Назло папе куплю маму

И вот я уже стояла в коридоре Академии. Так никто и не узнал, что для меня это был настоящий подвиг!

Я шла по коридорам, где то и дело попадались студенты. Нужно как–то поправить халат, а то его приходилось держать рукой. Внутренняя завязочка совсем развязалась.

Осмотревшись, и видя, как мелькают в коридоре преподаватели и студенты – опаздывающие на занятия, я увидела пустую аудиторию. Дверь в нее была приоткрыта. Отлично!

Я вошла в нее, видя пустые столы и какие–то символы на доске.

Так, одну минутку! Сейчас я сориентируюсь. Прислушиваясь к шагам в коридоре, я развязала завязки, завязала внутреннюю и запахнула халат, поправляя его со всех сторон.

– Кхе–кхе, – послышался голос неподалеку. Я обернулась, видя, как на меня смотрят изумленно – заинтересованные зеленые глаза ректора. В классе по одному стали появляться ученики.

– К–к–как вы уже поняли, – сдавленным голосом произнес покрасневший ректор. – Темой нашего урока было… эм… заклинание невидимости… Да… Поэтому сделаем вид, что никто, ничего не видел!

То, что я показала на пару мгновений, видел только ректор. Дети, к счастью, повзрослеть не успели, поскольку я стояла к ним почти спиной.

– До свидания, – ответила я уставшим голосом, и поплелась по коридору. Уши полыхали от стыда, а мне ужасно хотелось выбраться из этой Академии.

Стоило мне выйти, как я увидела нашего дракона и карету.

– Садись, – пробурчал Сморчок, когда я открывала двери. – Не, вы так ловко уделали тролля. Я даже проникся к вам уважением!

– А бурчать перестанешь? – спросила я, понимая, что в каждой семье должен быть бурчащий гоблин.

– Нет! Мы, гоблины, всегда ворчим! Даже когда рождаемся, орем, что нас не так держат, не туда кладут и мамина грудь невкусная! – не без гордости заметил Сморчок.

Дракон взял небольшой разбег, а я устало стекла по сидению. Халат показал мои несчастные ноги, на которых не было живого места. Синяки, ссадины и счесанная коленка вдруг начали так люто болеть, что я похныкала.

Карета шла на снижение, а я предвкушала ужин, ванну и спать.

«Так, мужу ни слова! А не то он вспыльчивый. Восемь лет с конфискацией имущества. А мне придется учить уроки с ребенком самой!», – подумала я. От последней мысли я содрогнулась намного сильнее!

– Так, улыбочку! – пробно улыбнулась я. И тут же помрачнела. – И срочно в ванную!

Стоило карете удариться об землю, как дверь резко распахнулась, а я увидела разъяренного вампира. Я встала и стала выходить, осторожно пряча ссадины на коленки под длинным халатом. Все пошло не по плану.

– Вы сошли с ума! – послышался разъяренный крик. – Нет, я все понимаю, но в одиночку сражаться с троллем! Вы хоть понимаете, что могли погибнуть!

– Ну, съездила… Ничего страшного ведь не случилось! – с милой улыбочкой пролепетала я, опираясь на его руку. – Так, ерунда. Ложная тревога! Академия разберется. Правда, нам придется купить нового тролля, но это не восстанавливать всю Академию! Согласитесь, это намного лучше! Так что я все разрулила!

– Сражаться с троллем в одиночку! – обрушился на меня весь гнев, когда меня вытащили из кареты. – Чем вы думали, мадам! Вы же даже колдовать не умеете!

– Ну я… воспользовалась вашим кольцом, – заметила я, чувствуя, что мне как–то нехорошо. Усталость и нервы давали о себе знать.

– А если бы он убил вас?! Что тогда?! – орали на меня, а я терпеливо выслушивала, глядя на растрепанного красавца, стоящего передо мной. – Я уже собирался сорвать медальон и явиться в Академию, но потом подумал, что если убьют вас, меня точно посадят лет на двести!

– За что? – спросила я, немного туго соображая. – Вам вроде бы восемь светило…

Рафаэль держал руки за спиной, склонившись ко мне с высоты своего роста, и смотрел глаза в глаза. Еще немного, и наши носы соприкоснуться! Его растрепанные волосы и тяжелое дыхание выдавали едва сдерживаемый гнев!

– За нарушение домашнего ареста, за то, что содрал медальон и воспользовался магией! За убийство ректора и всего преподавательского состава! – прошипели мне в лицо, резко отстранившись. – Что вы скажете, в свое оправдание? Почему не могли ответить! Карета вернулась без вас! Что я должен думать!

Рафаэль наседал на меня, как коршун. Его красивые брови хмурились, а я почувствовала, что мне нехорошо.

– Я очень устала…, – негромко выдохнула я, шагнув к нему и вцепившись в его халат.

Брови, которые хмурились, тут же стали подниматься. Суженный, наполненный яростью взгляд медленно изменялся. Сейчас лицо было скорее встревоженное, чем грозное. Это был уже не разъяренный хищник, а прекрасный принц, который бережно, словно фарфоровую статуэтку придерживал меня, чтобы я не стекла вниз от усталости.

Меня молча, без каких–то слов и прелюдий, взяли на руки.

– Спасибо, – прошептала я, положив голову ему на плечо.

– Мадам, прошу прощения за мое поведение. Я решил убить вас потом, – послышался спокойный голос, а на меня покосились вишневые глаза. – Когда вы отдохнете, поедите. Вы скажете, когда можно вас убить.

– Хорошо, – с улыбкой согласилась я, чувствуя, как меня окутывает запах фиалки. – Вы можете подать заявление на мое убийство заранее? Описать способ, что вам для этого понадобится и так далее… Мы согласуем точное время моего убийства.

– Вам в одном экземпляре? Или в двух? – спросил вампир, внося меня на руках в нашу «урочную» комнату.

– В двух, – улыбнулась я, чувствуя, как меня бережно опускают в кресло. – Черными чернилами. Это обязательно.

– То есть, синими нельзя? – я уже чувствовала согревающую улыбку в голосе.

– Нет, синими ни в коем случае нельзя, – возразила я с легкой улыбкой. – Только черными. Число слева, подпись справа.

– Ах, а отступы от краев? – спросил Рафаэль, пока я прятала ноги под халатом. Он принюхивался.

– По три сантиметра сверху, три снизу, три сантиметра слева и сантиметр справа, – улыбалась я.

– Мадам, можно вас спросить, – заметил вампир, глядя на меня. – А вы где работали?

– В паспортном столе, – скромно ответила я, внимательно следя за вампиром. – Поверьте, я страшный человек, у которого нет ни чувства жалости, ни совести, но есть обеденный перерыв.

Внезапно Рафаэль принюхался и странно посмотрел на меня. Его глаза вспыхнули едва заметным красноватым светом.

– Ты мне что–то не договариваешь, – послышался шепот.