Найти то...

Я быстро разделся, с отвращением глядя на черную воду, взволновано что-то шепчущую мне на своем вечно меняющемся языке, и, вдохнув поглубже, скользнул вниз. Холод обжег тело не хуже кипятка, но у меня были дела поважнее, нежели лязгать зубами: опустившись почти на самое дно, я с немалым душевным трепетом заметил, что трещина, ведущая в основную расщелину стала гораздо уже.

Обдирая бока о сошедшиеся слишком близко стены, я упрямо продирался вперед, выигрывая сантиметр за сантиметром, и вскоре мог вздохнуть спокойно, (если только можно проделать такой фокус под водой) – центральная расщелина была завалена только в части, ведущей к морю. Проход в пещеру был свободен! Я рванулся, что есть силы и, меньше чем через 2 минуты, взобрался на ровно стесанный пол японского схрона. Я не стал включать фонарь, позволив глазам привыкнуть к царившему здесь полумраку. И кричать не стал тоже, потому что знал, всем своим существом чувствовал, где мне нужно искать двух самых близких людей. Там, мне суждено найти их там, где, вырываясь из маленького отверстия, отвесно падающий луч света дает хоть какую-то надежду на невозможное.

И опять мне холодит ступни шершавый камень, и опять рассеянный свет сменяется мраком тоннеля, и опять… Господи, ну, почему я всегда появляюсь так не вовремя?! Почему я опять вижу, как они целуются?!! Только на этот раз, верх и низ поменялись местами: теперь уже Ольга, наклонившись над лежащим Витькой, самозабвенно целует моего друга в губы! Н-да, в более дурацкую ситуацию мне еще ни разу не доводилось влипать, причем обеими ногами и сразу по пояс. На секунду я замер, а потом, весело помахивая самурайским мечом, стал приближаться к сладкой парочке.

– Привет! Как поживаете? Не надоели вам случайно эти пятизвездочные апартаменты? – как ни в чем не бывало, осведомился я, дождавшись, когда поцелуй прервался.

Ольга вздрогнула и, обернувшись в мою сторону, захлопала глазами так, словно собиралась использовать ресницы в качестве веера. А Витька, даже один глаз открыть поленился, только щекой дернул. Н-да, хорошо же здесь встречают избавителя!

– Ну, хоть "здасьте", скажите, что ли! – приближаясь, продолжал я, все еще выбитый из колеи их реакцией на мое эффектное появление, – Давно ведь не виделись!

Тут Ольга, прекратив гонять воздух ресницами, на мгновение замерла, а потом… Нет, она не заплакала, ее глаза остались сухими как пустыня Гоби, только тело затряслось в беззвучных рыданиях. И тут, наконец, все стало на свои места: какой еще можно было ждать реакции от тех, кто уже простился с жизнью, сидя на электрическом стуле, когда им объявили, что электричество в тюрьме отключено за неуплату. И принес эту благую весть призрак казненного намедни сокамерника – я, то есть.

Покрыть разделяющее нас с Ольгой расстояние, и упасть рядом с ней на колени, было для меня делом нескольких секунд. Я молча гладил вздрагивающие плечи жены, попутно отмечая, что, несмотря на промозглый холод она почему-то в одном купальнике. А Витька в одних плавках. Закаляются, как сталь? Не похоже. Может, поплавать собрались? Или я попал к началу любовной игры?

– Да, не молчи ты, Ольга! – не выдержал я, – Словечко хоть скажи! У вас все в порядке?

– Да… – хрип, вылетевший из ее горла, мало напоминал человеческую речь, и у меня мурашки побежали по спине, когда я догадался, что стало тому причиной, – Все в порядке… только пить очень… хочется… Дневную норму мы уже выпили, а новой порции из одежды пока не выжмешь.

Она кивнула на незамеченные мной шорты с футболками, сваленные в кучу под отверстием, через которое на одежду редкими каплями стекала вода.

Я прикрыл глаза, чтобы даже стены и сваленные в беспорядке ящики (должно быть последствия землетрясения) не увидели, вскипевшего во мне стыда пополам с болью. Как я мог не разглядеть этого раньше! Ведь Витька обессилил настолько, что глаз не в состоянии открыть, а у Ольги воды в организме не хватает даже на слезы, до которых в обычной жизни она большая охотница. "Только не раскисать! – рявкнул я про себя, – Тебе еще нужно их отсюда вытащить. Время для соплей с сахаром наступит потом."

– Все, Оль! Уже все кончилось. Сейчас я заберу вас отсюда, – пробормотал я, даже отдаленно не представляя, как нам удастся протащить Витьку под водой, и главное запихнуть такого амбала в щель, через которую мне удалось продраться, только оставив изрядное количество кожи на ее стенах, – Там под водой – выход. Восьмая щель с правой стороны.

Ольга перестала трястись и кивнула. Я выпустил ее и, отстранив на вытянутые руки, начал придирчиво разглядывать, но успел отсканировать только до уровня талии, как вдруг позади меня из тоннеля, а точнее из пещеры с видом на море, отчетливо послышался подозрительный шум.

– Подожди, я сейчас, – как можно спокойнее произнес я, ободряюще улыбнувшись супруге, – Сиди здесь и не ходи за мной. Это – приказ. Если не нашего главнокомандующего, то хотя бы мужа.

И быстро поднявшись, я двинулся туда, откуда пришел, полный самых мрачных предчувствий: ну, не полагалось тут обретаться никаким звукам, кроме наших приглушенных голосов.

Крадучись продвигаясь вдоль стены тоннеля, я старался сделать шаги неразличимыми, чему прекрасно способствовало отсутствие обуви. Но вот тоннель закончился, и мне оставалось только, вжавшись в стену, несколько минут буравить взглядом каждый доступный обзору закуток. Ничего. Значит, показалось? Нет, не может быть: звук был слишком отчетлив. Пожалуй, нужно проверить вон то нагромождение ящиков, что-то не нравятся мне их многозначительное молчание. И, перехватив меч обеими руками, я осторожно двинулся вперед.

Он дал мне достаточно времени, чтобы удалиться от спасительного тоннеля на значительное расстояние, прежде чем вышел из-за ближайшего штабеля и направил на меня пистолет. Теперь я был лишен даже самой призрачной возможности скрыться в темноте прежде, чем меня настигнет его пуля.

– Доброе утро, Семенов-сан, – голос Судзуки, напоминал мурлыканье сытого кота, заигрывающего с пойманной мышью, – Что же вы не навестили меня, прежде чем отправились выручать ваших друзей? Не хорошо. А ведь я столько сделал для сохранения вашей жизни и возвращения памяти…

Я молчал, уже по десятому разу прокручивая все возможные варианты поведения, но ничего воодушевляющего придумать так и не смог. Вместо этого в голове крутилась только одна мысль: как он узнал? Как он мог узнать, что я появлюсь здесь за двое суток до оговоренного срока, ведь мы с Макаровым, кажется, все предусмотрели…

– Вас удивляет мое неожиданное появление? – усмехнулся Судзуки, – Все очень просто: у господина Сорокина, прекрасные осведомители, так, что я уже с ночи поджидал вас неподалеку отсюда. Неужели вы действительно считали, что сумеете переиграть нас?

Он говорил, что-то еще, но я не слышал, оглушенный взорвавшей мозг догадкой: Макаров! Только он знал все о моих намерениях, только он… Даже на прослушивающее устройство я не мог списать свой оглушительный провал, потому что обсуждался этот план не на моей кухне, и не в машине Ирэн, а в его кабинете, украшенном тисненой золотом табличкой. Да, сколько можно меня предавать! Кажется, уже все, кто был мне близок и дорог, поспешили отметиться в очереди за тридцатью серебряниками. Наверное, именно в этот момент – момент достижения пика душевных мук – меч в моих руках угрожающе качнулся.