Не бойся глубины

Мой долг – предупредить Вас, что Вы рассчитывали на одно, а получите совсем другое, как часто происходит с людьми недалекими и невежественными, не дающими себе труда разобраться, с чем они имеют дело. Вы еще молоды и безрассудны, полны материалистических воззрений, которые мешают видеть то, что скрыто от несведущего взгляда. Вы попали в ловушку либо собственной глупости, либо жадности. И то и другое равно недостойно и непривлекательно в таком мужчине, как Вы. Одумайтесь! Еще не поздно все изменить.

Сделав разумный шаг, Вы избежите многих несчастий, которые грозят не только Вам, но и Вашим близким, Вашей возлюбленной или супруге, Вашим будущим детям и даже внукам. Погоня за сиюминутной выгодой может обернуться для Вас крушением и трагическим финалом. Вспомните, как неожиданно оборвалась жизнь Вашего дедушки Платона Ивановича, который мог бы долго еще наслаждаться ее прекрасными дарами. Он не внял голосу разума… Безумец! Он стал жертвой своей самоуверенности. Он пренебрег грозящей ему опасностью. И где он теперь?

Давно ли Вы отпевали его? Увы! Никакие деньги не смогут отвратить возмездие. Никакие богатства не в состоянии вернуть мертвому его жизнь. Подумайте… У Вас еще есть время».

Подписи под посланием не было. Юрий напрасно вертел письмо, надеясь зацепиться за какую-либо деталь, которая пролила бы свет на автора. Странный слог, необычное содержание… Угроза? Но от кого? О чем вообще идет речь? Что за обвинения? Салаховы никогда чужого не присваивали, все заработали своим трудом и своей головой. Так говорил покойный дед, и Юрий верил ему.

Платон Иванович начинал с кооперативов по закупке сельхозпродукции, и все нажитое им было исключительно плодом его собственных усилий. Свой бизнес он развивал медленно, но основательно, с большим заделом. Трудяга, истинно русский промышленник, как его прадеды, владевшие до революции фабриками и заводами, угольными шахтами и золотыми приисками. Дед был прижимист, но честен до мозга костей.

Обвинения, высказанные в письме, сбили Юрия с толку. Не мог Платон Иванович присвоить себе…

«А что, собственно, присвоил дед? – гадал молодой Салахов. – Деньги, имущество, – что?»

Он целый день ходил под впечатлением этого письма, хотел показать отцу. Но передумал. Арсений Платонович безразлично относился ко всему, кроме физики. Какой из него советчик? Маму Юрий решил не волновать по пустякам.

Он спрятал письмо в домашний сейф и забыл о нем. У него намечалось несколько крупных контрактов с зарубежными партнерами; шел ремонт здания в центре города, купленного под магазин; велись переговоры о закупке пакета акций перспективной сырьевой компании, – словом, дела поглотили его целиком.

Однажды, возвращаясь под утро из ночного клуба, Юрий невольно бросил взгляд на почтовый ящик.

– Посмотри, что там, – велел он охраннику, давая ключи.

Тот вытащил кучу рекламных проспектов.

– Выбрось, будь любезен.

– Здесь письмо, Юрий Арсеньевич, – сказал молодой человек, протягивая ему конверт.

Захлопнув дверь квартиры, на ходу раздеваясь, Юрий распечатал конверт. Знакомый летящий почерк сообщал ему, что это второе предупреждение.

«Сходите в церковь, господин Салахов, облегчите душу от грехов тяжких, – писал незнакомый автор. – Исповедь принесет Вам утешение, в котором Вы нуждаетесь. Ибо нет на свете более жестокого палача, чем нечистая совесть!»

– Что за бред! – возмутился Юрий, комкая письмо и бросая его на стол.

Все это невольно пронеслось в его голове по дороге в банк и обратно. Воспоминания и размышления увлекли его, и он чудом не врезался на своем «мерсе» в ворота. Черт! Так и до аварии недалеко…

Глава 11

– Какое у тебя варенье вкусное получается! – восхищалась Изабелла, набирая в блюдечко абрикосы с грецкими орехами внутри. – Как ты умудряешься вытаскивать из них косточки и не помять? Я попробовала, у меня одни лохмотья остались.

– Не знаю, – улыбнулась Динара. – Бери еще, раз нравится. Чаю подогреть?

Она встала, чтобы включить чайник, и мельком взглянула в окно. За деревьями, покрытыми снегом, стоял незнакомый мужчина в темном пальто и шляпе.

– Ой, смотри, Иза! Твой ухажер!

– Где?

Гостья привстала, выглядывая из-за занавески на улицу.

– Это не он, – разочарованно протянула она. – Не похож. Зачем ему торчать во дворе? Это твой, наверное.

– У меня поклонников нет, – вздохнула Динара, поправляя цыганские серьги из червонного золота. – Одни клиенты.

– Клиент бы не стал прятаться. Значит, кавалер. И не отнекивайся, Диночка!

– Нет у меня нынче кавалеров, Иза, – возразила та. – Был один, да и тот вышел. Скатертью дорога!

Она снова посмотрела в окно. Мужчина все стоял между деревьев. Казалось, он ведет наблюдение. Неужели ограбить собирается? Значит, та посетительница, Лариса, была наводчицей. Все высмотрела и своим дружкам доложила.

– Ты, Дина, решетки на окна поставь, – посоветовала Буланина. – Как я. У нас первый этаж все-таки.

Разговор о решетках перебили пронзительные звуки тромбона за стеной. Егор Фаворин, видимо, занимался с учеником.

– Боже! Как ты терпишь? – закатила глаза блондинка. – Фаворин не дает покоя ни днем, ни ночью. Жуткий тип. Как он меня ненавидит! Страшно в подъезде с ним встречаться. Того и гляди набросится душить. Псих ненормальный.

– По-моему, ты преувеличиваешь, – засмеялась Динара. – Не такой уж он злодей. Обыкновенный зануда.

Изабелла махнула рукой. Действительно, музыкантишка не стоит того, чтобы уделять ему столько внимания. И она принялась рассказывать Динаре о своих сердечных делах.

У пышной, полногрудой Буланиной был один интерес в жизни – мужчины. Она их обожала и не могла думать о них без умиления, переходящего в необузданное, неконтролируемое вожделение. Причем началось это у нее с раннего детства. Будучи маленькой девочкой, она взбиралась на колени ко всем без исключения папиным и маминым приятелям, а также к случайным знакомым. Она не просто сидела на мужских коленях, а особым образом ерзала, вызывая у них вполне определенные ощущения. Бедные жертвы малолетней развратницы краснели, бледнели, покрывались обильным потом, но не смели и виду подать, что происходит.