Назовите как хотите

— Некие мистер Кантабуле, мистер и миссис Ниббетт и наш общий друг Эдгар Деларм. И это еще не всё. Ты где остановилась?

— В мотеле при пабе — а что, я могу позволить что-то получше?

— А здесь естьчто-то получше?

— В том-то и дело. Кстати, паб симпатичный — «Серп и мотыга». А где поселятся они?

— Понятия не имею. Мне бы не хотелось, чтобы они знали, что ты живешь в пабе.

— Дай им номер моего сотового. Постараюсь не распространяться.

— Они могут попросить еще и адрес.

— Пусть пишут в дом викария Св. Агаты, для передачи мне.

— Звучит более убедительно. А тамты поселиться не можешь?

— Только если останусь на улице и без гроша в кармане. Американцы могут поселиться в «Копторне» или «Моут-Хаусе», в Плимуте.

— Так то побережье, милая. А нам нужно, чтобы они жили в глуши.

— Это единственные четырехзвездочные отели в радиусе ста миль. Есть еще маленькие гостиницы сети «Кантри-Хаус», но тоже не очень близко.

— Почему это ваша Англия — такая дыра?

— Да уж, гостиницы — наше слабое место.

— Милая, не надо так все усложнять.

— Не называй меня «милой».

Точно в назначенное время прибыли Линкольн Дин и его приятель Максвелл Хоумфорт. Ровно на полчаса раньше их появились мистер и миссис Уолтер Ниббетт — небольшого росточка муж и жена; Стречи смутно помнила эту чету из Нантуке по первым дням знакомства с Клайвом. В качестве нейтрального «места встречи» ею было выбрано Баклендское аббатство — впечатляюще красивая местная достопримечательность (собственность Национального треста по охране исторических памятников) неподалеку от поместья Эском — в отличие от последнего, добираться туда было не особенно удобно — зато оно значилось на всех картах. Опять же в отличие от последнего. Ко времени прибытия Линкольна и Максвелла чета Ниббетт уже вполне освоилась в Бакленде. Эта очаровательная чудаковатая парочка относилась к поездке как к забавному приключению, и с восторгом восприняла предложение осмотреть средневековую деревушку, пусть даже с полудюжиной других клиентов, зато в кондиционированном автобусе. Линкольн и Максвелл выглядели экипированными, что называется, до зубов, точно бейсбольная команда на выезде.

— Ну что, еще что-нибудь? — непрестанно спрашивал остальных Уолтер Ниббетт, а его благоверная тем временем отвела Линкольна и Максвелла Хоумфорта в сторону и принялась убеждать, что не имеет абсолютно ничего против гомосексуалистов, ибо перед Господом все равны. Также она сочла, что Линкольну очень идет лысина.

К счастью, Ниббетты взяли напрокат огромный восьмиместный полноприводный микроавтобус «тойота» с холодильником — и вызвались вести машину по очереди. Очарованные красотами аббатства, они принялись уговаривать Линкольна и Макси (как окрестила его миссис Ниббетт) прокатиться и осмотреть его. Линкольн согласился, но Максвелл пробормотал, что это, скорее всего, уловка, чтобы задержать их. Он нашел Англию холодной, сырой и перенаселенной.

— А говорили, что это крошечный остров, — ворчал он. — И чего ради мы перлись сюда целых шесть часов?

Линкольн пожал плечами:

— Это я виноват. Думал, по пути заедем в Эском, но не нашел его. Эй! — Он обернулся к Стречи. — Держу пари, что уж вы-тознаете его как свои пять пальцев.

— Мистер Кантабуле вот-вот появится. Почему бы нам не выпить кофе?

Максвелл заявил, что наслышан об английском кофе и прекрасно обойдется без него.

Стречи спросила:

— Вы когда-нибудь бывали в старинном английском замке?

Подскочила миссис Ниббетт:

— Ну да, это самое — Баклендское аббатство — это ведь замок? Там жили настоящие лорды. Мы с Уолтером уже там были. Макси, вы непременно должны посмотреть, как они живут.

— Вы там были? — нахмурился Максвелл. — То есть вы платили за вход?

— О, не так дорого.

— Надо думать, — отрезал Максвелл. — Но лично яехал сюда не для того, чтобы смотреть на каких-то придурков в национальных костюмах.

Линкольн заколебался:

— То есть там живут настоящие аристократы? И их можно увидеть?

— Я их уже видела, — гордо объявила миссис Ниббетт. — У них такой славный магазинчик.

— Магазинчик, как же, — передразнил Максвелл.

— Ну да, — Уолтер потряс пластиковым пакетом, — там продаются настоящие ценности. Полагаю, что это древности, хотя они чистенькие и упакованы в коробки. Вот, смотрите. — Он выудил из пакета кубок с эмблемой Национального треста. — Тут даже гравировка есть — наверное, герб.

Максвелл презрительно засопел, но Линкольн заинтересованно подался вперед.

— И правда, герб. Интересно, старинный?

— А я купила мыло, — вмешалась миссис Ниббетт.

— Гербовый кубок для вина, — выдохнул Линкольн. — Я тоже заведу себе такие.

Уолтер продолжал:

— А вот и английскоевино. Верите — у них оно тоже было!

Линкольн ушам своим не поверил:

— Английское, говорите? Я заинтригован. Уж его-то,милые мои, я должен попробовать.

Мистер Кантабуле не успел к вечернему чаю Национального треста — точнее, егоне успели. Он прибыл в Бакленд, когда остальные уже доедали знаменитый девонширский варенец. (Линкольн, воспользовавшись тем, что ему не надо было садиться за руль, попробовал-таки английского вина.) При обычных обстоятельствах для вновь прибывшего непременно бы нашлась чашечка «Твайнингз» и кусочек рулета с финиками и грецкими орехами, но против него были два весьма веских аргумента: во-первых, он был потенциальным конкурентом, а во-вторых, опаздывать к чаю недостойно истинного английскогоджентльмена. Посреди чаепития вошла ошеломленная сотрудница Треста — тощая дама лет пятидесяти, позвонила в медный колокольчик (который, кстати, вы можете найти в сувенирной лавке за девятнадцать фунтов девяносто пять шиллингов) — и запинающимся голосом спросила: «Кто здесь мистер и миссис Стречи?»

Появление Кантабуле обстановки отнюдь не разрядило. Он оказался худощавым мужчиной сорока двух лет, специалистом по оптовым закупкам; одет вновь прибывший был в подчеркнуто молодежном стиле; у него были темные, редеющие на макушке волосы и пронзительный взгляд. Профессиональный байер. Секунд двадцать он расспрашивал Линкольна и Максвелла, Ниббеттов попросту не заметил, и весь остаток чаепития пялился на Стречи. Линкольн попытался разговорить его, принявшись рассуждать о перспективах винного бизнеса, но у него ничего не вышло. Когда вся компания двинулась к «тойоте», Кантабуле направился прямиком к переднему сиденью — месту миссис Ниббетт — и уселся, рассматривая остальных с таким видом, будто это ониопоздали. Максвелл тут же заявил, что он занял место Стречи, а так как она указывает дорогу, ему придется пересесть. Состоялся небольшой поединок, где противники пытались задавить друг друга силой воли. Выиграл Максвелл. А когда Стречи уступила место миссис Ниббетт, заявив, что прекрасно сможет показывать дорогу и с сиденья у окна, улыбка Максвелла стала еще шире. Когда усаживались остальные, они с Линкольном зашли, что называется, с флангов и уселись по обе стороны от Кантабуле, в результате чего тот оказался втиснутым между калифорнийцами. Глаза Максвелла довольно блеснули. Стречи преспокойно устроилась одна на заднем ряду.

«Тойота» катила по долам Девоншира. Заметив обшарпанный каменный фермерский дом, по-видимому старинный, Стречи заметила:

— Древнее любого дома в Америке.

Потом она принялась показывать церкви. При этом Стречи не преминула сообщить, что Св. Агата, Св. Винифрид и Св. Бид — приходские церкви эскомского поместья, позволив слушателям толковать это сообщение как угодно вольно. Кантабуле все тщательно записывал — точно опись делал; при каждой возможности Максвелл не упускал случая толкнуть его локтем.