Не бойся глубины

Динара молчала. Что она могла сказать? Она не знала, как справиться с собственным страхом.

– Может быть, вам действительно продать квартиру Альшванга и переехать в другое место? – наконец предложила она. – В нашем районе жилье дорогое, тем более четырехкомнатная квартира. На эти деньги вы сможете купить что-то вполне приличное.

– Господи! Я только что закончила волокиту с продажей нашей старой квартиры. Теперь опять начинать все сначала? У меня нет сил! Нужно же хоть год… ну, полгода отдохнуть. Вы не представляете, сколько я побегала, пока нашла покупателя, пока мы все оформили!

– Понимаю вас, – посочувствовала Динара. – Но выход всегда можно найти.

– Да-да, конечно, – кивала, соглашаясь, Анна Григорьевна. – Если уж никак не получится Лизоньку успокоить, то будем продавать… Здоровье дочери для меня важнее всего. Вы хотя бы попробуйте, Динара! Может, удастся что-то сделать? Заговор какой-нибудь или талисман оберегающий дайте… Я заплачу!

– Нет у меня ни заговоров, ни талисманов от такой напасти, как с Лизой приключилась, – с сожалением ответила Динара. – Думаю, время сделает свое дело и ей станет легче. Только вы пока что глаз с нее не спускайте! Вы меня поняли?

– Поняла…

– И если произойдет что-то еще, обязательно приходите!

– Хорошо, – кивнула Анна Григорьевна. – Обязательно. Ладно, я пойду. А то Лиза там одна осталась…

Уже в прихожей она спросила:

– Вы в этом доме давно живете?

– Давно.

– И… Герман Борисович никогда не жаловался?

– На что?

– Будто у него в квартире… нечистая сила… – Выговаривая последние два слова, Анна Григорьевна так смутилась, что у нее на глазах выступили слезы.

– Герман Борисович никогда ничего такого не говорил, – ответила Динара. – Вы можете других соседей расспросить. Я уверена, что все подтвердят: Альшванг не жаловался. К нему домработница ходила… и ничего подобного не замечала. Мы бы знали. У нас здесь все как на ладони.

Анна Григорьевна, расстроенная, ушла. Динара смотрела, как та тяжело поднималась по лестнице на второй этаж, и вдруг из своей квартиры выпорхнула Изабелла в невообразимо яркой, канареечного цвета, пижаме.

– Диночка, я к тебе, – пропела она, кокетливо покачивая белокурой головкой. – Можно?

– Конечно! – обрадовалась Динара.

Анна Григорьевна испортила ей настроение мрачным рассказом, и она надеялась развлечься, болтая с подругой.

– Ой! – завопила блондинка, бросаясь мимо Динары к двери парадного. – Егор! Где вы были? Я вас целый день ищу!

– Зачем меня искать? – недовольно отозвался Фаворин. Он только что вошел с улицы, весь в снегу, уставший и сердитый. – Вы бы лучше своего Яшку поискали! А то я кошечку третий день не могу выпустить.

– Да где ж я его найду, окаянного? – всплеснула руками Изабелла. – Он у меня загулял! Уж я его звала, звала…

– Сколько вас можно просить, чтобы вы держали взаперти своего бандита полосатого?! – с отчаянием в голосе воскликнул музыкант.

– Егор… вы просто не знаете, как нужно просить женщину, – проворковала она, жеманно поводя плечами. – Зашли бы на чашечку чая, а?

Фаворин, приготовившись к скандальным воплям блондинки, опешил.

– Некогда мне, Изабелла Юрьевна, чаи гонять, – осторожно отказался он. – Я работаю с утра до ночи. Не то что вы.

– А что я? Что я? – заворковала Изабелла. – Я ведь женщина… Бальзак знаете что говорил? «Женщина, чтобы оставаться красивой, должна быть праздной!»

– Я Бальзака не читаю! – отрезал Фаворин, норовя прошмыгнуть мимо блондинки к дверям своей квартиры.

Но она, загородив проход своей пышной грудью и покраснев от удовольствия, любовалась растерянностью музыканта.

– Не смущайтесь же так, Егор! Какой вы, право… стеснительный. Вам нужно раскрепоститься, избавиться от своих комплексов!

Это окончательно взорвало Фаворина.

– На какие комплексы вы намекаете, Изабелла Юрьевна? – завопил он вне себя от злости. – С чего вы взяли, будто у меня какие-то комплексы? Вам не надоело везде и всюду совать свой длинный нос?!

Блондинку настолько удивил его приступ бешенства, что она застыла с открытым ртом. Воспользовавшись ее замешательством, музыкант скрылся в своей квартире. Он так громко хлопнул дверью, что Изабелла вздрогнула.

– Диночка! – пропищала она, шмыгая носом. – Он не хочет даже разговаривать со мной! Ты мне погадаешь?..

* * *

После одиннадцати повалил густой снег, на расстоянии вытянутой руки ничего не было видно. Несколько крупных хлопьев упали Артему за воротник.

За сегодняшний вечер он не заметил у театрального дома ничего подозрительного или настораживающего. Студенты-арабы вернулись с занятий, нагруженные продуктами и выпивкой и, судя по раздающейся из открытой форточки музыке, затеяли гулянку.

Берта Михайловна выходила кормить котов. Через четверть часа пришел с работы ее сын Николай, вынес мусорное ведро и больше не показывался. В гостиной Эдеров погас свет, и только слабое голубоватое мерцание, пробивающееся сквозь шторы, позволяло предположить, что обитатели уселись смотреть телевизор.

Почти сразу после этого подъехала темно-зеленая иномарка, из которой выскользнула Авдеева и, не оглядываясь по сторонам, поспешила в подъезд.

Два раза из дома выходила и возвращалась Анна Григорьевна. Отсутствовала она недолго – наверное, бегала в гастроном или аптеку. Чуть позже вернулся из театра Фаворин, неся спортивную сумку и футляр с тромбоном.

Динара сидела на кухне и болтала с Изабеллой. Сквозь прозрачную занавеску Артему было видно, как женщины пили чай за столом.

Инженер Авдеев явился в начале десятого, усталый и злой. Он нес через плечо свернутый резиновый шланг. В кухонное окно Авдеевых, выходящее, как и окна Динары, во двор, Артем видел, что супруги сели ужинать.

На этом все затихло. Никто больше не входил и не выходил, окна квартир гасли одно за другим, и наконец свет остался только у Динары и на втором этаже, в бывшей квартире Альшванга, где теперь поселились Анна Григорьевна с Лизой.

Со слов Динары он знал, что у девушки нервное расстройство и она выходит из дому очень редко.

Касимов после разговора с Артемом сдержал слово и больше не появлялся. Господин Вольф тоже занимался своими делами – во всяком случае, поблизости его не было. Никто, кроме самого Пономарева, не вел за домом наблюдения.

Сыщик засунул руки в карманы и переминался с ноги на ногу – он сильно замерз и проголодался. Пожалуй, можно идти домой с чувством выполненного долга. Изабелла и Лиза живы, все остальное тоже спокойно… Нет нужды стоять здесь и синеть от холода! Приняв решение, Артем все же продолжал топтаться на месте. Что-то поневоле влекло его к театральному дому, что-то непонятное и тревожное витало в атмосфере старого двора…