Не бойся глубины

– Это лошади все едят овес, милый Виталий Андреевич! – заявила она опешившему Князеву. – А женщины требуют индивидуального подхода. Попрошу не путать одно с другим.

Князев обиделся, но не подал виду. Он решил бросить все, уйти. И не смог. Его неотвратимо тянуло к Анне. Он понял, что такое наркотик. Он осознал многое, чему раньше не придавал значения, и все больше увязал в ее мире, как неосторожная букашка в плену ядовитого цветка.

«Бедный Князев! – думала Левитина. – Но я не должна чувствовать себя виноватой. Разве не со мной пережил он лучшие минуты своей жизни? А у него могло вовсе не быть их!»

Виталий Андреевич слегка надоел ей. Он был милый, заботливый, но… пресный. Как хлеб, без которого остаешься голодным. Но к хлебу хочется чего-то еще. Солененького… или остренького.

Она ничего не обещала Князеву. Никогда. Это было одним из ее принципов в отношениях с мужчинами. Она честно рассказала ему о себе, какая она. А он не верил. Она дала ему в руки все козыри, а он проигрывал…

Анна Наумовна чуть-чуть лукавила. Джокер всегда оставался у нее! Она увлекала, но сама не увлекалась.

Юрий Салахов чем-то задел ее. Своей молодостью? Отчасти. Скорее некоторой холодностью сердца. Раздуть пожар, когда едва тлеет искра, – эта игра захватывает.

Вчера она не ждала его. Салахов явился без звонка, что было неслыханно.

– Вы себе много позволяете, Юрий, – холодно сказала она, в душе ликуя.

Первая победа была одержана.

– Простите, Анна, не мог удержаться. Вы позволите?

Она посторонилась, пропуская его в прихожую, которая тут же наполнилась запахом снега и свежих цветов.

Юрий преподнес ей букет лилий, благоухающий и нежный, как поцелуй богов. Где она слышала эту фразу? «Потом вспомню, – решила Анна. – Сейчас я играю. Не стоит отвлекаться!»

– Кто вас просил? – капризно вымолвила она, тем не менее беря букет. – Ладно уж, входите. Не выгонять же вас, в самом деле…

Она не собиралась его выгонять. Придет время и этому. Не сейчас. Рано…

Юрий, смущенный, разделся и прошел в гостиную. Запах ладана смешался с запахом лилий. Ладан… О боже! Этот запах напоминал ему о церкви, звоне колоколов и покаянии. Но прежде чем прийти на исповедь, нужно же согрешить.

Он молча протянул ей шкатулку, раскрыл. На выстланном бархатом дне лежала прелестная золотая лилия. «Брошь, – догадалась Анна. – Ай да Юра! Даром что купец. Иному аристократу сто очков даст вперед».

– Вы меня балуете, – просто, без всякого выражения чувств сказала она. – Кто вам позволил?

Салахов стоял и молча смотрел на нее, не отводя томительного взгляда.

– Что вы молчите?

– «Молчанье счел я слов уместней…» – процитировал Юрий, улыбаясь одними глазами.

Они провели чудесный вечер, полный молчания. Говорили взгляды и жесты. Но как говорили!..

Юрий вышел от госпожи Левитиной за полночь, пошатываясь, словно пьяный. Он не помнил, как спускался по лестнице, как сел в машину, как ехал по призрачному городу, как добрался до своей квартиры… Глаза Анны стояли перед ним, как звезды небес обетованных.

«Я пропал! – думал он, проваливаясь в вязкий тяжелый сон. – Это безумие…»

Анна Наумовна любовалась лилиями, которые благородно смотрелись в вазе из прозрачного стекла. Шкатулка ей тоже понравилась. Но брошь привела ее в восторг. Она едва сумела скрыть восхищение. Кто бы мог подумать? Откуда у мальчика это безупречное чувство меры, этот тонкий вкус, этот шарм? Неплохо…

Левитина знала о купеческом прошлом Салаховых. Юрий сам рассказал ей кое-что. Он позвонил Анне на работу, представился и заявил, что хочет пожертвовать денег на развитие русской национальной культуры. Дескать, меценатство всегда было в традициях предпринимателей. Мамонтов, Морозов, Третьяковы – кто не знает этих купеческих фамилий? И все благодаря кому? Художникам, артистам, музыкантам! Кто помнил бы о Надежде фон Мекк, если бы не Чайковский?! Она ему давала только деньги, а он дал ей бессмертие…

– Вы жаждете бессмертия? – рассмеялась Левитина. – Что ж, рискните!

На следующий день они встретились. Салахов действительно выделил солидную сумму на поддержание нескольких народных коллективов. Анна постоянно ловила его напряженный взгляд. Ее не покидала мысль, что меценатство – надуманная причина. Она могла поклясться, что Салахов явился в отдел культуры ради нее.

После завершения всех формальностей Юрий пригласил ее в ресторан, «отметить удачную инвестицию».

– Откуда вы меня знаете? – в упор спросила она, сидя за столиком в ожидании заказа.

– Я вас первый раз вижу, Анна Наумовна! – ответил Салахов. – Вы мне верите?

– Мужчинам верить нельзя, Юрий Арсеньевич.

– Так сделайте исключение!

По дороге домой она все еще не могла ответить себе на вопрос: что скрывает господин Салахов? И с какой целью он с ней познакомился?..

Анна примерила брошь, подаренную Юрием, и вздохнула. Зачем он тогда пришел в отдел культуры, выдумал историю с пожертвованием? Ясно, то был всего лишь предлог…

* * *

– Вы торопитесь?

Вопрос Никитского застал Людмилу врасплох. Она не привыкла к мужскому вниманию. Ее супруг никогда не провожал ее, никогда не встречал, если она где-нибудь задерживалась. Он не подавал ей пальто, не держал над ней зонтик, не открывал перед ней двери, не заботился о том, чтобы она не споткнулась в темноте или не поскользнулась на обледеневших ступеньках… Ни разу за всю их совместную жизнь он не купил по дороге домой буханку хлеба.

Авдеева медленно, с трудом начинала прозревать. Перед ней дюйм за дюймом раскрывалась та бездна равнодушия и нелюбви, в которой она прожила все эти годы. Она свыклась с этим и считала, что иначе не бывает. Ей еще повезло! Ее Володя не пьет, не курит, не дерется, работает с утра до ночи и отдает ей зарплату. Подруги, во всяком случае, завидовали Людмиле.

У инженера Авдеева было еще одно ценное качество: он не гулял на стороне. Правда, по прошествии нескольких лет супружеской жизни он охладел к жене. Что поделаешь? Привычка убивает любовь. Да и за что ее любить? Женщина она самая обыкновенная, бесталанная, даже детей не смогла родить. Поделом ей!

Придя на фирму «Альбион», Людмила стала следить за собой. Не хотелось выглядеть хуже других сотрудниц. Первым делом были куплены косметика, духи, зонтик, перчатки и сумка. Подкрасив глаза и губы, уложив волосы, она заметила, что чувствует себя по-другому. Оказывается, у нее длинные ресницы, красивые губы, гладкие щеки. Она может нравиться! Свитера плотно облегали ее стройную фигуру, юбки подчеркивали линию бедер, и ботинки на каблуках отлично смотрелись. Раньше она считала, что ей все это не идет. Наверное, из-за мужа. Он всегда критиковал ее одежду и стеснялся ходить с ней рядом. На его лице будто застыло недовольство и разочарование.