Найти тебя
Шрифт:
— А что вы знаете о темноте? — угрюмо пробормотал он.
— Я могу ее чувствовать, — ответила девушка, следуя за ним по каменистой дорожке, ведущей к скалам, где и находилась старая крепость, мрачным силуэтом вырисовываясь на фоне неба. — Я чувствую ее, когда нахожусь с вами. — Он остановился и долго смотрел не нее, впившись взглядом, будто ища что-то.
— Что вы сейчас сказали? — спросил он, наклоняясь к ней. Его голос был полон боли.
— Я чувствую темноту, которая окружает вас. — Он ничего не ответил, но отвернулся и продолжил путь.
Наконец он сел на сухую траву, на то же место, где сидела Селестрия днем раньше, когда Дафни рисовала. Крепость была наполнена тенями, такая же одинокая и опустошенная, как сам Хэмиш, мучимый
— Что вы делаете в Апулии? — наконец спросил он. Она посмотрела на его профиль, четкую линию челюсти, на длинный искривленный нос и яркие миндалевидные глаза в оправе густых пушистых ресниц.
— Я приехала, чтобы найти убийцу своего отца, — твердо произнесла она.
— Вашего отца убили? — Он недоверчиво посмотрел на нее.
— Мой отец предположительно совершил самоубийство в Корнуолле несколько недель назад, утонув в море. Нашли его лодку и посмертную записку. Но если бы вы знали его, то нисколько не сомневались бы в том, что он ни за что не решился бы на такой шаг. Я выяснила, что он отсылал огромные суммы денег Салазару, вот почему я пошла к нему в офис. Салазар заявил, что мой отец повторно снял их со счета, но я не верю ни единому его слову. Думаю, это он украл наши деньги и каким-то образом избавился от моего папы.
Голова Хэмиша шла крутом.
— Я ничего об этом не знал, — прошептал он, в задумчивости вертя свою палку. — Должно быть, вы разбиты вдребезги. — Он почувствовал, что она плачет, и его сердце переполнилось состраданием. Селестрии, как и ему, было не понаслышке знакомо горе.
— А знаете, чего я больше всего боюсь? — Селестрия ощутила, как шквал нахлынувших чувств сковал ее горло, а в глазах начало покалывать от слез. В том, что она не сдержалась, была виновата красота ночи и то, что Хэмиш тоже испытывал невыносимую скорбь, лишившись родного человека. Впервые с момента кончины отца она почувствовала, что ее сердце разрывается от боли, как будто она наконец-то впустила эту боль в себя. — Что я, возможно, ошибаюсь. Вдруг он просто украл наши деньги, а потом покончил с собой, так как не мог больше выносить этого позора. И если это окажется правдой, то я никогда не знала человека, который был моим отцом.
Она вытерла крупную слезу, которая медленно текла по ее щеке. Обняв девушку за плечи, Хэмиш прижал ее к себе. И, прислонив голову к его груди, Селестрия закрыла глаза. Возможно, всему виной была темнота или то, что он тоже испытывал боль, и это сейчас давало возможность горевать без тени смущения.
— Люди, которых, как тебе кажется, ты очень хорошо знаешь, полны сюрпризов. Те, к которым относишься с величайшим уважением, часто разочаровывают тебя, — сказал он; в его голосе ощущалась горечь. — И даже самых близких людей, которых ты вроде бы знаешь как самого себя, на самом деле не знаешь совсем, и это становится ясно в один прекрасный день. Все, что у тебя есть, — это твоя вера.
Хэмиш убрал руку и снова начал играть своей палкой.
— Надеюсь, у вас есть приятный молодой человек в Англии, чтобы сделать вас счастливой.
Селестрия вдруг ужаснулась его вопросу. Она поняла, что ей не нужно никакого «приятного молодого человека», такого же легкомысленного, какой еще недавно была она сама. В глазах Хэмиша она видела глубины океана, иногда омраченные печалью, иногда взволнованные радостью, но всегда прекрасные и непредсказуемые. Она знала, что теперь уже никогда не сможет довольствоваться мелкими водоемами и лужами, в которых на дне были ясно видны лишь камни и грязь. Ее сердце потянулось к нему, и сейчас ей хотелось лишь одного — чтобы он обнял ее. Но в то же время его слова заставили Селестрию вздрогнуть. Если он действительно так считал, что же тогда он делает тут с ней наедине, ночью?
— На самом деле их много, —
ответила она, желая тоже задеть его за живое. — Я вернусь домой, как только найду ответы на все свои вопросы.— Такие девушки, как вы, как правило, удачно выходят замуж, — с иронией в голосе произнес он. — Вас не только научили петь и танцевать, но и размышлять о том, как достичь материального благополучия и соответствующего положения в обществе. Большую часть жизни я провел в Англии и прекрасно знаю такой тип людей, как вы. Образованные девушки, подобные вам, живут в утонченном, хотя, я бы сказал, лишенном многих духовных ценностей мире. Лишь поверхностно вкушая плоды жизни и не стараясь проникнуть в самую суть вещей, вы лишены остроты восприятия ее горестей и сладостей.
— А вот здесь-то вы как раз и не правы. Если я влюблюсь, то земля будет дрожать, трястись, ходуном ходить вокруг своей оси, и мне будет совершенно безразлично, богат человек, который покорил мое сердце, или нет. — Резко поднявшись, Селестрия направилась по склону к крепости, удивляясь собственным словам, прозвучавшим с такой честностью и искренностью, абсолютно несвойственными ей.
В крепости царила кромешная тьма. Земляной пол отдавал сыростью, а каменные стены были холодны и нерушимы. Она слышала, как волны бьются о скалистые утесы, касаясь их своими мокрыми языками, и ей казалось, что стук ее собственного сердца заглушает плеск волн. Селестрия в глубине души надеялась, что Хэмиш пойдет следом за ней, и, ускорив шаг, быстро достигла стены на противоположной стороне крепости, частично обрушившейся. Она подошла к высокому окну, открывающему переливающуюся поверхность моря, и, взглянув ввысь, увидела темно-синее небо и огромную круглую луну, висящую так низко, что, казалось, до нее можно дотянуться рукой. Девушка стояла, не сводя восхищенного взора с этого яркого шара, и чувствовала, как холодный ветер расчесывает своими ледяными гребнями пряди ее волос. И вдруг услышала приближающиеся шаги Хэмиша.
В следующую минуту она ощутила, как его горячие пальцы, а не холодные гребни ветра коснулись ее шеи. Он погладил ее кожу, а потом, нежно обхватив за плечи, повернул к себе лицом, чтобы встретиться с ней взглядом. На Селестрию смотрел большой сильный мужчина с глазами ранимого ребенка.
— Мне так жаль. Я очень глупо себя вел. Какая-то грубая игра, — произнес он, нежно проводя рукой по ее щеке и шее.
— А зачем нужна эта игра?
— Затем, что я не хочу влюбиться в тебя. — Он внимательно изучал ее лицо, как будто пребывая в каком-то гипнотическом состоянии от собственных слов. — Меня с бешеной силой тянет к тебе. Но не думай, что я не пытался сопротивляться.
— А зачем сопротивляться? Разве ты не заслуживаешь быть счастливым?
Он вплотную приблизился к ней. И теперь она ощутила тепло, исходящее от его тела, его дыхание на своем лбу. Их губы почти соприкасались, разделенные лишь несколькими дюймами, а сладостное состояние возбуждения отдавалось в каждой клеточке ее тела.
— Я больше не в силах терпеть, — простонал он, закрыв глаза и впившись в ее рот. В этот момент Селестрия думала только о нем, наслаждаясь нежностью его прикосновений, ощущением его грубой кожи на своем теле, его приятными теплыми губами и мыслью о том, что ее сердце втянуто в водоворот, откуда нет пути назад.
Они оба молчали. Было бессмысленно даже начинать разговор, так как в голове Хэмиша все перепуталось. Он не знал, как объяснить, да и поймет ли она, что сейчас, в этот момент, он наконец-то снова пробудился к жизни, получая неземное наслаждение от вкуса этой женщины, поработившей его с той первой зловещей встречи на кладбище. Что все это время он тайно наблюдал за ней, упорно не признаваясь самому себе, что очарован ее красотой, сопротивляясь силе ее обаяния. Что с первого мига их знакомства он понял, что она и есть тот самый свет за дверью и стоит лишь решиться впустить его… Ах, если бы на ее месте был кто-нибудь другой, но не дочь Роберта Монтегю!..