Найти то...
Шрифт:
– Все в порядке, Вить, – наклонился над ним я, и протянул руку, чтобы ободряюще потрепать его по плечу. В это мгновение Витька схватил ее своей лапищей и так дернул, что мне оставалось только перелететь через него, ощутимо приложившись к каменному полу многострадальной левой стороной лица. Одновременно с моим акробатическим этюдом бухнул выстрел, вызвав к жизни многоголосое эхо. Повернувшись на звук, я увидел Судзуки, перезаряжающего "Арисаку". Но не это заставило меня замереть на месте с бесполезным мечом в судорожно стиснутой руке. В тусклом сером свете я увидел, как на груди у Витьки расплывается темное пятно. А потом… Будь проклято, мое "второе" зрение! А потом мне открылось его судорожно подергивающееся сердце, в центре которого черной меткой застряла остроносая пуля.
– Убью! – плохо соображая, что делаю, я шагнул, вскинув меч, навстречу прицелившемуся Судзуки,
Мне удалось немного отдышаться лишь спустя несколько минут. Рядом заходилась в кашле Ольга, а на том месте, где только что стоял Судзуки, громоздилась куча мала разбитых ящиков рухнувших сверху, аккурат на воинственного японца. Винтовка валялась неподалеку, но шансы, что придавленный переводчик доберется до нее, были близки к абсолютному нулю. Ниже пояса его основательно засыпало самым разным японским барахлом: от ботинок (как позже выяснилось только "левых") до тяжелых пулеметов, уж не знаю какой модели. Н-да, как сказал поэт: "те, кто выжил в катаклизьме пребывают в пессимизьме".
Находясь в каком-то помрачении, я, пошатываясь, двинулся к призывно белеющей впереди голове переводчика. И оцепеневший разум даже не попытался взять под контроль переполненное жаждой убийства тело. Плевать. На все плевать! Никакие доводы рассудка не помешают мне отделить эту вероломную седую голову от беспомощно шевелящегося тела. Слышишь, Витька, сейчас он свое получит! Знаю, это не поможет, тебе, но поступить иначе просто не могу. Даже если небо упадет на землю, я не остановлюсь. Меч взлетел в моих руках диковинной птицей и уже начал стремительный разбег, как вдруг…
– Он жив! – крик Ольги разорвал зловещую тишину, и я замер в неловкой позе с нацеленным в потолок мечом.
Не может быть! Я же сам видел пулю в его сердце! Но быстрый взгляд, брошенный жену, смеющуюся и плачущую одновременно, отмел далеко в сторону все сомнения. Я рванулся обратно, напрочь позабыв о Судзуки (в конце концов никуда он не денется), и упав на многострадальные колени рядом с Витькой впился взглядом в его грудную клетку. Да, все верно. Витькино сердце, подергиваясь от боли, упрямо продолжало проталкивать кровь в артерии. Бред какой-то! Так не бывает!
– Так бывает иногда, – отвечая на мою невысказанную мысль, тихо произнесла Ольга, – Никто не знает почему, но официальная медицина знакома с такими фактами. Если бы здесь был врач…
Я прекрасно понял, что она этим хотела сказать. Да, Витька пока жив, но выжить у него нет ни малейшего шанса. И у нас, пожалуй, тоже. Потому что последний приступ сейсмической активности обрушил своды второго тоннеля, завалив единственный путь к спасению. Оборони, царица небесная! Услышав за спиной деликатное покашливание, я вспомнил о не приведенном в исполнение приговоре и снова двинулся в сторону Судзуки. Намерения мои были прозрачней здешней воды, он прекрасно понимал, чем дело кончится, но даже виду не показал, что это его хоть на йоту волнует. Когда между нами осталось не больше шага, японец, умудрился вывернуть шею, так, что глаза наши встретились, и вдруг я вдруг отчетливо понял, что решительности у меня заметно поубавилось. И все же… И все же меч опять начал движение вверх, хотя далеко не так быстро, как в первый раз.
– Если ты сейчас убьешь меня, то твой друг очень скоро умрет, – очень спокойно произнес Судзуки, не спуская с меня глаз, – Дай слово, что не причинишь мне никакого вреда, и я спасу его.
Однако, какая наглость! Чтобы я пошел на поводу у этого человека! Да я..!
– Я согласен, черт побери! – рявкнул кто-то другой моим голосом, – Даю слово, что если ты спасешь Витьку, то останешься жив и здоров! Но если тебе вдруг взбредет в голову меня обмануть, урод самурайский..! Да я из тебя…
Судзуки только слегка улыбнулся, слушая мои маты, видимо запоминая еще неизвестные выражения. Японец продолжал улыбаться все время, пока мы с Ольгой трудились в поте лица, освобождая его из под свалки, и во мне периодически вспыхивало желание вбить эту вежливую улыбку ему в глотку. Желательно, вместе с зубами.
Надо сказать, что старичку крупно повезло – никаких серьезных повреждений он не получил, и все благодаря тому, что первый свалившийся на него ящик был полон полусгнившей амуниции, смягчившей удары остальных куда
более твердых предметов. Вытащив из кармана (он предусмотрительно не стал раздеваться, прежде чем нырнуть вслед за мной) хорошо знакомые моему телу иглы Судзуки присел рядом с Витькой и начал священнодействовать ими, останавливая кровотечение, вскрывая тайные резервы организма, и делая бог знает что еще. Ну а мне всего лишь осталось придумать, как нам отсюда выбраться.Всего лишь! Да, загадку Сфинкса и то было легче решить! К тому же я постоянно отвлекался, наблюдая за действиями Судзуки, а ведь поиск решения требовал от меня предельной концентрации. Да, какая тут, япона мать, концентрация, если мне через каждые пять минут для собственного успокоения требовалось просвечивать Витьку ясновидящим взглядом! Не человек, а рентген прямоходящий! Как-то раз после очередного сканирования обезвоженного и обескровленного Витькиного организма, я тоскливо уставился на единственное связывающее нас с верхним миром отверстие. Жаль, что оно всего-то размером с кулак, иначе можно было бы попытаться… Конечно, можно! Мой не выключившийся вовремя рентгеновский взор, обнаружил в районе отверстия несколько скрытых трещин. Если хорошенько поработать кувалдой… Стоп, а зачем кувалдой?!
Я еще не успел, как следует выстроить план нашего спасения, а валяющаяся неподалеку "Арисака" уже удобно устроилась у меня в руках (ни дать, ни взять Ольга) и брала на прицел каменный свод, в непосредственной близости от отверстия.
– Поберегись! – на всякий случай выпалил, я прежде чем выпалить из винтовки.
И как оказалось не напрасно. Палец до упора утопил курок, но выстрела не последовало. "Патроны отсырели", – подумал я разочарованно опуская ствол вниз и… чуть сам себе ногу не прострелил. Потому что винтовка, видимо, решив оправдать поговорку о восточном коварстве, произвела долгожданный выстрел. Пуля врезалась в камень в нескольких сантиметрах от моей ступни и рикошетом ушла куда-то наискосок.
Я подпрыгнул, Ольга вскрикнула, а Судзуки, повернув голову в мою сторону, как ни в чем не бывало сообщил:
– Затяжной выстрел. Так бывает, если порох отсырел. Поэтому я и промахнулся, когда в вас стрелял: думал, что произошла осечка и тоже начал опускать винтовку, чтобы перезарядить…
Очень милое признанье! Однако, вернемся к нашим баранам, то есть патронам. Я порылся в разбитом ящике, выбирая на мой новый взгляд самые сухие и, снова заняв огневую позицию, принялся обстреливать отверстие с упорством лосося идущего на нерест. Прошло немного времени, и ответом на двадцатый удачный выстрел стал грохот упавшей каменной глыбы. Солнечный свет хлынул в полуметровую дыру, как ширпотреб из Китая – мощно и неотвратимо. Я радостно рассмеялся, и тут же был наказан за столь бурное проявление эмоций. Левый глаз, или вернее то, что от него осталось (даже Ольга не смогла рассмотреть: сколько именно), возмущенный многократной отдачей и моим ржанием, задергал так, что даже в другом глазу потемнело.
Я бы мог облегчить вам боль, – донесся до меня голос Судзуки из сгустившейся вокруг темноты.
– Хренушки! Вашими манипуляциями я сыт по горло, – пробормотал я, – Не забывайте, что теперь роли переменились. И пусть я не умею обращаться с иголочками, зато вполне сносно владею мечом. А значит, заткнитесь и молчите в тряпочку. Говорить будете, когда вас спросят.
Ответом мне было верно понимающее ситуацию молчание.
Полдела. Уже сделано полдела. Осталось только выбраться на поверхность, добраться до маяка и привести помощь. А для этого… Мы с Ольгой умудрились за полчаса перерыть весь склад в поисках подходящих для восхождения предметов. Но так ничего и не нашли. Ходили под расширившимся отверстием, как лиса вокруг винограда, и разве только не облизывались. В очередной заход мой взгляд упал на сверкнувший под лучом клинок. "Все из-за тебя, зараза японская! Что сверкаешь зря, лучше бы помог чем…" – возмущенно бормотал я себе под нос. И тут меня осенило: а если… Я бросился на поиски и уже через несколько минут, держал в руках длинную и тонкую, но до сих пор крепкую цепь. Извини, фамильная реликвия, но сейчас мы проверим, насколько крепка твоя хваленая сталь. Закрепив цепь возле самой цубы, я прикинул вес спасательного аппарата и только головой покачал. Не доброшу. Цепь слишком тяжела, вот если бы это была веревка… Но на нет и суда нет, а нам все равно как-то выбираться нужно. И встав в круг падающего света, я взял меч как копье, чтобы изо всех сил швырнуть его вверх. Мне не хватило каких-то полметра, всего лишь полметра, для того, чтобы вырвавшийся из каменного плена клинок смог упасть на камни и при большом везении зацепиться за них. А счастье было так возможно…