитель, бестолковый ученик которого сделал наконец первые успехи. – Отличный вопрос, и у меня есть на него ответ. Ника, где кольцо, которое дала тебе Марина?

Ника сняла с пальца кольцо и подала Олешко.

– Вот, видите? Это старинное кольцо, которое выделил одной из своих дочерей в приданое граф Маркелов. Он был страстный игрок и волокита, со временем разорился, и все, что мог дать за дочерями, только кольца – их было три, одно я держу в руках. Эти кольца являлись частью приданого их матери, но девушки, дочери Маркелова, отличались настолько яркой красотой, практически невероятной, что, даже будучи бесприданницами, вышли замуж очень удачно. Одна из них стала женой графа Шувалова, известного своим богатством и любовью к драгоценностям. Конечно же, его не интересовало приданое – ему была нужна красивая жена, и он ее получил. Они обвенчались накануне революции 1905 года и практически сразу уехали за границу, но потом им пришлось вернуться – началась Первая мировая, граф по уши влез в политику, а молодая жена занималась двумя их детьми. Граф не успел сориентироваться и понять, что пора спасать свою жизнь, за что и поплатился: уехать опять за границу они не смогли, Шувалова убили, дети умерли от тифа, а его жена Софья работала в госпитале, где познакомилась с комиссаром Зарецким и вскоре стала его женой. Комиссара расстреляли во время партийных чисток, но у них родилась дочь – Маргарита, унаследовавшая красоту матери и тяжелый характер отца. Вот она-то и являлась матерью твоего, Ника, папаши Григория. И кольцо, которое твоя мать получила от свекрови, – это кольцо, которое получила в приданое бабушка твоего отца. Судьба двух других колец известна – их делал знаменитый ювелир Луи Карвиль, работавший в России и создававший драгоценности для всех знатных семейств. Точно такое же кольцо имеется в Алмазном фонде, второе находится во Франции, а это оказалось у тебя. Вот так Игнат и выследил тебя – увидел где-то кольцо или его фотографию, вспомнил, что в детстве видел точно такое же у сестры, и знал, откуда оно взялось. Он начал распутывать генеалогическое древо, вышел на дочь расстрелянного комиссара Зарецкого, ну а дальше – дело техники. Это ведь только кажется, что много времени прошло, а сто лет – это всего ничего, если знать, что ищешь, и иметь возможности, а возможности у нашего красавца неограниченные. Он посетил Марину и сфотографировал кольцо, чтобы убедиться, что память его не подводит и его детские воспоминания сохранили все правильно. А мать говорила, что кольцо дала ей за девочку какая-то женщина. Конечно, кольцо могло быть перепродано сто раз, учитывая особенности нашей истории, но, видимо, Маргарита знала, что это семейная реликвия, и сохранила его для внучки. Так он нашел тебя, выйдя на Зарецких, и, конечно же, сразу понял, что ты и есть та самая девочка Доминика. Всем своим детям Людмила передала синие глаза, как видишь, абсолютное фамильное сходство в этой части между вами очевидно. Игнат решил, что будет очень забавно убить вас двоих в один день. К Максу послали представителей «Ариадны» – структуры, как оказалось, подконтрольной Кравцову, а к Валерии на почту прислали рекламу. Дождались договоренности Ники и Булатова о встрече – и назначили встречу Матвееву.

– Зачем такая сложная схема? – Матвеев рассматривает кольцо. – Можно было просто убить нас.

– Тут надо знать характер нашего фигуранта. Он строит схемы – единожды поняв, как просчитывать ходы, он играет ситуациями, людьми, его это забавляет. Это та же шахматная партия, но на доске люди, и ему нравится быть гроссмейстером. Ему, видимо, хотелось, чтоб вы оба погибли на одной дороге, в один день, возможно, даже проехав мимо друг друга.

– А ни фига не вышло. – Ника хихикнула. – Так это был киллер – в той фуре?

– Конечно. Его задачей было устроить ДТП, и он…

– Он старался. – Ника надела кольцо на палец. – Он меня почти сделал – на мосту, но я выскочила, и он столкнулся со встречной фурой.

– Да, где ему здорово намяли бока, пока не подоспела полиция. Второй ждал Матвеева в засаде, но пробка на дороге и начавшийся снегопад расстроили все планы. Все пошло кувырком, хотя они нашли вас в гостинице, но планы снова рухнули: ты выволокла Матвеева из машины и, вместо того чтобы поехать обычной дорогой, свернула на объездную, по которой в это время года обычно никто не ездит. Но на этот раз по ней проехал трактор с прицепом навоза – местный фермер не смог пробиться по шоссе из-за снегопада и пробки, и он поехал по объездной.

– Ты и это выяснил?

– Конечно. Киллер хотел одним махом решить вопрос – но не дождался тебя на дороге.

– Представляю, как он себе задницу отморозил…

– Его задница – его проблемы. В любом случае трое из работавших на Кравцова киллеров уже обезврежены, один еще где-то бегает, а нам нужно с точностью до миллиметра предположить, какой будет следующий шаг Кравцова.

– Паш, да откуда мы можем это знать? – Ника в отчаянии смотрит на друзей. – У этого человека деньги, власть, огромное влияние, а мы…

– А мы собираемся все это у него отнять и поместить его туда, где ему самое место. – Павел жестко взглянул на собравшихся. – Мы собираемся не позволить этому ублюдку разрушить наши жизни. И мы хотим защитить детей от него, потому что в следующий раз их просто убьют.

Они понимают, что время мирных переговоров прошло и пора вступить в войну.

Буч, вспрыгнув на стол, грызет уголок файла.

20

Если хочешь, чтобы дело было сделано, – сделай его сам.

Человек, сидящий в машине, злится. Его ждут дела, а он вынужден сидеть здесь и ждать, когда придет время действовать. Конечно, они настороже – после стольких проколов его людей они уже точно знают, кто за ними охотится. Но это все. Просчитать его они не смогут никогда. Он ведь и сам пока не знает, что сделает. Шульц был прав, нужно просчитывать ходы. Но если ты просчитаешь ходы, всегда найдется умник, который тоже их просчитает, а потому нужно чаще импровизировать.

Человек хмуро уставился в свое отражение в зеркале заднего вида. Его лицо было бы вполне обычным и неприметным, если бы не глаза. Такие были у матери. Синие, большие, всегда немного удивленные… но это до того, как она начала сильно пить. А пить она начала из-за этого хлюпика. Художник, мать его! Откуда он только взялся, этот художник! Мало того, что сманил мать, и она, бросив их с Маринкой, уехала в какую-то другую жизнь, где не было места ни отцу, ни им. Но, когда вернулась, привезла с собой двух сопляков, расстаться с которыми не захотела даже за деньги, которые предлагала польская родня их папаши!

Человек в машине сжимает кулаки – он до сих пор помнит, как ненавидел белобрысых щенков, которых мать укладывала спать в свою кровать и не отпускала их от себя ни на шаг. Она даже пьяная заботилась о них, если, конечно, не напивалась совсем уж в стельку. А двое мелких ничтожеств постоянно хныкали и жаловались! Правда, девчонка потом куда-то пропала, но порадоваться ему не пришлось.

И вот теперь, через столько лет, они снова вместе. И свел их не просто случай – а случай, устроенный по его приказу, хотя замысел был совсем другой, но кто мог подумать, что получится такая каша! Шульц когда-то говорил, что судьба – как пьяная шлюха, шутит грубо и отбирает последнее. Шульц умер, так и не дождавшись момента, когда сможет воспользоваться своими деньгами, но он был человечище, каких мало. Умирая, он указал ему тайник. И хотя схему придумал Шульц, но где бы он сейчас ни был, он смотрит на приятеля и гордится – его схема работает, все так, как и предполагалось. И если сейчас немного расслабиться, никакой беды не будет. Потому что у него есть цель.

Он много раз в детстве представлял, как уведет этих щенков из дома и утопит их. Сначала мальчишку, потому что он сбежит, если первой утопить девчонку. А потом и девчонку, а можно и по-всякому с ней сначала, а после уж утопить… Но мать не отпускала их никуда, а если не она, то Маринка. Что ей было до них? Но сестра заботилась о них как умела и, словно знала, что он задумал, не пускала его к ним. Маринка… Живет свою никчемную жизнь все в той же дедовской квартире, тянет лямку за копейки, семейством обзавелась… Пусть живет. Она его сестра, но сама ее жизнь наказание. Так жить – веселей повеситься.