Назад дороги нет

– Папочка, пожалуйста, я люблю тебя, только не умирай!

– Ничего не бойся малышка, – он сжал руку дочери и с трудом повернул голову к Тайлеру. – Спасите… моих детей, я знаю вы можете. – Голос в голове Тайлера, голос его жены, то и дело врывавшейся к нему в сознание, твердил: «Не дай этому свершиться любимый, ты не допустишь этого». Тайлер незаметно кивнул мистеру Барнсу, он уже решил для себя, что он будет делать. – Тео, – обратился Кристофер Барнс к сыну, – пообещай, что ты позаботишься о Габби.

– Обещаю. – Мальчик сжимал ладонь отца, не в силах поверить, что это происходит на самом деле.

Мистер Барнс больше ничего не сказал, не пошевелился, из стеклянных глаз отца на Тео смотрела сама смерть.

– Нет, папа! Пожалуйста! – мальчишка не мог поверить в то, что отца больше нет, он принялся трясти его тело. – Очнись! Очнись же! – Будто бы из-под пелены Тео увидел, как Марио уже целиться в него, он закрыл глаза, готовый принять смерть.

Раздался второй выстрел.

В ту же секунду Марио, словно подкошенный, рухнул на пол, на рукаве его рубашки проступило и быстро росло, увеличиваясь, кровавое пятно.

– Ах ты, сукин сын! – завопил он, с яростью смотря на Тайлера, лицо его было перекошенным от боли.

Рана была не смертельной. Тайлер выстрелил в предплечье, и тем самым выбил из рук убийцы пистолет, ногой отшвырнул его подальше от Марио, который застонал то ли от боли, то ли от досады.

«Назад дороги нет!» – судорожно проносилась раз за разом мысль в голове Тайлера.

Мужчина передернул затвор пистолета, снова готовясь стрелять. Он был уверен и собран, на лице застыло решительное выражение.

– Ты, кажется, плохо расслышал, – ровным голосом произнес он, – я не позволю тебе убить этих детей! Ты понял?

Марио презрительно скривился, зажимая рукой простреленное предплечье.

– Я так и знал, что рано или поздно ты предашь семью Хилл. Чего стоило ожидать от ублюдка, привезенного по прихоти Роберта из приюта? – Марио корчился на полу от боли, не в силах встать.

– Не дергайся! – бросил Тайлер Марио, затем он повернулся к детям. – Сейчас же бегите на улицу!

Тео не мог шевельнуться, он понимал – нужно уходить, но продолжал сидеть около тела своего отца. Тайлер рывком поднял его и встряхнул за плечи.

– Возьми свою сестру на руки и уходи отсюда сейчас же! Твой отец мёртв. Ты хочешь, чтобы его смерть была напрасной? Ты этого хочешь? – яростно крикнул он, смотря прямо в глаза мальчика.

Тео затряс головой, он перевел взгляд на сестру. Габби утирала мокрое лицо руками. Сейчас она как никогда казалось маленькой и хрупкой, и такой беспомощной.

Мальчик поднял Габби на руки, она тут же обхватила его за шею, уткнувшись головой в плечо, продолжая тихонько плакать. Тео взглянул на мертвое тело отца, глубоко вздохнул, и решительно побежал к выходу.

Он почти не чувствовал веса Габби, такой легкой она была. Даже не заметил, как вынес ее на улицу, под проливной дождь, который холодными каплями падал на их лица. В голове его словно был туман. Хотелось просто закрыть глаза, а открыв, узнать, что все это просто кошмарный сон – один из тех, что так часто снятся Габби.

Тайлер остался с Марио, он хотел забрать завещание, которое тот положил во внутренний карман куртки.

– Мне жаль Марио, что это всё так закончилось! – Тайлер навел дуло пистолета на мужчину.

– Да пошел ты! – отозвался тот в ответ, после чего получил пулю точно в сердце.

Тайлер расстегнул на Марио куртку, взял завещание, схватил фотографию на письменном столе мистера Барнса, и быстрым шагом вышел из дома.

Габби, услышав выстрел вскрикнула, она резко дернулась, больно ущипнула Тео, вырвавшись из его рук, побежала назад, но её подхватил Тайлер, не давая сдвинуться с места.

– Быстро в машину! – сказал он Тео

– Почему вы пришли за моим отцом? За что его убили? – задыхаясь от рыданий еле-еле выговорил Тео. Он чувствовал, как к телу липнет быстро намокающая рубашка, а кожа от холода покрывается мурашками, но ему было плевать. Незнакомое до этого чувство поселилось в сердце мальчика. Ему хотелось выхватить пистолет Тайлера и пустить пулю ему в лоб, вышибив мозги. Хотелось смотреть, как он падает, медленно умирая, как кровь растекается вокруг его головы.

– Сейчас это неважно! – произнес Тайлер, он уложил ослабшую Габби на заднее сидение, где она сразу же свернулась калачиком, прижав ноги к груди и крупно задрожала.

– Что блядь?! Неважно?! – Тео с кулаками набросился на Тайлера. Мальчик был довольно тощим, и его удары не причиняли никакой боли, заставили Тайлера лишь слегка поморщиться. Он скрутил Тео, повалил его землю.

– Успокойся сейчас же! – резко, сквозь зубы сказал Тайлер, – Я пообещал вашему отцу, что спасу тебя и твою сестру, и я сдержу обещание. А теперь быстро в машину!

Тео плохо помнил, что было дальше. Кажется, Габби, положив голову ему на колени, продолжала плакать и дрожать. Тайлер снова что-то говорил, но мальчик, полностью оглушенный, не понимающий, что же ему делать дальше, даже не пытался его слушать. Он повернул голову, сквозь пелену дождя и слабо горящих фонарей смотрел, как постепенно, по мере отъезда автомобиля, уменьшался их родной дом, в окнах которого приветливо продолжал гореть свет.

Была в этом какая-то злая ирония. Словно через пару часов они вернутся обратно. И отец, живой и здоровый, в своем любимом коричневом свитере, подаренным ему мамой, улыбаясь, выйдет их встретить: взъерошит Тео волосы, поцелует Габби в щеку, а затем, взяв их за руки, как тогда, когда они были совсем еще маленькими, поведет обратно, назад к беззаботному невинному детству, к счастливым моментам, которые им довелось испытать, и которые, буквально в одно мгновение, навсегда у них были отняты.

«Назад дороги нет!»

Глава 2

Весна 1964

Поезд прибыл на платформу вокзала Сент-Кросс. Невысокий сутулый проводник, с закрученными кверху усами, открыл дверь вагона, выпуская на перрон уставшую от долгой поездки толпу. Повсюду забегали носильщики, которые катили багаж пассажиров.

Одна из прибывших, уже немолодая тучная дама, откинула с лица вуаль и громко заголосила, призывая своего мужа проконтролировать, чтобы носильщик ненароком не потерял их многочисленные пожитки.

Ричард с легким раздражением наблюдал за этой женщиной. Отчасти она напомнила ему его мать. Такая же громкая и требовательная, заставлявшая всех вокруг слушать только ее, и выполнять все установленные правила. Ее бедный муж устало протер платочком свою залысину и, тяжело вздохнув, направился к носильщику. Женщина же принялась поглаживать толстыми пальцами, каждое из которых было украшено массивным кольцом, по холке своего маленького пса:

– Ну ка, поцелуй мамочку, мистер Пинки.

Собака тявкнула и принялась облизывать ее круглое лицо, слегка вспотевшее от непривычной для начала марта духоты. Ричард поморщился, подавляя, внезапно возникший приступ тошноты. Эта женщина вызывала у него отторжение: ее короткая, практически отсутствующая шея была увешена жемчугами, большой слой косметики никак не скрывал вспотевшее дряблое лицо, а зычный голос заставлял всё съеживаться внутри.