НЧЧК. Дело Рыжих

Устав со мной спорить, он просто сгреб меня вместе с ноутбуком и практически силой поволок к выходу. Пальто мое, впрочем, с вешалки снять не забыл и даже умудрился меня в него запихнуть. Чудом, не иначе. По дороге я все еще пыталась вяло отбрыкиваться, но в натопленной машине как-то сразу сникла, уже без стеснения и смущения привалилась к теплому боку шефа и уплыла окончательно…

* * *

Нолвэндэ отключилась в тот же миг, как только села в машину

"Бедная моя девочка, ты совсем без сил, - думал Эрин, заботливо прижав к себе спящую напарницу.
– Надеюсь, ты простишь меня. Не могу я иначе, не могу и все! Себя загнал - ладно, привык уже, но и тебя замучил. А может, я просто окончательно спятил от работы… и любви к тебе?"

Эринрандиру пришлось долго тормошить девушку, чтобы разбудить в конце пути, и даже поднимаясь по лестнице и открывая дверь, она оставалась наполовину спящей.

Глава 14.

Не запрещено до посинения убеждать себя в непогрешимости и без конца повторять: "Ты сделал все, что мог", но утихомирить голос совести не получается. Если бы сделал абсолютно все, то получилось бы. Такая вот незатейливая правда жизни получается. Едреные пассатижи!

Стоило Эрину увидеть в вестибюле управления адвоката Сидоровой, как он почти все понял. Вселенская печаль плескалась на дне водянисто-голубых глаз сирена [17] , а унылое выражение лица никак не гармонировало с дорогущим костюмом от "Туора". Вообще-то, клиентам Перла Барракудаса можно заранее посочувствовать. Депрессия и меланхолия, которые свойственны всем его сородичам, как женского, так и мужского пола, из адвоката просто сочились. Эрину всегда казалось, что после часовой беседы с Перлом любой преступник должен испытать желание поскорее признаться во всех своих прегрешениях против законности, чтобы не погрузиться окончательно в пучины тоски и безнадежности. Жизнь печальна, мир наш - юдоль скорбей, солнце сначала взорвется, а потом погаснет, и вообще, вселенную ждет тепловая смерть. Какой смысл трепыхаться, если все равно всем… гм… абзац? Ну, или капец. Кому как больше нравится.

17

Сирен - мужчина наядской национальности

Так надо учесть, что Барракудас был мужчиной и среди своих считался неисправимым оптимистом. А про наяд лучше промолчать. Даже дровские сердцееды обходили слезоточивых дев сторонкой. Выдержать поминальную тризну по безвременно утраченной невинности нормальный мужчина не способен.

Первое что услышал Эрин, приблизившись к тоскующему в кресле сирену, было:

–  Все очень плохо, ап-Телемнар.

У Барракудаса всегда и все не слава Эру. Помнится, он на собственной свадьбе белугой рыдал на пару с невестой, когда им обоим в голову пришла мысль, что прожив вместе всю жизнь, они не умрут в один день и час. Надо полагать, четвертый по счету брак жениха располагал к подобным выводам.

–  Что случилось?

Вьющаяся прядь смоляных кудрей трагически пала на высокое смуглое чело, адвокат скорбно закатил очи и чуть слышно простонал, не в силах вынести свинцовости бытия:

–  Эрин, я подал судье ходатайство об освобождении Марии Сидоровой из под ареста. Гримуар со всеми отягчающими тянет максимум на пять лет условно, и по закону Индульгенцию нет необходимости содержать под стражей.

Эльф грязно выругался, заставив Перла наморщить тонкий породистый нос.

–  Эта мерзавка достойна самого сурового наказания, друг мой, - вздохнул сирен.
– Но мы живем в правовом государстве, и Закон у нас превыше всего, - глаза его наполнились слезами.

–  Я помню, - огрызнулся энчечекист резко посмурневший почище собеседника.
– Пусть на волю выйдут десять виновных, но нельзя допустить, чтобы невинный оказался за решеткой. Но, Перл, мы все знаем - она виновата. Её ре-портировать надо.

–  Да, согласен. Но закон пока на стороне Сидоровой. Говорят, у вас там есть свидетельница…

–  Перл, до суда еще далеко, со свидетелем может случиться все, что угодно, а Мэйна при первом удобном случае сбежит из города.

–  Если обвинения подтвердятся, то иномирянку всегда можно найти, - заявил Барракудас.

–  А если не найдем? А если она успеет сделать новый гримуар и прорвать Барьеры?
– в сердцах бросил эльф.

–  Ох! Я не перенесу! Это слишком ужасно, - взрыдал Перл, роняя жемчужные слезы в траурно-черный платок, отороченный розовым кружевом.

–  Заткни фонтан!

У энчечекиста и так на душе кошки скребли, а тут еще требуется выдержать девятый вал рыданий того, кому все обязаны неприятностями. Сирен прорыдает еще три часа над тяжкой долей блюстителей закона, но ходатайство забирать не пойдет ни за какие котлетки (рыбные).

Однако же, чему быть, того не миновать. Неприятности и не думали заканчиваться. Напротив, они очень скоро обрели черты катастрофы. Полной катастрофы!

Исчезла С.Волочная. Прямо из неприступной омега-камеры. И вовсе не в неизвестном направлении.

* * *

–  Как исчезла?
– наседала я на дошедшего до высшей стадии вежливости товарища ап-Халдамира.
– Как такое могло случиться? Это же омега-камера! Или - я что-то не так поняла?

Пока Эрин совершал последний и, похоже, уже безнадежный обход кабинетов и лабораторий, я отправилась выяснять обстоятельства пропажи нашего единственного свидетеля. Честно скажу, известие о ведьме, испарившейся из самого защищенного от любых неожиданностей помещения в НЧЧК, звенело у меня в ушах погребальным колоколом. Вот теперь точно все. Кирдык [18] нашему обвинению и нам заодно.

18

Кирдык - внезапная глобальная катастрофа, конец света (гобл.)

–  Нет, моя дорогая, Вы все поняли верно, - с бесконечным терпением разъяснял ситуацию непроницаемый Леготар.
– С.Волочная действительно исчезла. К несчастью, безвозвратно. Это случается с иномирянами, крайне редко, но случается. Впрочем, пойдемте взглянем на запись камер слежения. Вы тогда и сами все поймете.

–  Пойдемте, - вздохнула я.

Камеры запечатлели все. Облокотившись на укоризненно-аккуратный стол дежурного (укоризненно, потому что за мной такой параноидальной склонности к раскладыванию всего по полочкам отродясь не водилось; вот и добавился еще один комплекс к тому букету, которым я и без того уже обладала), я со смешанными чувствами наблюдала, как гражданка С.Волочная, она же О.Б.Могильная, исчезает во внезапно открывшемся портале. Зрелище было неприглядное. Несчастную ведьму крутило и крючило, мотало от стены к стене, а её силуэт в тюремной робе постепенно истончался и вытягивался. Клубящаяся воронка портала затягивала сьючку медленно, можно сказать, по частям. Сперва ведьма вытянулась раз эдак в пять от своего прежнего роста, затем в телепорте скрылись ее ноги. Некоторое время Могильная еще сопротивлялась силе магического притяжения, но вот с мерзким хлюпающим звуком она пропала в провале целиком. Словно детская игрушка-прыгунок на резинке. Оттягиваешь резинку - а потом отпускаешь…

Меня передернуло.

–  Вот так, леди Анарилотиони, - Леготар сочувственно вздохнул и выключил монитор.
– В общем-то, вполне закономерный конец "карьеры" госпожи Сольги Волочной. Мы так и не узнаем, то ли ее родной мир притянул ее обратно, то ли наш… выплюнул. Прошу прощения за это зрелище, миледи.

–  То есть, с попадальцами это случается?
– уточнила я, в основном, чтоб отвлечься.

–  Да, такие случаи известны. Иногда пришельцы настолько… хм… отвратительны нашему миру и настолько близки собственному, что их родная… среда притягивает их обратно.

–  Отчего же тогда не утянет Мэйну?
– я недоверчиво поморщилась.
– Что-то здесь не сходится, товарищ ап-Халдамир. Лично мне Индульгенция кажется более мерзкой, нежели эта несчастная.

–  Миледи, Вы просто не успели ознакомиться со всеми деяниями госпожи Волочной. Поверьте, она мало чем отличалась от госпожи Сидоровой. Просто ей не так повезло. Кроме того, вполне возможно, что госпожа Волочная вовсе не вернулась домой, сменив стезю ведьмы на свою прежнюю профессию, а отправилась скитаться по мирам дальше, словно… цветок… в стремнине.