Называй меня Богом

По звукам жадным и нестерпимым улавливаю вожделение моего мужчины. Воздух становится душным и сухим, на что мое тело откликается новым выбросом порции воздуха, от чего он отвечает еще большим повышением температуры. И это длится бесконечно, пока он пытает мою плоть, медленно продвигаясь по груди, лаская ее взглядом и кистью, обрисовывая спелые возвышения, и набухшие соски. Разве ты не видишь, как откровенны они в своем желании?

И вот уже плоскость живота – место средоточения его внимания. Тело извивается от происходящего и предвкушает то, что произойдет. Ведь целью будут мои сочащиеся губки. И там я желаю его внимания более всего. Но мой господин решает изощриться еще сильнее. Неужто тебе нравится мучить не только меня, но и себя?

Капризно всхлипываю, приподнимая бедра, пока он щекочет мне ножки, избавляя каждую от сетки чулок мановением мысли, медленно продвигаясь от связанных щиколоток вверх к коленям, и далее. Жажду ощутить его руки на коже, властелин смотрит пристально мне в глаза, и сколько огня в этом взгляде.

Перо исчезает. Чувствую его дыхание на внутренней стороне бедер, и в наслаждении закрываю глаза. Потому для меня становится полной неожиданностью, когда что-то горячее и жидкое касается оголенных бедер и живота. Дергаю путы, с удивлением обнаруживая, что я нагая, а мой господин покрывает меня жидким шоколадом. Пьянящий запах разливается вокруг, владыка рисует сперва не касаясь, лишь наблюдая мою реакцию, глубокое дыхание моей груди, плененной текучим слоем шоколада.

И, наконец, вырывая мои первые стоны - вкушает мою сладкую кожу губами, слизывая шоколад, посасывая холмики, соски, переходя на скулы, губы. Дарит мне сладостный поцелуй. Я еще с большей силой дергаю путы в порыве обнять, объять и запустить пальцы в его пламенные локоны.

Боже, ну почему ты так жесток…

Вновь поклоняется моему телу, смакуя сладость шоколада и солоноватый вкус кожи, медленно направляясь к преддверию лона. И звуки божественных действий, и его удовольствия, парят в воздухе еще более сладкие, чем запах шоколада. Он медлит, заставляя меня нетерпеливо извиваться. И когда я уже готова сдаться, молить, кричать его имя, мой повелитель проникает пальцами в набухшую плоть, поглаживая и дразня, урча от обилия моих соков, вдыхает запах, и припадает губами.

Сегодня главный – я.

А дальше – словно сон. Взгляну, и взгляд мой отразит, как сильно я, влекомая игрою, готовая на все, с тобою… Необратимым воздухом горю в огне твоем. И пытка быть в твоих руках – желанней, чем когда мечтала, но ты еще желаннее, дыхание мое. Как я могу стерпеть все муки, в надежде, не сгореть дотла, не умереть от счастья, для тебя? К такому чувству не готовила меня мечта. Как не истлеть в объятьях солнца?..

Потягиваюсь, разминая напряженные мышцы. "Распутник" умеет восстанавливать силы, я это знаю наверняка, ведь буйство нашей страсти измотало, но пару мгновений тишины, объятий и лишь теплой влажности в воздухе - и вот я вновь воображаю себе акты близости с его божественным телом, какие еще ждут нас обоих.

Ощущаю себя только что проснувшимся ненасытным медведем, у которого однако была превосходная спячка.

При воспоминании о его руках на моей вечно тоскующей по нему коже, потираю ее, чуть раздраженную обилием чувств. Пальцы липнут, обозначая последствия божественных утех.

– Я вся липкая, - заявляю своему любовнику, не осуждая, но требуя. – Может, ты сделаешь с этим хоть что-то?
– Например, проведешь своими пальцами, выжигая на мне остатки шоколада, и вновь разжигая буйство ураганов внутри.

Он смеется, прекрасно понимая, что я хочу, дразня меня бездействием, поучая, как маленького ребенка. Напыщенный всезнайка!

– В Распутнике не работает магия смертных, а магия богов сильно приглушена.

Подавляю в себе совершенно детский порыв взять подушку и набросить на него с обретенным оружием. Лишь бурчу с улыбкой, не в силах сдержать радостного предвкушения.

– У меня не такая бурная фантазия. Я всего лишь про душ подумала.

Бога уговаривать не надо, одним резким движением он вскидывает меня, тесно прижимая к себе. Обвиваю его ногами и руками, питаясь его страстностью, запуская пальцы в любимые пряди, слегка потираясь бедрами о мужской пах.

Наши действия в преддверии слажены, как у единого механизма. Бог зажигает свет, полизывая мою шею, лаская мои бедра ладонями. Извиваюсь, сидя на нем, раскрываю двери душа, тот уже льется с потолка обильным потоком, горячий, влажный, как и я в пламенных объятьях.

И вот уже мои руки над моей головой, прижаты к стеклянной стене, он массирует пальцем мое лоно, дыша моим воздухом, любя меня поцелуем, и вода испаряется вокруг, как делает каждый раз, когда Огонь во власти страсти.

Вздох...

Он наполняет меня одним резким толчком, заставляя выгибаться навстречу его движениям.

Выдох...

Мои соски трутся о его торс, создавая легкий узор на коже, который, как чернила, размывается от потоков скользящих капель воды, и вновь расцветает от новых касаний.

Вздох...

Я не могу обнять любимого, он удерживает мои руки одной своей. В отчаянии царапаю стекло над своей головой.

Выдох...

Он кусает мои ключицы, постепенно наращивая темп, запуская руку меж моих ног.

Боже...

Наши крики мерно наполняют ограниченное пространство душевой, и воздух вибрирует.

Боже...

Вода заливает мой рот, и я отчаянно кусаю пламенного за ухо, то ли требуя, то и протестуя.

Боже...

Мне сложно совладать с эмоциями, мне сложно закрыть глаза. Я в этот момент похожа на большую реку, готовую стать водопадом в любую минуту. Разлететься на мельчайшие капли, взбиться в пенные пузыри, и быть поглощенной своими же эмоциями. Мне кажется, что я вижу свет своих радужек, словно стало ярче вокруг моих зрачков, и воде не удается добраться до глаз, она испаряется раньше, чем достигает наших тел.